Жена по заказу - Драбкина Алла - Страница 25
- Предыдущая
- 25/54
- Следующая
Впрочем, я прошу Виктора о приглашении Манюни. Он ее, разумеется, не знает, даже не слышал о ней, но я надеюсь подсунуть ему нормальною прозу Манюни. Не эпопею о «Гунусе».
Впервые за все время нашего знакомства Яна начинает походить на новую русскую, потому что озабочена нарядами и изобретением прически. Впрочем, я тоже должна изобразить себе новый наряд, потому что не хочу выходить на люди в Яниных платьях. Их наверняка уже видели на ней. Как ни удивительно, но даже при больших деньгах выбор не так велик, как мне казалось в безденежье. Либо всякие молодежные декольте-мини, либо что-то блекло-невзрачное, очень хорошего качества, но совсем неинтересное. А главное, что и во всех дорогих магазинах – одно и то же. Ни одна из нас не может найти вещи с изюминкой, но чтоб еще и пристойной.
Тогда я решительно веду Яну к Але Сорокиной, надеясь на изобретательность Алиной дочки Варьки.
Каково же мое изумление, когда мы застаем у Али и мою юную подружку Манюню.
– Это вы захотели, чтобы меня позвали? – бросается к нам Манюня. – А я теперь думай, что надеть!
– Мы с теми же проблемами, – смеется Яна.
Возникает веселая кутерьма. Варька с Манюней уводят Яну, а мы остаемся с Алей на кухне.
– Слушай, я не видела таких красивых, как она… – благоговейно шепчет Аля.
– Да? – Красота Яны мне уже примелькалась.
Я вдруг понимаю, какое это ненадежное оружие – красота. – К Яне можно привыкнуть, ее можно и разлюбить. Понимает ли тот же Виктор, что кроме красоты у Яны есть еще кое-что?
– Графоман может и не понимать, – считает Аля.
– Кто его знает… Вообще-то Яна совпадает с его героинями: чистоплотная, трудолюбивая, сдержанная… И все это при такой красоте и молодости… Да таких жен вообще на свете не бывает!
– Не бывает, – соглашается Аля. – При нашем бардаке, безбожии и всеобщем равенстве и блядстве – вдруг такое.
– Аля, но время изменилось, может, раньше просто не было достаточно богатых мужчин, чтоб претендовать на идеальных женщин? Каждое время производит то, что ему потребно.
– Ой, не надо. Для истории срок в десять лет – секунда, а людские представления меняются еще медленнее. И наши нувориши – та же подлая комса, которую мы с тобой всегда ненавидели.
И жены их – истеричные правокачательницы, напрочь лишенные даже чувства самосохранения, не говоря о признательности и благодарности. Приходит тут к моей Варьке пошивать платья – это ж ходячий ужас. Ни одна не довольна мужем, все изменяют, всем чего-то недодали. Рассказывают о своих изменах, заставляют вникать в свои постельные тайны – и все это первым встречным! Я иногда замышляю написать детектив, который будет начинаться со сцены у портнихи. Достаточно поставить магнитофон – и шантажируй их всю жизнь.
Нет, твоя Яна – уникум. Интересно только, своим ли умом она дошла до приличного поведения или ее научили?
Научили! Я рассказываю Але об афоризмах, к которым Яну приучили в каком-то невнятном учебном заведении. Научили тому, от чего надо поскорей отучиваться.
– Вот и адвокат появился, – вдруг непонятно говорит Аля.
– Какой адвокат?
– А помнишь, как мы с тобой купили книжки афоризмов в лавке? Еще Софья Михайловна сказала, чтобы брали их на подарки, что такие книги очень любят адвокаты. Они, мол, всегда пересыпают свои речи афоризмами.
Ага, вот откуда я взяла, сама того не заметив, что Яну учил адвокат. И она ведь была смущена моей прозорливостью.
На кухню с платьем в руках выскакивает Варька.
– Тетя Женя, вам всегда нравилось это платье.
Примерьте…
Это было Алино концертное платье, вечерних платьев ни у кого из нас не было – куда в них ходить? Сейчас такое платье вполне сходило за вечернее. Варька умела шить одежду с секретом.
