Феникс. Сгореть дотла (СИ) - Чейз Бекки - Страница 1

Посвящается Айнави, благодаря которой эта история началась. Ей же, за то, что она продолжилась. Спасибо, дорогая, твоя поддержка бесценна!

«Stellas nimis amo, ut noctem timeam» (лат). —

Я слишком люблю звёзды, чтобы бояться ночи.

События, описанные в этой книге, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней имена и названия — плод воображения автора. Все совпадения с реальными географическими названиями и именами людей случайны, а религиозные отсылки трактованы в угоду сюжету.

***

Господи, как же больно.

Каждый дюйм тела скручивает в спазме. Кровь заливает глаза, я пытаюсь стереть ее с лица, но руки не слушаются. Я словно парализована — не могу ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Даже сделать вдох не получается.

Мутнеющий взгляд с трудом фокусируется на подушке безопасности, которую при столкновении выкинуло из руля. В салоне кружит мелкая пыль,  пол усыпан осколками лобового стекла. Ремень все еще удерживает меня на водительском сиденье, а из динамиков льется чарующий голос Селин Дион:

«Пусть прольется дождь, и смоет мои слезы.

Пусть это заполнит мою душу, и отбросит сомнения.

Пусть упадут стены для нового солнца.

Новый день настал»[1].

Какая жестокая ирония, ведь мой день, похоже, закончен. Я больше не чувствую тела — боль растворяется вместе с сознанием. Нет ни искореженного «шевроле», ни черных полос от шин, тянущихся через разметку, ни шума ветра, раскачивающего верхушки деревьев.

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Это неправда, я ничего не вижу. Мозг лихорадочно цепляется за затихающие звуки, и вскоре их выдавливает темнота.

[1] Отсылка к песне «A New Day Has Come».

Я медленно открываю глаза.

В затылке ноющая боль, в рот словно насыпали горсть песка, руки сжимают смятый листок бумаги. Спросонья я не сразу узнаю на грязной салфетке почерк подруги.

Я, Глория Робертсон, находясь в здравом уме и твердой памяти, отдаю свою бессмертную душу создателю коктейля «Пекло».

P.S. И тело на пару ночей, если он вдруг заинтересуется.

— Что за бред? — повертев головой, обнаруживаю, что номер пуст — соседняя кровать нетронута, а чемодан так и валяется у шкафа. — Гло, ты в ванной?

Ответа нет. Я пытаюсь подняться. Матрас пружинит, ноги путаются в одеяле, и кое-как спустить их на пол выходит только со второй попытки.

В кресле напротив телевизора вырисовывается чей-то силуэт.

— Ты что, там и уснула? — я подаюсь вперед. — Говорила же, не надо столько пить.

Темная фигура медленно выпрямляется, и я задыхаюсь от ужаса — это не Глория! — напротив стоит мужчина и пристально меня изучает. Кажется, я уже видела его лицо… но когда? И где? Нездорово-красная радужка — словно линзы на Хэллоуин — и пристальный взгляд заставляют сжаться в комок и притянуть колени к груди. 

— Кто вы? — я испуганно дергаю одеяло к подбородку.

Незнакомец подходит к кровати. Из-за его спины выступает темный сгусток — странная и неестественно колышущаяся дымка. Не будь я трезва, решила бы, что это крылья. Привидится же такое! В трансе я слежу за татуировкой на его ладони — глаз в треугольнике, как у масонов. Он приближается к моему лбу, и когда прикасается, я проваливаюсь в воронку воспоминаний.

— Не думала, что Брюссель такой унылый, — Глория со вздохом подпирает барную стойку. — Даже толком не напьешься.

Ее бокал пуст, и она с тихим звоном гоняет по дну подтаявшие кубики льда.

— Ты не могла бы страдать потише? — шикаю я.

