Иная жизнь - Ажажа Владимир Георгиевич - Страница 1

• 1/171
• Следующая

Когда я был моложе, симпатичнее и самонадеяннее, чем сейчас, в «Литературной газете» ввели новую рубрику «Клуб 13 стульев». Откликнувшись на призыв принимать участие, я поспешил заказным письмом вложить и свои кирпичи в построение светлого здания смехачества. Их (кирпичей) было четыре. Четыре смешные, на мой взгляд, фразы, способные стать афоризмами. Первая — русский вариант знаменитого изречения принца датского Гамлета: «Была — не была». Вторая — осовремененный постулат исторического материализма: «Идея становится материальной силой, когда ее подписывает бухгалтер». В третьей я просто дописал Ленина: «Социализм — это учет, а потом уже работа». И, наконец, в-четвертых, я предложил людей, действующих тихой сапой, объединить в биологический подвид «тихий сапиенс».

Пролетали недели, газета исправно публиковала всякий юмор, кроме моего. Месяца через два пришел ответ: «Мы не сможем поместить Ваш материал, так как редакция публикует только оригинальные, свежие мысли». И подпись: «младший литературный сотрудник Финиасов». И содержание, и почему-то особенно странная фамилия показались мне тогда издевательскими. Тем более, что как подписчик я мог сравнивать. Мои новации, ей-богу, не уступали другим «свежестью и оригинальностью».

Теперь-то я понимаю, что был наказан за дерзкую попытку ревизовать марксизм-ленинизм, что псевдоним Финиасов — это паранджа какого-то газетчика, приученного кусать из-за угла. Но с тем, что предлагаемый к обнародованию материал всегда должен быть интересным, не согласиться было нельзя.

Я — счастливый человек. И не только потому, что мне и моим товарищам довелось в конце 50-х годов исполнить то, о чем только мечтали Жюль Верн и другие фантасты, — через иллюминаторы специального подводного корабля заглянуть в неведомые морские глубины. Главное в том, что спирали бытия, пробившись сквозь лабиринты неожиданностей, приподняли меня на уровень постижения реальности, неизвестной большинству людей. Человечество не осознает, к сожалению, действительных границ своей самостоятельности, не представляет, какому Богу служит на самом деле. Если бы я без комментариев, строго фактографически составил бы эту книгу только из случаев соприкосновения людей с проявлениями чуждой для нас формы жизни, то одно это было бы безумно интересным и не уступило бы, пожалуй, захватывающим писаниям Агаты Кристи и Жоржа Сименона.

Но дело в том, что эту эпопею я наблюдал не со стороны, а оказавшись в ее эпицентре. И в качестве свидетеля, и в качестве исследователя, и во многих других ипостасях. Последние двадцать лет я находился в гуще уфологических событий в стране, мне пришлось возглавлять научные коллективы, изучающие феномен неопознанных летающих объектов, удалось собрать уникальные факты проявления НЛО и пришельцев и, главное, получить результаты.

За эти годы воздействие уфологического фактора на общество и личность претерпели изменения — от обожествления, ожидания «манны небесной» или революционного обновления общества до разочарования и крушения образа несостоявшегося божества. Часть людей вообще не интересовалась этим вопросом, предпочитая оставаться на обочине событий. Кто-то, приученный глушить «Голос Америки» и узнавать правду из «Правды», традиционно отвергал и проблему НЛО.

Тем временем менялись сущность и концепции новой науки — уфологии. От наивного представления, что к нам на ракетах-фаэтонах прилетают с других планет на научный или развлекательный пикник забавные инопланетяне и, поговорив с одним жителем Земли и покатав другого, после прощального «гуд бай» возвращаются к себе, до феномена массовых похищений людей и интимных контактов. Неумолимая статистика показывает, что в ротационных, то есть с возвратом, похищениях задействована одна десятая часть землян. У возвратившихся, как правило, память о необычных эпизодах бывает заблокирована. Мне с американскими коллегами приходилось участвовать в апробации пионерных методов восстановления памяти.

