Палач (СИ) - Зеа Рэй Даниэль - Страница 50

– Вы были в пятом измерении? – напрямую спросил Айени.

– А вы? – Одьен хитро улыбнулся.

– Там пасмурно, – ответил Айени.

– И пыль летает, – добавила Алексис.

– Хлопья, – уточнила я. – Пыль по размеру должна быть мельче.

– А ты какие-нибудь способности приобрел? – спросил Одьен.

– Да нет, вроде, – Айени пожал плечами. – А ты?

– Смотри! – Одьен выставил перед собой ладонь и направил ее на меня.

У меня дыхание на вдохе перехватило. Я поняла, что не могу пошевелиться, не могу вдохнуть. Кажется, сейчас мое лицо посинеет, и я потеряю сознание.

– Что ты делаешь?! – Айени хотел кинуться на Одьена, но он поднял вверх вторую ладонь.

Это остановило Айени ровно на долю секунды, затем он словно отмахнулся от чего-то, и во время этого взмаха от его руки разошлась волна. Наряду с тем, что я задыхалась, меня еще вместе со стулом подбросило в воздух. Я отлетела к стене и знатно приложилась о нее спиной и головой. Одьена вообще выбросило в коридор. Алексис рухнула на пол вместе с диваном, перед которым стояла. Одно было хорошо – я смогла вдохнуть.

– Мэйю! – закричал Айени и бросился ко мне, лежащей на полу на обломках стула. – Мэйю!

– Алексис! – раздался вопль из коридора.

– Жива! – прокричала она.

– Ты охренел?! – Одьен влетел назад в гостиную. – Ты мог угробить нас всех!!!

– Я не знаю, как это вышло! – Айени осматривал мою шишку на затылке. – Ты волны искажения пространства пускаешь, а я выставил щит и обрушил их. Как во втором. Разницы никакой.

– Разница в том, что мы в первом измерении, а не во втором! – Одьен помог Алексис подняться, достал из холодильника пачку замороженных овощей и приложил к ее ушибленному локтю. – Не корми их, милая, – он обнял ее и погладил по спине. – Они не заслужили.

– Ты первый начал, – она поцеловала его в щеку. – Поверь, когда ты не можешь вдохнуть, это очень неприятно.

– Лучше нам эти фокусы никому больше не показывать, – Айени помог мне встать с пола.

– «Всадники апокалипсиса», – ответил Одьен. – Родители все поняли.

– Простите, я не хотел, – Айени начал собирать обломки стула.

– Да брось ты его, – махнул рукой Одьен. – Алексис, что у нас на ужин?

– То, что ты приготовил, – хмыкнула она.

– Не смешно, – обиженным тоном ответил Одьен.

– А мне кажется, что смешно!

– Одьен, ты не умеешь готовить? – спросила я.

– Это грех? – он вскинул брови.

– Знаешь, это очень сексуально, когда мужчина готовит ужин, пока я наблюдаю за ним со стороны, попивая вино.

– Этот мужчина – я! – с гордостью отметил Айени и похлопал себя по груди.

Одьен натянул на лицо улыбку и показал брату средний палец. Я засмеялась.

– Мэйю, сломай ему палец, пожалуйста, – попросил Айени.

– Сейчас я ему палец сломаю! – отозвалась Алексис.

– Милая, ну ты чего? – Одьен тут же переместился поближе к ней, словно кот, вымаливающий еду.

– Накрывай на стол, пока я ужин грею, – устало вздохнула она.

Кажется, я поняла, в чем дело. Одьен не умел готовить и даже не старался научиться. И он не сделал ей предложения. Пока не сделал… А собирается ли? А мне есть до этого дело? Немного подумав, я поняла, что лезть со своим уставом в чужие отношения не стоит.

– Вы обыскали дом Поука? – спросил Айени.

– Да. Ничего не нашли, – Одьен расставлял тарелки. – Его вдова нам помогала вещи перебрать. Жаль ее. А вы осмотрели карьеры?

– Нас патруль тормознул, – Айени усадил меня за стол и присел рядом. – Архиерей Джон Пайкс.

– Он из списка, – вставил Одьен.

– Да, из списка. Проверил документы и сообщил, что карьеры закрыты для посещений экологической службой. Въезд только по пропускам.

– В охране окружающей среды работал Азали Горн, – Одьен взглянул на меня. – Надо осмотреть карьеры ночью.

