Горное селение (СИ) - Логинов Святослав Владимирович - Страница 14

Лура и Крин вышли, взявшись за руки. Луре не привыкать, она всю жизнь ходила за руку со старшим братом, а увидав Крин, прикипела к ней с полувзгляда. И Крин тоже… какая всё-таки славная девочка! О лучшей невесте для Арчена и мечтать не приходится. Когда они, отбившись от погони, вошли в шалаш к Мураве, Арчен сказал просто: «Это Крин». А что он мог сказать? Назвать её невестой? Но ведь ему не было пятнадцати лет. Даже безногая тварь Никол, и тот ждал совершеннолетия, прежде чем явиться со своими претензиями.

Сегодня настал день, когда сыну исполнилось пятнадцать. Сегодня он мог бы сказать не просто «Это Крин», а «Это моя невеста». Сказать не девушке, с ней всё сговорено, а матери. Потом они сыграли бы скромную свадьбу, а там обрели бы смысл слова о постройке нового жилища. Как ни крути, молодожёнам нужна собственная каморка, которую никак не выкроишь в том шалаше, где они ютятся сейчас. Это только народная глупость твердит, что с милым рай в шалаше, а если в этом раю прижилась свекровь и ещё пятилетняя золовка, то очень скоро от рая останутся только облетевшие лепестки.

День совершеннолетия Арчену бы сидеть с Крин, взявшись за руки и глядя ей в глаза, а он попёрся на собрание сельчан, где с сегодняшнего дня ему позволено говорить. Что он там скажет? Пусть радуется, коли не припомнят ему прошлое изгнание. Гнали-то его навсегда, а он вернулся. Ох-ти… Мураве бы радоваться, а у неё болит сердце за сыночка.

Лёгкий стук раздался снаружи.

— Тётя Мурава, выдь на минуту. Чо скажу!..

Мурава, оставив недошинкованную зелень для ботвиньи, вышла наружу, где выплясывала от нетерпения босоногая Пася.

— Ой, тётечка Мурава, там ваши девочки, Крин и Лура, такое наколдовали, страшно смотреть! Вот такущий огромаднейший абруз! Он как покатился на меня, я чуть не померла со страху.

Мурава притворила дверь дома и поспешила за торопливой Пасей.

— Колдовать, — это совсем просто, — разливалась Лура. — Главное — не стараться, делать без натуги, и тогда всё само собой получится. И ещё хорошо бы затравку выбрать, чтобы руки занять. А то, когда в руках ничего нет, то руки мешать станут и ничего не получится.

— Не поняла, как надо выбирать затравку.

— Очень даже просто. Что тебе в руках держать хочется, то и затравка. А иногда само получается. Сморишь, какая-нибудь ерунда фиговая, а это затравка, из неё такое выходит, что просто караул. Это тебе в руке держать охота? Вот и прекрасно. А теперь подумай, что бы из этой затравки наколдовать?

— Я не знаю.

— Проще всего придумать колечко. Все мальчишки для начала наколдовывают ножи, а девочки — колечки из волшебного металла. Ты сейчас о чём думаешь?

— Ты сказала о кольцах, вот я о них и думаю. Когда мы с Арченом первый раз встретились, на мне были кандалы, а Арчен подумал, что это украшения.

— Нет, таких колец нам не надо. Бросай эту затравку, бери другую. Что выбрала?

— Цветочек. У забора рос.

— Это чистотел. Из него мама мыло наколдовывает. И для стирки, и для бани. Хорошее мыло, поэтому мы настоящее никогда не покупаем. А ты знаешь, меня тут один дурак хотел купить за кусок мыла.

— Это как?

— Ты же рассказывала маме, как тебя хозяин усадьбы хотел в любовницы взять. А я всё слышала. Ты думаешь, раз я маленькая, то ничего не понимаю? А меня Арчен всюду с собой водил, и я наслушалась, о чём мальчишки говорят. И я прекрасно поняла, что этот Никол хотел меня на кусок мыла выменять.

— Так его надо было за это в лягушку превратить!

— Не могу, — вздохнула Лура. — Для такого колдовства надо ведьмой быть, а я просто волшебница.

— Жаль… — Крин хотела хлопнуть в ладоши, но не смогла. Между ладонями у неё появился тёмный клубок, который быстро рос, наливался густой зеленью, набирал вес и плотность.

— Хорошо, хорошо! Не бросай его, держи крепче! — твердила Лура, прыгая вокруг Крин и стараясь, неведомо как, помочь. — Ты смотри, как получается. Только не урони, крепче держи, сколько силы есть!