И осторожно кошусь в сторону бармена. Интересно, он слышал или нет? Меня редко волнует мнение обслуживающего персонала, но этот довольно симпатичный — в меру подкачан, со стильной стрижкой и загадочным орнаментом на шее. Из-за воротника видна лишь часть татуировки, и я не прочь рассмотреть остальное, если он предложит где-нибудь уединиться.

— Ой, да брось, Иви. Что вообще ты знаешь об этой дыре? — не унимается подруга. — Назови хоть одну достопримечательность.

— Тут есть… капуста! — выдаю первое, что приходит на ум.

— И саммит, — Глория закатывает глаза. — Который, слава Богу, закончился.

Она прилетела в Брюссель вместо заболевшей переводчицы какого-то политического эксперта, а я увязалась следом в надежде развлечься — надо же хоть чем-то заняться на каникулах. Но вместо отрыва на дискотеках нам обеим пришлось протирать джинсы возле барной стойки в полуподвале «Ада» — единственного открытого бара в радиусе пяти миль от отеля — в пустом зале лишь мы и несколько байкеров в компании вульгарной девицы.

— Вот Амстердам — другое дело, — мечтательно жмурится Глория. — Давай рванем туда завтра? Сто лет не ела кексы[1].

— Вот и коктейль, — хищно улыбнувшись, бармен ставит передо мной бокал.

Мы успеваем обменяться недвусмысленными взглядами — кажется, в этих зрачках можно утонуть — и я уже сама готова затащить его в подсобку.

— Дай знать, если нужно будет повторить, — вкрадчиво шепчет он, перед тем, как отойти.

— Хорош, — одобрительно кивает Глория. — Жаль, что блондин. Не люблю слишком белесых.

— И где ты у него светлые волосы нашла? — я с удивлением таращусь на темную шевелюру бармена — не могла же я допиться до чертиков и в упор не различать черное и белое.

Решив, что подруга в очередной раз шутит невпопад, я придвигаю коктейль и, наконец, замечаю содержимое бокала — в странной бурой массе плавает половинка инжира:

— Господи, что это?

— Выглядит так, словно кто-то выдавил собачье сердце и набил его зернами, — фыркает Глория. — Эй, красавчик, нужен Боб, а не Болд[2], — щелчком пальцев она подзывает бармена обратно.

Тот непонимающе изгибает бровь.

— «Великолепный Боб», — терпеливо поясняет подруга. — Текила, виски и ликер. И вишенка для антуража. Организуешь?

— Сейчас заменю, без проблем.

Он забирает бокал и через пару минут приносит новый, из которого я делаю глоток. Алкоголь приятно расслабляет, и бар становится уже не таким мрачным.

— Ну что, кинем монетку или уступить?

— Не понимаю, о чем ты, — мои щеки предательски краснеют.

— Ой, ладно, не прибедняйся, — хохочет Глория. — Он тоже на тебя запал.

Хочется проверить ее предположение, но я старательно отвожу взгляд в противоположную от бармена сторону. Еще решит, что я слишком доступна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Уже почти десять, — подруга с тоской смотрит на часы. Аляпистый циферблат занимает все запястье, но ей это кажется стильным. — Раз оттянуться не судьба, давай хотя бы кого-нибудь снимем.

Кое-кто сегодня явно найдет приключения на пятую точку.

— Если ты забираешь алкобоя, я осчастливлю кого-нибудь из тех парней, — продолжает Глория, мотнув головой в сторону байкеров. — Пухляш в бандане весьма неплох.

Плотный бородач в кожаной куртке, которая вот-вот треснет на его бицепсах, не вызывает у меня доверия.

— С ума сошла? — ахаю я. — Он выглядит опасным. Не удивлюсь если у него пистолет.

— Или даже два, — троллит меня Глория. — И снайперская винтовка в придачу — целый арсенал.  

Ей весело, а я не могу отделаться от непонятно откуда взявшегося волнения. 

— Напрасно смеешься, у него под курткой что-то топорщится.

— Надеюсь, это «что-то» твердое. И сначала он прокатит меня на своем огромном байке, а потом на…