Высматривая путь. Том II (СИ) - "JohnLemon" - Страница 86

— Отдыхай, — шепнула она, заметив замешательство в его взгляде. — Ты заслужил хороший сон, — не без улыбки добавила и отстранилась.

Затем, без какой-либо задней мысли, прошла к изножью кровати и не говоря ничего, принялась стаскивать с Эскеля сапоги. Тот в край смутился и опешил. Привстал на локтях, благо тело уже позволяло, и только собирался отогнать сердобольную девушку, как та взглянула на него таким теплым взглядом, что он тут же растерял весь свой энтузиазм.

— Не обольщайся сильно. Это только сегодня, — лукаво улыбнувшись, заговорила она.

Тогда и он не смог сдержать улыбки. Усмехнулся и завалился обратно на подушки, чувствуя, как травница справилась вначале с одним сапогом, затем взялась за второй. Боги, кому расскажет — не поверят. Его раздевает баба, при чем не из-под палки, а сама, добровольно и из самых лучших побуждений. Хотя какая из Деры баба? Аристократка она, девка голубых кровей. Вот уж точно — жизнь крайне непредсказуемая штука. Простого ведьмака охаживает дочка графини туссентской. Сюжет достойный самой лучше баллады, как есть. И мало того, как управилась, так еще отыскала покрывало шерстяное и укрыла ему ноги. Эскель тогда вообще готов был защипать себя до смерти чтобы удостовериться, что это не очередной его сон. Вот только этот самый сон пришел очень внезапно. Именно тогда, когда тело окончательно расслабилось на мягком матрасе и согрелось от шерстяного покрывала.

Да и сама Фредерика долго не возилась. Спрятала остатки своих принадлежностей в сумку, вооружилась вторым покрывалом и осторожно устроилась у ведьмака под боком к нему спиной, стараясь его сильно не тревожить. Сомкнула глаза и подсунула под щеку ладонь. Вот только сна не было ни в одном глазу.

Комментарий к Часть 27. Эксперимент

Бечено

========== Часть 28. Ревность и ретивость ==========

Киф, стараясь сильно не шуметь, осторожно просунул башку в отверстие сумки, где крепились ручки, схватился за кожаный край и, едва-едва балансируя на какой-то округлой склянке, выглянул наружу. Вокруг стояла темень, а тишину нарушали только тихое постанывание и храп. Нет, не громкий, но жутко раздражающий. Словно в животе у тролля урчало из-за несварения. Слыхал он однажды, какие звуки эти существа издают, когда возвращался сквозь чащу обратно в деревню и наткнулся на одного такого, который что-то в дупле выискивал. И хорошо, что он его совсем не видел, иначе наверняка попытался бы схватить.

Ох и любили же они с братцами собираться в самой глуши, где растут огроменные грибы: веселиться, песни петь и чудачить. А как сил лишались и голод одолевал, то возвращались в Пацыкивку. Ну, сначала-то ведь не Пацыкивка была, а другое село. Как же оно называлось? Вересковка? Нет. Дубовка? Тоже нет, но что-то такое лесное в названии было. Вот только сгорело оно. И духи в том были не виноваты. Самогон все и дурь человеческая. Как только чаща не всполыхнула, непонятно. Наверное, Хозяйка уберегла. Ведь, несмотря на свой жуткий вид, свои владения она оберегала добротно.

Дера поворочалась в кровати, переворачиваясь на другой бок, и уперлась лбом в плечо ведьмака, что лежал на спине и громко храпел. Дух тогда вконец расхрабрился и высунулся из сумки, немножко помедлил, на всякий случай осмотрелся еще раз и выпрыгнул окончательно. Бесшумно приземлился на деревянный пол, встал на задние копытца и медленно прошел в центр комнаты. В нос тут же ударил весьма аппетитный, сладковатый запах с легким травянистым флером. Так пахнет только что собранный мед, а еще топленный сахар, в который добавляют сок жимолости, чтобы леденцы вкуснее были. Опустившись на четвереньки, Киф, изо всех сил принюхиваясь, ловко взобрался по ножке кровати на матрас, обогнул широко раскинутые ноги Эскеля, не забывая скривиться от его терпкого запаха, что забивал собой любой, даже самый сильный и аппетитный аромат, и нырнул под шерстяное одеяло. Именно под то, в которое куталась Фредерика.