Где-то в стороне испуганно пискнула Пася, которая подслушивала такой интересный разговор, а тут ещё увидела небывалое.

Наконец, волшебство закончилось, и Крин сумела опустить наколдованный предмет на землю.

— Что это? — спросила Лура, осторожно касаясь полосатого бока.

— Арбуз. Только очень большой. Такие редко бывают.

— Абруз… Вот здорово! А почему ты его стала создавать?

— Не знаю. А может, и знаю. Я Арчена нашла у источника, так там рядом бахча. Арбузы растут. Арчен очень удивлялся и на мои кандалы, он их за украшения принял, и на арбузы, которых прежде не видел.

— Тогда понятно. И что мы с этим азбр… абрузом делать будем?

— Домой покатим и съедим. Он вкусный. Только как мы его резать будем? Ножа-то нет.

— Ничего, мама управится.

Подтверждая слова Луры, появилась всполошенная Мурава, которую известие, принесённое Пасей, заставило бежать бегом. И сразу успокоилась, увидав дочь и невестку. Уж чего другого, а арбузов Мурава за свою жизнь в долине повидала довольно.

— Девочки, как же вы такую прелесть придумали?

— Кран говорит, его резать надо, а у нас ножика нет.

— Ничего, обойдёмся и без ножика.

Мурава сняла передник, вкатила на него арбуз, сложила пальцы в троеперстие и клюнула им арбуз в тёмное пятно, где у настоящих, ненаколдованных арбузов когда-то был цветок. Раздался долгий треск, арбуз развалился на восемь больших кусков с ярко-красной, сахарно-искрящейся мякотью и тонкой коркой. Тёмные семечки выглядывали словно бесчисленные глазки.

— Хороший арбуз, — произнесла Мурава, — даже глядеть сладко. А говорила — колдовать не умеешь. Ты, Крин, настоящая мастерица, каких поискать. Держи, волшебница, первый кусок. А второй, тебе, Лурочка. Двумя руками держи, одной не управишься. Пася, а ты куда? Тебе третий кусок, ты ведь тоже тут была, когда арбуз создавался. Семечки не выбрасывайте, в кармашек кладите, только так, чтобы платье не измарать. Дома на плите прожарите или в печуше, и можно будет грызть. У них ядрышки маленькие, но вкусные. Вот четвёртый кусок мне. Остальное снесём домой. Скоро Арчен придёт, его тоже надо угостить, — Мурава перехватила взгляд дочери и добавила: — А может, и Кудря в гости заглянет.

— Какой замечательный абруз, — похвалила Пася. — Самый вкусный на свете!

Девчонка вгрызлась в середину куска, щёки, и без того чумазые, лоснились от арбузного сока.

Мурава, вспомнив приговорку далёкого детства, произнесла:

— Хорошая хрукта арбуз, только ухи пачкает.

Мужчин на этот раз собралось не так много, да и темы для разговора казались не важными. Война, которая случилась не вовремя, и на войну была не слишком похожа. Обычно между войнами проходил изрядный срок: два-три года, а тут и полугода не минуло. Да и нашествием это было не назвать. Припёрлась толпа каких-то дуралеев, притащили с собой железную куклу. Что мы, кукол не видали? Ржавеет теперь эта кукла на Трофейной свалке на самом верху. Новых приведут, и новых туда же отправим. Правда Арчен говорит, будто на куклу колдовство не действует. Но это уже полная глупость, колдовство действует на всё. А эти, которые внизу живут, должны бы знать, что с железом в горы соваться нельзя. Любят они там законы нарушать…

Значит, речь на собрании пойдёт об Арчене. Парень был изгнан навсегда, а вернулся. Это непорядок. Но для такого дела у нас есть законник Хель, и водяник Клаз, который не любит, когда другие мудруют с источниками воды. Но более всех не любит Арчена лавочник Порш. Никол, сын Порша до сих пор на костылях ковыляет, и раны у него не зажили, и значит, злость на Арчена у Порша не прошла.

Но всё собрание пошло наперекосяк. Хель, конечно, начал гневную речь, но никто его не поддержал, более того, Порш неожиданно буркнул:

— Что вы к парню пристали? Он своё получил, ну и будет с него.

Большинство удивлялось такой перемене, но умные понимали, что лавочник не хочет дополнительной ссоры с богатой покупательницей. То, что Мурава вдруг в один день разбогатела, знало уже всё селение. Разумеется, сам Порш словом не обмолвился о неожиданных покупках; коммерческая тайна священна, и разглашать её нельзя. Но день назад Лура появилась на людях в новой юбке непредставимой красоты. Тогда и пронеслись по посёлку неслыханные прежде слова: пёрл-шифон.