Архангел (СИ) - Зеа Рэй Даниэль - Страница 36

Я расслабилась и повторила.

– Ты зажата, – ответил он. – Расслабляйся. Я тебя не укушу, обещаю, – он улыбнулся.

– Лучше признай, что я плохо целуюсь, и тогда мы сможем продолжить.

– Полли, не бывает плохих учеников. Бывают дерьмовые учителя, – он опустил ладонь и окунул пальцы в… …меня. – Целуй!

Учитывая, что от движений его пальцев по моим складкам мне хотелось стонать, а не целовать Уоррена, миссия была под угрозой.

– Целу-у-уй! – повторил Уоррен.

Я наклонилась и начала его целовать. Он ввел в меня один палец. Накрыло его выбросом. Моя голова поплыла. Я касалась его губами и ласкала языком. И не задумывалась над тем, как я это делаю. Он ввел в меня второй палец и начал целовать в ответ. Я застонала и окатила его своим выбросом. У него мягкие губы. У него нежный язык. У него волшебные пальцы. Хочу его! Хочу! Хочу!!!

Он убрал руку, продолжая меня целовать. Стянул с себя боксеры и вошел. Меня обдало жаром с головы до пят. Пальцы на носочках подогнулись сами собой и стон вырвался из горла ему в губы.

Уоррен остановился. Прижался лбом к моему лбу.

– Как думаешь, я сейчас спокоен?

– Надеюсь, что нет, – прошептала тихо.

Он двинулся во мне, и я вдохнула.

– Контроль над собой – это навык, умение что-то показать, а что-то скрыть. Ты боишься показывать, поэтому теряешь контроль, – он снова двинулся во мне и остановился.

Как пытка какая-то. Хочу движений! Хочу секса, а не сеанса психоанализа!

– Злишься, – он улыбнулся. – Но разве мы куда-то спешим?

– Ты либо… – я почувствовала толчок и не смогла договорить. – Либо… – новый толчок.

Я застонала.

– Полли, – он коснулся нежно губами моих губ, – мы занимаемся любовью, а это – марафон, а не спринт.

Больше я ничего произнести не смогла. Мы занимались любовью на стуле, на полу, в коридоре у стены и на кровати. И я вела себя громко, и целовала его без стеснений, я стонала ему в шею и себе в руку, когда он разворачивал меня спиной к себе. Я наслаждалась его прикосновениями к своему телу, его ладонями, пальцами, его движениями в себе, его выбросами, его губами, языком и поцелуями, которые он мне дарил. И оргазм… Один за другим… Как только отдышались, и все по новой. Когда кажется, что уже не выдержишь, но все равно ползешь к нему навстречу за новой порцией любви и ласки. Мы были во втором измерении. И в третьем, и в четвертом и даже залетали в пятое. И я не задумывалась о том, что и как делаю. Я просто получала любовь и дарила ее в ответ. Без условий и без причин. И снова стон в моем горле. И опять наш совместный оргазм. Мой лед треснул, снега сошли вслед за ним, и под лучами солнца из земли, покрытой зеленой травой, выросли цветы. Они распускались неспешно, в ответ на каждое движение во вне, и теперь передо мной раскинулось поле, покрытое алым ковром.

– Мне нравится, когда ты так улыбаешься, – произнес Уоррен, убирая пряди волос с моего лица.

– Как я улыбаюсь?

– Мечтательно, – он поцеловал меня в кончик носа и закрыл глаза.

– Знаешь, чего мне сейчас хочется? – прошептала я.

– Чего?

– Зефирок из твоего рабочего кабинета.

– Я их специально купил перед твоим приездом, – ответил Уоррен. – Не особо надеялся, что ты хоть одну попробуешь, но ты же в душе сладкоежка? – он поцеловал меня в губы.

– И когда ты узнал, что Алексей вызвал меня? – я скатилась с него и легла на спину.

– Практически сразу, как он тебя вызвал.

– И конечно же, ты поднял мое личное дело и изучил психопрофиль, – вздохнула я.

– И привез в офис нормальный кофе и зефирки.

– А почему зефирки, а не конфеты?

– Зефирки ассоциируются с детством, а оно у тебя было счастливым. Должен же был я хоть расположить к себе агента, который приехал, чтобы меня… – Уоррен поиграл бровями.

– И что ты подумал, когда встретился со мной лицом к лицу?

– Что мне конец, – он засмеялся.

– В смысле? – я нахмурилась.