– Мы так и планируем сделать, – кивнул Айени. – Но это еще не все, что мы узнали. Угадайте, чьи склады находятся рядом с карьерами?

– Рейтер-моторс? – подала голос Алексис.

– В яблочко! Мэйю записала видео.

Я достала телефон и запустила видео, показывая Одьену. Алексис тоже подошла посмотреть.

– Похоже на логистический центр, – она прикусила губу и задумалась о чем-то. – Может, Питер упал где-то в этом месте?

– Возможно, – согласилась я. – И люди, которые затащили его в багажник машины, были на песчаных карьерах.

Ужинали мы быстро, потому как Айени приспичило засветло добраться в Т.

– Мы заберем информацию и позвоним, – Айени кивнул Одьену уже в дверях.

– Будьте осторожны, – напутствовала Алексис.

– И куда ты так спешишь? – поинтересовалась я, когда Айени отъехал от дома Одьена.

– Нужно успеть купить кое-что.

– Что?

– Нам нужен дрон и камера ночного видения. Ты же не думаешь, что посреди ночи мы на твоем пикапе, – он сделал акцент на местоимении «твоем», – сможем осмотреть всю территорию карьеров и остаться незамеченными?

– Да.

– Что «да»? Нет! Если там круглосуточная охрана, то мы даже на территорию не попадем.

– Думаешь, дроном так легко управлять?

– Не сложнее, чем манипулятором роботизированной станции нейроскопа.

– Не знала, что в вашей больнице есть такой нейроскоп.

– У нас его нет.

Я засмеялась.

– То есть, управлять дроном буду я?

– Ну, не я же?

Работа… Я скучала по своей работе. По операционной. По ее запахам, по адреналину, из-за которого можно было стоять на ногах по шесть часов и не замечать этого, по шуткам коллег, по моментам, когда я стягивала с себя перчатки и понимала, что все кончено, что осталось только дождаться пробуждения и узнать результат своей работы: придет в сознание пациент или нет, сможет говорить или нет, будет понимать меня или нет, останется он человеком или от человека не останется ничего… «Элита» – так называли нейрохирургов в моем центре коллеги-специалисты других специализаций. Даже была древняя шутка: «Вопрос: чем отличается нейрохирург от Бога? Ответ: Бог не считает себя нейрохирургом». Тем, кто не работал в нашей специализации, этого не понять. Мы не лучшие, и мы не «элита», и уж тем более, мы не Боги. Просто в нашей специализации ты либо выиграл, либо проиграл. Другого не дано.

– О чем задумалась? – Айени уже выезжал на автомагистраль.

– О работе.

– Скучаешь?

– Есть немного.

– Хочешь работать со мной?

– Я не вернусь в операционную, – вздохнула и прижалась виском к стеклу.

– Ты можешь работать консультантом и не ходить в операционную.

– Я буду завидовать тем, кто в нее ходит.

– У тебя талант, Мэйю. Это не мои слова, а слова коллег, которые с тобой работали. И ты не имеешь права отказываться от этого дара только потому, что какой-то обиженный на жизнь псих напал на тебя и едва не убил.

– А может, он был прав? Если это был сын пьяного водителя, то я заслуживаю мести.

– За то, что спасла ребенка, приговорив виновного к высшей мере?

– У меня не было права никого приговаривать, – вздохнула я.

– Знаешь, чем врачи отличаются от всех остальных? – Айени мельком на меня взглянул.

– Чем?

– В экстремальной ситуации мы принимаем решение и действуем. Правильное это решение или нет – мы узнаем потом. Действие – вот, что главное. Потому что, если мы будем бездействовать в экстремальной ситуации, пациент умрет. Ты спасла ребенка. И поступила правильно. Точка. Сын пьяного водителя вырос и решил, что вправе поквитаться с тобой. Он убил ребенка, которого ты оперировала. Точка. Ты детский нейрохирург. Ты можешь спасти, можешь покалечить, а можешь убить. И идя в операционную ты на самом деле не знаешь, что из трех вариантов ждет тебя. Ты просто делаешь свое дело. Мое мнение: тебе надо вернуться на работу, пойти в операционную и делать свое дело дальше. Точка.

– Вдохновляющая речь, – ответила я. – Давай лучше о фистинге поговорим.

– Тебе не удаться сменить тему, – он показал мне свою саркастическую хищную ухмылку.