Если Уж попал в зелье... (СИ) - Марикава Рэй - Страница 15

Долго держать в оцепенении такое количество народу он не сможет, но несколько минут у него есть.

С каждой секундой туман становился прозрачней. Кое-кто уже начал шевелиться. Эрлин поджал губы. Вытащил склянку, отпил глоток и стал осматривать девушку. Где же её фамильяр? Понятно — причёска. Змея? Глупости! Он сам проверял её прОклятое зелье на экзамене. Сварено блестяще, потенциал огромный, но то, что эта рыжая… как там её… не Чёрная ведьма — видно с закрытыми глазами!

Колдун закатал рукав и осторожно приподнял несколько огненных прядей.

— ЧТО?!

Смуглая кожа мужчины на мгновение стала белее кружевных манжет придворного церемониймейстера. Синие глаза почернели.

Гости вокруг стали оживать — вздохи, всхлипы, покашливания…

Мартиш Эрлин стоял, склонив голову на бок, рассматривая искусно разукрашенного брильянтами и щедро обсыпанного мерцающей пудрой ужа.

— Этого. Не может. Быть…

— Удивительно…

Аргулус Верес не отрывал взгляда от прозрачной сферы, внутри которой на крошечном холмике золотого песка росло дерево. Искрящейся магии осталось на донышке. Мощная корневая система остролистого крейна торчала наружу, словно скелет неведомого зверя, обглоданный червями за века. Листья медленно опадали и таяли, растворяясь в золотистой пыли.

— Аргулус…

Атарина Ридея протянула магу искусно выделанный самоцветами флакон тёмно-зелёного стекла. Маг кивнул, открыл осторожно крышку и, что-то прошептав, дунул в сторону сферы. Песка стало больше. Двое архимагов и ведьма (Совет Академии), молча наблюдали за тем, как с дерева сорвался очередной лист и только что добавленные драгоценные песчинки бесследно растаяли вместе с ним…

— Золотой песок, — медленно выдохнул Персиваль Хойя. — Тонкая, волшебная, удивительная магия этого мира. Она уходит. Тает на глазах. Боюсь, очень скоро Виздрагос исчезнет. Мы не первый раз с вами наблюдаем столь печальную картину. Становимся свидетелями гибели…

— От этого не легче! — не выдержала ведьма. — Как вы не поймёте, Персиваль? Думаете, на нас с вами всегда хватит миров? Тем более тех, в которых можно быть кем-то! Напоминаю — в хорошо напитанных магией местах нас с вами не ждут. Мы должны бороться за каждый!

— Согласен, — вздохнул Аргулус Верес. Хотя собственное положение, меня, к примеру, волнует меньше всего. Будь моя воля — нашёл бы мир попроще. Стал бы монахом. Практиковал медитации. Лечил простых смертных.

— Говори за себя, Верес!

— Так я за себя и говорю…

— Ты внимательно делал расчёты, Аргулус? Ничего не изменилось?

— Нет.

— Скоро инициация, — Персиваль окинул присутствующих внимательным взглядом. — Я хочу, чтобы вы оба были внимательней, чем обычно. Я буду много времени проводить в архивах…

— Какой смысл нюхать этот изъеденный арахитами хлам?!

— Арахиты не питаются пергаментом, они… — начал было Верес.

— Да какая разница, чем они питаются! Нам надо действовать, а не ждать. Хочешь, чтобы мы были внимательней? Чего ты ждёшь? Что эта рыжая пигалица остановит вот это?! — ведьма кивнула на артефакт.

— «Это» — сердце Виздрагоса, Ридея. Пренебрежительное отношение к столь древнему артефакту вряд ли пойдёт на пользу. Это — во-первых. Во-вторых — да. Признаюсь, я, действительно, надеюсь на лучшее. В этой девочке магии больше, чем во всех ведьмах Виздрагоса вместе взятых. Жаль, нельзя незаметно заглянуть в книгу зелий Вербенслеттов… Уверен, там много интересного.

— В каждой такой книге, действительно, есть древо рода. Правда, в большинстве случаев картинка скрыта заклинанием, — сказала ведьма уже мягче.

— Что с артефактом Ордена? — спросил Персиваль.

— Пока мне нечего рассказать, — вздохнула ведьма. — Нам надо торопиться, пока Эрлин не стёр Виздрагос с лица земли. Я не доверяю ему. Этот маг опасен.

