Глазами любви - Довиль Кэтрин - Страница 7

• Предыдущая
• 7/68
• Следующая

Принц скоро понял, что ему только на словах предстояло стать соправителем, на деле же ему не позволили управлять ни единой, даже самой ма­лой частью Англии. Поэтому он в ярости отплыл во Францию, чтобы поднять мятеж против собст­венного отца. К нему присоединился и его млад­ший брат принц Джеффри. И с тех пор сыновья вели войну против отца.

И у Асгарда, и у верховного судьи мысли текли в одном направлении, и потому они избега­ли смотреть друг на друга. Будущее Англии вну­шало опасения, и все боялись, что пристрастие ко­роля Генриха к своим непокорным сыновьям принесет скверные плоды, не говоря уже о зловред­ном вмешательстве королевы Элинор, выступив­шей на стороне своих отпрысков. Естественно, со­беседники не говорили об этом. Особенно не сле­довало делать этого здесь, в Шотландии, где у каждой стены есть уши.

Верховный судья и наместник налил еще вина, но Асгард отказался от второй чаши, поскольку отдал цыганочке остатки своего хлеба, а на пустой желудок не следовало пить слишком много. К то­му же Асгард не хотел больше медлить и поэтому сразу приступил к делу, ради которого предпри­нял поездку в город Святого Эдвина в качестве эмиссара короля Генриха Английского.

– Наш благословенный король Генрих Вто­рой, – начал Асгард, – поддерживающий и по­читающий своего друга короля шотландцев Уи­льяма Льва, желает обсудить дело, привлекшее его августейшее внимание. А именно: к нему по­ступила жалоба от аббатисы женского монастыря Сен-Сюльпис, где все монахини – нормандки, который находится под личным покровительством короля Генриха. В монастыре этом была юная послушница, которую монахини из-за ее благочестия и доброго нрава почитали чуть ли не святой. И вот ее-то и похитил вассал графа Честера, некий Айво де Бриз.

Верховный судья положил локти на стол и по­глядел на Асгарда.

– Монастырь Сен-Сюльпис далеко от Анг­лии. Где-то на берегах реки Риббл, верно?

– Да, во владениях, принадлежащих графу Честеру, – ответил Асгард. – Но в этих погра­ничных землях редко бывает ясно, кому из коро­лей – английскому Генриху или шотландскому Уильяму – нужно повиноваться.

Асгард подозревал, что фитц Гэмлину уже из­вестно обо всем, что он только что сказал, поэто­му добавил:

– Монахини монастыря Сен-Сюльпис пла­тят ежегодную подать нашему благословенному королю Генриху.

Верховный судья поднял бровь:

– Но и нашему королю Уильяму тоже. Асгард отхлебнул маленький глоток вина. Вне всякого сомнения, эти проклятые бабы со своим монастырем, расположенным на границе двух ко­ролевств, из осмотрительности считали разумным платить подать обоим монархам.

– Но ведь святые сестры обратились за по­мощью к английскому королю, – напомнил он своему собеседнику. – Ситуация весьма щекот­ливая, особенно если речь идет о возможной «свя­тости». Все христиане откликнутся на несчастье, постигшее одну из невинных жертв, одну из тех, кто принадлежит церкви.

– Я не слышал, чтобы эту девицу называли святой, – возразил верховный судья. – Пожа­луй, правильнее было бы назвать ее ведьмой.

Прежде чем Асгард успел перебить его, фитц Гэмлин продолжил:

– Как бы там ни было, я не считаю ее столь уж бесценным сокровищем. Особенно для короля Генриха – ведь он так далеко! А, кстати, куда сейчас перебрался английский двор? В Винчес­тер?

Асгард подавил поднимавшееся в нем раздра­жение. Ему надо было бы позаботиться получить полномочие свободно передвигаться по земле шотландцев в качестве специального эмиссара ко­роля Генриха. Он должен был бы подумать об этом еще в Лондоне.

– Да, – ответил он. – Король всегда про­водит это время года в Винчестере.

Они сидели напротив друг друга в узкой ка­менной комнатке. Асгард совершенно не знал, по­чему король Англии так желает заполучить ка­кую-то никому не известную послушницу из такого же никому не известного монастыря, расположен­ного в богом забытой глуши, на границе между Англией и Шотландией, близ побережья. В Лон­доне не сочли нужным объяснить ему это. Теперь Асгард подумал, что ему нужно узнать об этом деле побольше. Много больше.