Выглядело платье очень скромно: спереди обтянуто, сзади – будто на плечи накинут широкий плащ. Что выгодно скрывало усталый позвоночник, согнувшуюся спину. Шею тоже не надо было выставлять напоказ, и потому ее стягивал широкий ворот-ошейник. А грудь в нашем возрасте еще вполне годилась, потому на груди был вырезан довольно большой треугольник. С изнанки к подолу и рукавам Варька пришила кружева, которые очень шли к мягкому сливовому цвету платья. Если ты не чувствуешь себя спокойно и раскованно – сиди тихо, ты выглядишь скромно, но достаточно нарядно. Если же ты раскрепостилась, решила тряхнуть стариной, то каждый широкий шаг и взмах руки открывает шикарное черное кружево. Разумеется, кружева были не нейлоновые, Варька вязала их сама. Когда я впервые видела на Але это платье, то чуть челюсть не потеряла от восторга.
– Мне теперь некуда его надевать, так что если "подойдет, – оно твое. Варька просто не успеет сшить три необычных платья. А это я тебе дарю, я вижу, как ты на него смотришь.
– Ты с ума сошла…
– Того, что ты мне принесла от Яны, мне хватит на много лет, – оборвала мои отбрыкивания Аля. – Варька еще что-нибудь придумает к тем платьям. Но, поверь, у меня будут не хуже.
Теперь я боялась только одного: что платье будет плохо на мне сидеть. Однако Варькины секреты пошива подразумевали, что вещь шьется не на год и не на два, что фигура может измениться. Две тесемочки, пришитые с боков и пропущенные под платье, утягивали тебя по той степени, на какую только рискнешь. Я натянула платье, выпрямила спину, убрала живот и тихонечко просеменила в Варькину комнату. Потом на глазах у девиц сделала несколько танцевальных па, взмахнула руками. Тонюсенький шелковистый трикотаж цвета сливы в инее переливался на мне, шуршали черные кружева.
Яна и Манюня потеряли дар речи. Разумеется, им хотелось такое же платье, но понятно, что второго такого быть не может.
– Не стоните! – отрезала Варька. – Придумаем не хуже. Яна, мини?
– Нет. Мне вовсе не пристало работать под девочку.
– Но тебе бы так пошло мини, – уговаривала Варька.
Я-то понимала, что Яна шьет платье для мужа, а не для показа своих стройных ног всему человечеству. Остановились на зеленом крепсатине. Изумрудно-зеленом с желтоватыми, под старину, кружевами, опять же как и у меня, подшитыми с изнанки и видимыми в глубоких разрезах на подоле и рукавах. Варька опустошала свои шкафы, прикидывая к "лицу Яны все зеленое, пока не нашла нужного оттенка.
– Помой голову каким-нибудь «лонда-колором» красного дерева. Темная помада и коричневые румяна, – командовала Варька.
Я знала, что, в отличие от нас, Варька уже видела это пока не существующее платье, что это обязательно будет самое то. Яна, видимо, почувствовала это, потому и не стала спорить.
Но вот Манюня оказалась тяжелым случаем. Она всю жизнь, сколько я помню, не вылезала из джинсов и бесформенных блуз и свитеров. Даже летом, в жару, она умудрялась ходить такая упакованная, что на нее было страшно смотреть. Я понимаю, почему она так одевается: у нее никогда не было ни достаточно денег, ни уверенности в себе. Вот и сейчас она решительно отказалась от мини, но точно так же начала отказываться от макси.
– Ты хочешь самую бездарную длину, – объясняла Варька. – Иди тогда в своих чертовых портках! Тебе лечиться надо!
Мы все трое напали на бедную Манюню, пока не уговорили ее на длинное платье и декольте, впрочем, декольте Варька прикрыла тонким, в сеточку, гипюром, расшитым стеклярусом.
– Да… – ныла Манюня. – На меня будут все пялиться…
– Будут! – соглашались мы. – На Варькины платья всегда пялятся.
– Да вот у вас-то, Евгения Ивановна, вырез самый тот, а у меня и плечи, и грудь…
– Сколько лет мне и сколько тебе?
– Да… Все равно у вас лучше.
– Можешь ты хоть в чем-то довериться профессионалу? – возмутилась Аля. – Ты всегда хвалишь мои платья, но слава Богу, что я не сама их придумываю.
С трудом уговорили и Манюню. До нашего торжества оставалась неделя, но я-то знала, что Варька шьет платье за ночь – она не любит растягивать работу. Правда, продумать частности – тоже нужно время.
Когда мы вышли от Али, Яна долго молчала, потом, уже сидя за рулем, сказала почти завистливо:
- Предыдущая
- 25/54
- Следующая