– Такая высокомерная, холодная и грозная, но, в то же время, настолько прекрасная, что аж в груди защемило. Даже мысли спутались, а ведь я видел твои фотографии. Здесь другое было. Как будто женщин до этого вообще не видел. Вот есть ты – а все остальное уже в тумане. И меня к тебе уже как магнитом тянет. Ну а в магазине, Полли, – он вздохнул. – Я бы завалил тебя прямо на кассовой ленте перед несчастной кассиршей Шерон. Клянусь! – он прижал ладонь к груди. – Если бы не опасность, что ты оторвешь мне важный орган, я бы это сделал.

Я спрятала улыбку.

– Ты вот специально все это мне в уши льешь?

– Я говорю правду, – он повернулся лицом ко мне. – Ты же просила меня быть с тобой честным.

Я не удержалась и поцеловала его в губы. Он ответил. И снова понеслось. Нас прервал звонок Шатски.

– Да, – выпалила я, ответив по громкой связи.

Уоррен замер.

– Полли, я знаю, что этот вопрос не к тебе, но все же… Ты не в курсе, кто отдал приказ группе Алексея сняться с места и уехать?

– В смысле?

– Группа Алексея снялась с места и укатила. Мы сами только что это поняли. Лирет хотела связаться с ними, а они не отвечают. Тогда Лирет поехала к ним, а их в доме Алексис нет. И вещей нет. И наблюдение с дома Одьена Ригарда тоже снято! Я подумал, что им отдали приказ и хотел спросить у тебя, так ли это?

Я посмотрела на Уоррена и поняла, что он с удовлетворением улыбается. И не просто с удовлетворением… с извращенным наслаждением.

– Шатски, немедленно звони начальнику отдела спецопераций, – произнесла я и отключила вызов. – Ты знал, – с нажимом произнесла я, глядя на веселого Уоррена. – Ты знал, что Алексей предатель и сразу же пустится в бега!

Уоррен в ответ просто мне подмигнул.

Полли

Он пробыл на совещании, куда меня не пригласили, около сорока минут, после чего вышел из кабинета и произнес: «Следуйте за мной, агент Шейнберг». Агенты, что собрались в коридоре, покосились на меня. Конечно, многим из них была знакома моя громкая фамилия, но теперь они увидели дочь предателей и знаменитую «разведенку» лично. Я проследовала за Уорреном в лифт, и мы спустились на подземную парковку. Никаких объяснений, никаких указаний от вышестоящего руководства. Возникло впечатление, что я все еще отстранена от операции и никто не собирался меня восстанавливать.

– Что мы делаем дальше? – я едва поспевала за Уорреном, размашистым шагом следующем к машине на парковке.

– Возвращаемся в Р.

– Уоррен, тебе нельзя…

– Я назначен ответственным за проведение спецоперации в округе Т., агент Шейнберг. А вы восстановлены на задании, которым теперь руковожу я. И свои комментарии касательно моего назначения вы можете отправить в письменном виде начальнику отдела спецопераций в любое удобное для вас время.

Я остановилась и выпрямилась, показывая выправку. Уоррен прошел метров десять перед тем, как понял, что я не семеню следом. Он обернулся.

– Вас там убьют, сэр, – произнесла громко и четко.

– Вы хотите сняться с задания, агент Шейнберг? – спросил он.

– Нет.

– Тогда садитесь в машину, – он указал рукой на мой автомобиль.

– Да, сэр, – произнесла я и пошла к машине.

Родители и Паства райотов никогда не спрашивали меня, чего я хочу. Полли, может, ты хочешь стать инженером? Или врачом? Хочешь быть летчиком? А, может быть, астронавтом? Я родилась архангелом в необычной семье архангелов, которых Паства райотов завербовала на службу. Это все равно, что родиться первенцем в королевской семье, где, в момент обрезания попувины, ты получаешь статус наследника Престола. Только отречься невозможно, ведь это не предусмотрено той частью Устава, которая не известна простым обывателям. Я родилась архангелом в семье архангелов. Служба в центральном контрольном бюро – это моя корона, от которой нельзя было отказаться. Я училась в обычной школе, как хранитель. И эти школы постоянно менялись. У меня был наставник-архангел, который следовал за нашей семьей по пятам. У меня не было друзей, потому что Уставом мне запрещалось их заводить. И в возрасте тринадцати лет, когда мир изменило Восстание послушников, мне сказали, что лично для меня ничего не изменилось. Я – архангел, который стоит на учете, долг которого служить обществу и его интересам. Я закончила школу и поступила в Академию архиереев. Это официальная версия. В реальности я поступила в особое подразделение при Академии архиереев. Там обучали таких, как я – Наследников Престолов. Я никогда не задумывалась о том, что меня выбора лишили. Я несла свою ношу с достоинством, искренне веря, что служба в центральном контрольном бюро – мое призвание.