Он знал, что девки его не видят и не чувствуют, если только он сам не захочет как-то обозначить свое присутствие. Потому без какой-либо задней мысли вскарабкался на ее голые ноги и, цепляясь когтями за кожу, потихоньку пополз вверх к бедрам. Именно туда, откуда так вкусно пахло. Травница внезапно заворочалась, неловко мазнула по ногам рукой, а когда щекотание не прекратилось, то вовсе вскочила, закричала и задергалась на кровати с такой силой, что переполошила не только Кифа, но и ведьмака.

— Боги! Сороконожка! По ногам ползет сороконожка! — кричала она и подпрыгивала на месте всем телом, не переставая сучить ногами.

— Да откуда тут взяться сороконожке? — сонно заворчал ведьмак и, не выдержав этих криков и суеты, с силой рванул на себя ее покрывало. — Видишь, никакой сороконожки нет, — победоносно заговорил он, а взгляд его вперился в замершего духа, который уже почти долез до причинного места травницы и неловко приподнял лапками подол ее задранной до середины бедра рубахи.

Фредерика, заметив его длинный хвост, как у крысы, но с пушистой кисточкой, разразилась таким диким воплем, что Эскелю пришлось даже зажмуриться. Спросонья это было совершенно невыносимо. Но рука тем не менее метнулась к Кифу. Ведьмак ловко схватил того за хвост, подбросил в воздухе и обхватил его поперек тельца.

— Какого черта ты вытворяешь? — зарычал ведьмак, кладя правую руку на обнаженное колено Деры, стараясь ее хоть как-то успокоить.

— На запах пришел, — невозмутимо отозвался дух, даже не пытаясь дергаться. Он-то знал, что из ведьмачьей хватки не так просто вырваться.

Фредерика согнула колени и сжала их вместе, защемив пальцы Эскеля. Руками она схватилась за его предплечье и испуганно уставилась на зажатого в руке Кифа. Размером он был не больше двух пядей, но опасений из-за этого не поубавилось. Все же что-то схожее с крысой у него имелось.

— Эскель, что это за существо? — зашептала она и, расхрабрившись из-за того, что ведьмак был рядом, приблизила свое лицо к мордахе духа, чтобы рассмотреть.

— Дух это, Кифом зовет себя. Увязался за мной, когда я к старосте ходил и… — он внезапно осекся, думая, что про ворожея Дере лучше не знать.

— К старику Матею за ворожбой, ага. А перед этим меня поймал. Я в его сумке прятался, — без утайки вывалил все тот.

— Ворожбой? Зачем тебе понадобилась ворожба? — уже удивленно смотря на ведьмака, взволнованно спросила травница.

Тот только цокнул языком и зло взглянул на духа, мол нечего трепаться, коль не просят.

— Незачем. Он сам предложил, а я не отказался. Задаром же, — спокойно ответил ведьмак, вот только внутри все трепетало.

Не хотел он, чтобы Фредерика заподозрила что-то. К тому же не надо ей знать все эти тонкости общения с ворожеем. Еще начнет требовать объяснений, а ему совсем не хочется копаться в себе и объяснять еще это потом. В общем, меньше знает — крепче спит.

— И что наворожил? — травница с нескрываемым любопытством ткнула пальцем в брюшко Кифа.

Тот завозился и смешно запищал. Тогда она ткнула еще раз, за что получила слабенький толчок когтистой ручонкой. Ойкнув, она тут же прижалась к плечу Эскеля.

— Ну? — все не унималась та.

— Ничего такого. Сказал, что судьба у меня нелегкая. Но это я и сам знаю, — сухо ответил ведьмак, практически не слукавив, и уложил духа к себе на покрывало, что было натянуто между полусогнутых коленей, освобождая свои зажатые, между девичьими коленями, пальцы. Сбежать-то он не пытался, значит, и держать его незачем. К тому же от такой мелочи беды быть не должно.

— И только-то? — разочарованно вздохнула девушка и осторожно протянула Кифу руку. — Я уж думала, он что-то особенное расскажет. О будущем твоем, к примеру. Или приоткроет тебе прошлое. Расскажет, кем ты был.

Киф принюхался, сверкнул глазками-пуговками и медленно начал приближаться к девушке. Она радушно подставила для него ладони, и он с готовностью перебрался на них. Потоптался, словно ее кот Коська, что остался у Отто, и, не прекращая принюхиваться, улегся, свесив хвост.