Высматривая путь. Том II (СИ) - "JohnLemon" - Страница 38

— Ты хотел поговорить о работе, — напомнил ведьмак.

Вокруг было настолько тихо, что даже собственный голос звучал как-то неестественно и инородно.

— Хотел, — спокойно ответил эльф. — Но прежде, давай хоть представимся друг другу. Меня зовут Гроностай. Я — командир отряда скоя’таэлей, — и, с завидной невозмутимостью, протянул свою широкую ладонь.

— Эскель. Ведьмак, — он и сам не понял почему, но рукопожатие вышло до ужаса крепкое. Тихий смешок эльфа не заставил себя ждать.

— Не старайся ты так, vatt’ghern. Здесь никому и ничего не нужно доказывать.

— Все эльфы так любят ходить вокруг да около?

— Считай это нашей особенностью.

— Не шибко приятная особенность, — хмыкнул Эскель. — Так что с работой?

Вместо того, чтобы заговорить, Гроностай внезапно захрипел и принялся торопливо закрывать руками рот. Кашель рвался наружу, но он, отчего-то, усердно пытался его сдержать. Ведьмак внимательно осмотрел содрогающегося скоя’таэльского командира, и задумчиво потер пальцами шрам. Эльф заклекотал и оперишь рукой в ствол несколько раз громко сплюнул в траву. Затем утер тыльной стороной ладони губы, сделал глубокий, насколько позволяли легкие, вдох и взглянул на ведьмака.

— Хворь? — как бы между прочим поинтересовался тот.

— Уже три года. Медленно добивает меня. Подумать только, пережил столько сражений и Вторую Северную, не дал себя сбросить в Ущелье Гидры, и тут на тебе — чахотка.

— Три года? — присвистнул Эскель. — Эльфы и впрямь весьма живучи. Обычно чахотка убивает гораздо быстрее.

— Весьма, — усмехнулся Гроностай. — К тому же, Мэйв заставляет меня принимать некоторые снадобья, но поверь, иллюзий насчет своего чудесного исцеления я не строю.

— Все мы рано или поздно умрем.

— Главное — это успеть завершить все свои дела, — эльф хрипло вздохнул и приложил ладонь к груди, стараясь восстановить дыхание.

Ведьмак с некоей обреченностью вздохнул, покачав головой. Эльфы всегда казались ему слишком «необычными». Если вообще их можно таковыми назвать. Молоды внешне, но стары внутри. Подумать только, ведь это настоящий дар и, в тоже время, такое совершенное проклятие. Интересно, на каком году жизни им все опостылевает? Сотом? Двухсотом? И этот командир отряда, по всей видимости, не был исключением. Сколько лет он уже прожил? Сколько всего повидали его глаза и сколько познала душа? Так сразу и не представить. Нет, он не питал к ушастым нелюдям особой любви и нескончаемого уважения к их мудрости, тоже. Просто эта особенность их существования всегда казалась ему примечательной. Даже теперь, глядя на измученного болезнью остроухого, он искренне поражался тому, как тот сумел не растерять своей красоты и специфического очарования. Да, хваленное эльфское очарование казалось ему специфическим и в некотором роде неестественным, как у искусно сделанной куклы с прилавка. Однако, даже болезненная бледность кожи была этому подлецу неимоверно к лицу.

— Когда-то, — начал издалека эльф, вырывая ведьмака из раздумий. — Я был тем еще идеалистом. Верил в свободу для своего народа, хотел добыть ее любой ценой и готов был идти на любые жертвы. Только мне пришлось вовремя опомниться. Вытащить себя, так сказать, из этого пагубного омута, что опьянял мой разум. Я не горжусь всеми теми зверствами, что совершил сам во имя благой цели, и что совершали воины под моим командованием. Но и не стараюсь откреститься от них. Да, я стар и, увы, не так мудр, как мне бы хотелось, но даже такому, как я пришлось понять и принять то, что все эти навязанные «идеалы» слишком недостижимы для нас. Свое я уже отвоевал, теперь лишь хочу покоя и безопасности как для себя, так и для тех, за кого в ответе.

Ведьмак тихо вздохнул и понимающе кивнул, а Гроностай тем временем продолжил.