— Я не знаю, кто этот маг и что ему нужно, — Аргулус Верес, не отрывая взгляд от медленно падающих листьев, пожал плечами. — Но не думаю, что исчезновение этого мира. Наоборот. В его глазах любовь к нему. Разве не видно?

Следующим утром дворец королевства вновь сиял праздничным убранством, словно и не было случившейся трагедии. Король Лабрий второй и его дочь, спасённая Мартишем Эрлином, прекрасная Эллвейс, восседали в центре тронного зала, в котором традиционно проводили обряд инициации выпускниц Академии Травничества и Колдовства.

— Все вы усердно трудились долгих восемь лет, — ректор Персиваль Хойя улыбался, поглаживая длинную белую бороду. — Успешно прошли обряд обретения фамильяра — самое трудное и важное испытание. И вот, долгожданный день настал! День, когда вы, пройдя инициацию, вступаете в новую, самостоятельную жизнь. Волнующий момент! Важный и торжественный. Мне хочется сказать несколько слов, потому что…

Лита не слушала. Кружилась голова и хотелось спать. Она не ожидала, что этот день будет…таким. Никакой радости, только злость на всех и вся.

На тётушку Петти, которая столько лет держала в лесу и учила зельям. Нет, за это, конечно, спасибо! Но неужели нельзя было хоть чуточку рассказать о том, что происходит дальше лесных болот, за живописной полянкой?

На вторую свою тётку — Румильду, которая весь вечер, вставляя свои колкие замечания, выводила тётю Петти из себя, в результате чего Лита мало что поняла этим вечером откровений, накануне инициации. «Вечер» — сильно сказано. Скорее ночь. Всю ночь она пыталась выяснить, что же происходит в мире, где она, Литиция Келисавва-Вербенсклетт, оказывается, живёт. И по всему выходило, что ей не особо повезло — справедливостью в родном королевстве не пахло.

Мысли в голове булькали — будто зелье «подходит». За эту ночь в сознании перевернулся мир. Привычный, уютный мир, в котором самым страшным событием до сегодняшнего дня было то, что зайцы обобрали волчий вельник на красной поляне ещё до новолуния.

А тут…

Смерть неизвестной в разгар бала, арест Чёрных ведьм. Колдовские семьи их королевства, оказывается, делились на те, в чьём роду имелся артефакт в виде части дракона, и те, что оного не имели вовсе. Либо имели, но не подлинный. Подлинность артефакта определял придворный маг — тот самый синеглазый красавчик. Были когда-то эти драконы, не было их — это науке не известно. А только до появления Мартиша Эрлина ведьмы так не бедствовали. Если маг не признавал артефакт, у семьи отбирали лицензию. Торговля зельями и прочими магическими услугами без лицензии облагалась неоправданно дорогим налогом.

Лита твёрдо решила, что разберётся во всем. Пройдёт инициация, тётушки успокоятся, перестанут следить за каждым шагом, и тогда она всё выяснит. Как — ёще не знает, но выяснит.

Всё постепенно вставало на свои места. Работники салона красоты, падающие на колени и готовые отдать все силы за любые деньги. Ведьма в заштопанном платье, погибшая от укуса млечной змеи. Женщина не была Чёрной ведьмой. Она делала вид, чтобы пробраться на торжество — поближе к королевским угощениям. Чёрных ведьм особо не проверяли — боялись. Окоченевшее тельце настоящего фамильяра погибшей — крошечной мышки, нашли у неизвестной в кармане.

Кто вообще всё это придумал? Какая разница — есть у ведьмы этот пресловутый коготь дракона, или, к примеру, зуб — или нет? Что это, в конце концов, меняет? Разве можно вот так издеваться над живыми людьми? И какое право вообще этот Эрлин имеет решать — кому получать лицензию, а кому — нет? Вон он, кстати…

Маг вышел вперёд, и ученицы выстроились в линию. Лита стала вертеть головой — пытаясь понять, что происходит. Гнилые мухоморы… Она задумалась, и теперь не знает, что делать. Оказалось, всё просто. Выпускницы подходили к магу, а тот… Просто заносил над фамильяром руку и держал до тех пор, пока в воздухе не запляшут золотые пылинки.

— Что это? — Лита не заметила, как произнесла вслух.

На неё стали оглядываться. Шептаться. Посмеиваться. Все, кроме одной девушки, придерживающей в подоле огромного ежа. Ёж был тяжелый. И колючий. Ей явно было неудобно.