Сообщенные сведения сенсационны. Они вскрывают истинные цели пришельцев, одна из которых — это крупномасштабная деятельность в области генной инженерии. Тогда возникает вопрос: где и для чего выводится новый этнос? И в сферу поисков попадает Луна, на которой постоянно обнаруживаются признаки техногенной деятельности. Вместо привычной инопланетной версии происхождения или, понаучному, генезиса пришельцев факты помогают выстроить новое понимание пирамиды жизни, где пришельцы выступают как проявление иной, более высокой, надгуманоидной формы жизни в иерархии цивилизаций, формы, которая выходит за рамки социальных систем. Стараясь, в основном, оставаться «за кадром», эта форма жизни многообразна, вездесуща, всепроникающа. Человечество, в происхождении которого еще много неясностей, издревле контролируется и эксплуатируется этим Мультиверсумом.

Придя к такому пониманию через годы поисков, заблуждений, озарений, через частокол унижений и карательных мер, я просто обязан членораздельно рассказать обо всем этом вам — моим собратьям по разуму. И в первую очередь соотечественникам, на глазах и на слуху которых разыгрывались уфологические мистерии на российской земле в недавние годы.

Но чтобы написать об этом достойно, нужны «оригинальные, свежие мысли». Поневоле я снова вспомнил эту каноническую рекомендацию псевдофиниасова. А где их взять? Можно, конечно, надеяться, как говорилось выше, что читательский интерес будет удовлетворен описаниями контактов людей с пришельцами — от телепатической связи с неведомыми источниками информации до личного и даже сексуального общения. Но не в этом смысл книги. Моя задача показать, что не человек является «царем природы», что пора осознать присутствие и господствующую роль всемогущего НЕЧТО, сосуществующего и перманентно контактирующего с каждым из нас в скрытой, а иногда и в явной форме.

И я заранее прошу меня извинить за жанровый коктейль, поскольку в такой книге я вряд ли смогу соблюсти законы одного какого-либо жанра. Мой опус поневоле получится интегральным: художественным, документальным, публицистическим, научно-популярным, мемуарным, эссе, с участием многих персонажей — от членов правительства до малых детей. И здесь я вынужден показать, как поразному ведут себя люди перед лицом необычной проблемы в условиях несвободы и свободы тоже. В повествование введены диалоги, письма-исповеди, документы, объединенные целью — дать доказательные ответы на величественные вопросы: «Для чего ОНИ здесь? Для чего МЫ здесь? Для чего МЫ здесь у НИХ?» Естественно, что на пути к истине случались и потери. Но такие, что теперь их как-то уже и не замечаешь. Добытый научный результат сам по себе нам и награда, и удовлетворение.

А потери — это растраченное попусту время, силы, здоровье, все, что происходило вместо живого, нужного дела, осмысленной жизни. И таким тратам конца не видно.

И еще. После всех моих перипетий я твердо знаю, что можно верить только тому, что видишь сам. В том, что тебе рассказывают — пусть даже самые авторитетные и компетентные свидетели, — всегда есть доля истины, но никогда нельзя относиться к их словам как к безусловной правде. Это просто закон: не хочешь повторять глупости, пиши только о том, что видел сам.

Я не хочу и не имею права писать глупости. Но здесь случай исключительный. И вряд ли кто-либо способен своей натурой объять все многообразие возвышающегося над нами Феномена. И я вынужден во многом опираться на свидетельства, которые представляются мне наиболее достоверными.

Может быть, кому-то не очень понравится, что я прерываю постепенность изложения прямыми показаниями очевидцев, приводя выдержки из их писем или давая письма целиком. Нет, иногда я все-таки пересказываю их, излагаю в своей манере. Но здесь я иду в русле доброго совета уважаемого писателя.

Когда-то Александр Твардовский говорил, что преподавать надо так. Сесть за стол и читать ученикам не учебники, не хрестоматию, а, допустим, Гоголя. Я тоже был преподавателем и в глубине души сознавал, что как бы я методически не готовился к занятиям, например, по естественнонаучной картине мира, Владимир Иванович Вернадский был бы готов к моим лекциям гораздо лучше… Просто мне хочется подчеркнуть, что много оригинальных текстов я привожу потому, что их самобытность и психологизм не всегда поддаются интерпретации.

• 1/171
• Следующая