— Я хотел бы, чтобы ты помог мне в одном важном деле, прежде чем мы покинем пределы фактории и двинемся в сторону гор, — он снова сипло схватил ртом воздух, словно рыба выброшенная на берег, и опираясь рукой о широкий ствол, осторожно присел на изогнутый корень, что выглядывал из-под земли. А как отдышался, то тихо продолжил. — Больше в этих лесах не осталось настоящих скоя’таэлей. Со всеми этими идеалами, громкими лозунгами, хваленной бескомпромиссностью. Йорвет подался куда-то на Запад, а остатки его отряда, что по каким-то причинам не смогли сопроводить своего командира — присоединились ко мне. Верноссиэль занялась разбоем где-то на Севере, а я остался здесь, в фактории — стеречь и оберегать прилегающие к ней земли.

— И что ты хочешь от меня? — Эскель присел рядом и упершись локтями в разведенные колени, устремил взгляд вдаль.

— По всему лесу остались наши тайники с оружием, припасами, свитками, артефактами и редкими фолиантами, которые нам удалось за все эти годы раздобыть. Я бы хотел, чтобы ты все их отыскал и уничтожил. Ты ведь ведьмак, а значит — хороший следопыт. Следовательно, для тебя это не будет проблемой. Тем более, что карта с примерным расположением у меня имеется.

— Боишься, что солдатня все разворует, если найдет?

— Не хочу чтобы эти ценности, которые с таким трудом были добыты, достались dh’oine.

— Почему не заберете все это с собой?

Эльф тихо хохотнул и покачал головой.

— Не думаю, что нам хватит сил столько всего унести. Тем более, все самое нужное у нас уже есть.

— Сколько, навскидку, может быть этих ваших тайников?

— Не больше десяти.

— Чудовища?

— Могут быть, — качнул головой Гроностай. — Но о них ты сможешь позаботиться лучше, чем кто бы то ни был.

— Почему не отправишь своих молодцев?

— Молодцев? — хрипло рассмеялся эльф. Только вот смех его был совершенно невеселый. — Да какие же это молодцы? Всех боеспособных ты уже видел.

— А остальные? Ты же говорил, что к тебе присоединился отряд какого-то Йорвета.

— Остатки разбитого подкрепления, что пережили осаду Вергена.

— Калеки и немощные? — хмыкнул ведьмак.

— И они тоже, — кивнул Гроностай. — А теми, что остались я рисковать не могу. Мне тоже нужны бойцы, чтобы преодолеть весь тот путь, что нам предстоит.

— Я так понимаю, что никто не знает, что вас тут осталась жалкая горстка?

— Верно понимаешь. И только благодаря этому мы еще живы. Слава идет впереди нас. И впервые я этому рад.

Эскель ничего не ответил. Только задумчиво засмотрелся на дубовый ствол перед собой и поджал изуродованные, сухие губы. Подумать только, из огня да в полымя, иначе не сказать. Но мог ли он отказать? Наверное — нет. Шумно выдохнув, ведьмак нахмурился. И в кого это он такой добрый и понимающий?

— Боюсь, за один день я не управлюсь, — наконец заговорил он, сцепив пальцы в замок, и перевел взгляд на эльфа. — Дня три, может четыре. И, как следствие, я серьезно выбьюсь из собственного графика.

— Может быть, мысль о том, что твоя женщина будет в сохранности позволит тебе управиться раньше?

Ведьмак нахмурился и скривившись, сплюнул куда-то в сторону. Сколько же раз он будет попадать в подобные ситуации? И сколько же всего еще они должны перенести на своем пути с Фредерикой? Пока что ответа на эти вопросы у него не было, но была решимость справиться со всем как можно быстрее. Пусть и дело вырисовывалось очень даже непростое. Тут лишь бы себя не переоценить. Но таким Эскель вроде никогда не страдал.

— А когда окончишь, могу обещать тебе, что я и мои люди будем сопровождать вас до самого Бен Глеана. Все-таки так гораздо безопасней, не находишь?

— Такое себе удовольствие.

— Иного я тебе предложить не могу.

Ведьмак хмыкнул и всмотрелся в свои сцепленные руки. С особым вниманием рассмотрел грязные, кое-где надломанные ногти и потрескавшуюся кожу на пальцах и после некоторого молчания все же решил поинтересоваться:

— Хотите вернуться в Дол Блатанну?

— Да, — без колебаний ответил Гроностай. — Надеюсь, что достопочтимая правительница не откажет нам. За все то, что мы совершили… мы уже поплатились.

— Слыхал, что Францеска Финдабаир весьма вспыльчивая и импульсивная дама. К тому же, насколько мне известно, то скоя’таэлям путь в долину закрыт.