– Я здесь, – заявил он, – потому, что мой сюзерен благословенный король Генрих считает, что его вассал де Бриз находится в Шотландии. Де Бриз – отъявленный негодяй. Он сбежал от гнева своего сеньора графа Честера, и я ищу его именно здесь, потому что есть причина думать, что он, возможно, привез сюда… э-э… святую по­слушницу.

Фитц Гэмлин скептически посмотрел на Асгарда.

– Де ля Герш, если кто-то похитил послуш­ницу из монастыря, принадлежащего нашей святой матери церкви, то это уже дело самой церкви, не так ли?

Асгард сунул руку в карман своего плаща.

– Да, милорд, и поэтому я везу с собой пись­мо от высочайшего прелата Англии архиепископа Кентерберийского, в котором он просит короля Уильяма оказать мне в этом деле всяческое содей­ствие. – И он протянул фитц Гэмлину пакет из овечьей кожи, перевязанный шнурком и запеча­танный красным воском. Верховный судья Шот­ландии взял его и положил на стол.

– И в обмен на него, – сказал он, – вы хотите получить разрешение короля свободно разъ­езжать по Шотландии в поисках вассала графа Честера?

Несколько долгих мгновений они всматрива­лись друг в друга. Асгард знал, что надо с чего-то начать. И, конечно, он нуждался в охранной гра­моте короля Уильяма. Но в голосе фитц Гэмлина было нечто такое, убедившее его в том, что куда бы ни направился де Бриз со своей юной святой, король Уильям Лев Шотландский не собирается передать их королю Англии Генриху Второму. Вероятно, потому, что Уильям Лев хотел бы сам взглянуть на нее.

Верховный судья и наместник шотландского короля поднял кувшин с вином:

– Наполнить вашу чашу?

Асгард де ля Герш долго смотрел на своего гостеприимного хозяина. Он рассчитывал полу­чить право передвигаться по Шотландии в поис­ках этой девицы, и намерение его было твердым.

Но теперь все казалось не таким уж простым, как несколько недель назад в Лондоне.

Асгард кивнул и подставил свою чашу.

Лодка с двумя гребцами была спущена на во­ду, чтобы снять корабль с мели. Но неспокойное море мешало им, и поэтому, несмотря на все ста­рания сильных и опытных моряков, им это не уда­лось.

Следуя указаниям кормщика, они вернулись на корабль, вооружились железным якорем и бро­сили его в более глубоком месте, а потом ждали, пока команда, приложив все свои усилия, пыта­лась с помощью лебедки снять корабль с мели.

Кормщик-норвежец, отвечавший за оба суд­на, включая и другой корабль, с которым они должны были встретиться в бухте, все еще жаж­дал выбросить Идэйн за борт. Магнус приказал девушке вернуться на корму и занять свое место на мешках с зерном и приставил одного из своих вооруженных людей стеречь ее.

У кормщика были все основания злиться. Магнусу и самому до сих пор не было ясно, что произошло. Даже когда он пытался представить то, что было раньше, то есть тот момент, когда он вернулся, чтобы забрать девушку с собой, он не мог понять, почему сделал это. Почему не оставил ее на берегу, как собирался? Все, что он по­мнил, – это то, что будто некий голос начал на­шептывать ему на ухо, причем голос столь убеди­тельный, что он не смог ему воспротивиться, как не смог бы перестать дышать.

В тот момент казалось совершенно естествен­ным вернуться и забрать девушку. Словно у нее были все права на то, чтобы ее увезли со всем, что было собрано у вассалов графа. А теперь, когда Магнус думал об этом, глядя на нее, кутающуюся в промокший плащ и пытающуюся унять дрожь, все это, казалось, не имело никакого смысла.

Но еще более сбивало его с толку то, что она бросилась к рулевому веслу и намеренно посадила корабль на мель.

После того как норвежец Олаф сумел спра­виться с веслом, он бросился на девушку, схватил ее за руки и начал трясти и тряс до тех пор, пока с нее не свалился капюшон и ее золотые волосы не рассыпались по спине и казались похожими на шелк, трепещущий под порывами ветра.

• Предыдущая
• 7/68
• Следующая