Клановый (СИ) - Федин Андрей - Страница 28

Голос подруги звучал то громче, то тише — в уши попадала вода.

— Во-первых — именно после того случая Совет кланов запретил проводить в Селене призывы и все исследования, связанные с магией смерти. Клану Сиоль тогда пришлось знатно потратиться — перенести свои лаборатории сюда, в Валесские горы, построить для них замки, чтобы оградить от набегов обитавших тогда в этих местах племён. Да не один — решили рассредоточить центры исследований по нескольким отдалённым друг от друга местам, чтобы не потерять все, в случае, если в одном из них «что-то пойдёт не так». Вытри лицо, Линур.

Тилья протянула мне полотенце.

— А во-вторых, — продолжила она, — призыватели с тех пор не обходятся без тех самых, «спящих у бассейна». Всегда на ритуале присутствуют маги, способные заметить любые сбои в процессе и при необходимости своевременно залатать межмировой прокол. Вот так. Необходимость таких предосторожностей признает каждый, кто слышал о трагедии в Фориде. И уж тем более те, чьи семьи первыми пострадают при любом серьёзном сбое в ритуале призыва. Сиди спокойно, Линур. Сама вытру твои волосы.

Отбросила мокрое полотенце, взяла другое.

— Я тоже считаю, что наблюдатели необходимы. Веришь ли, Линур, но их присутствие сегодня успокаивало меня. Не позволяло паниковать при мысли о том, к каким ужасным последствиям приведёт любая моя ошибка. Понимаешь, о чём я говорю? Они нужны. Проводить ритуалы призыва без подстраховки нельзя. Никогда. Пусть в большинстве случаев наблюдателям и приходится всего лишь «дремать» — не страшно. Так что настраивайся терпеть их присутствие и завтра утром, когда я буду подыскивать для тебя олмера.

— Потерплю.

Я встал на ноги. Помог подняться Тилье.

— И кстати, — сказала та, — после завтрашнего ритуала тебя будет ждать… сюрприз. Уверена: он тебе понравится. Его приготовил для тебя дядя.

— Какой сюрприз? — спросил я.

Положил ей руки на талию.

— Не скажу, Линур: пообещала сиеру Нилрану, что не разболтаю.

— А всё-таки? Договаривай.

Тилья улыбнулась.

— Сам всё увидишь. Потерпи.

— Напрашиваешься на неприятности, женщина, — сказал я. — Стану тебя жестоко пытать. Всё ночь! Будешь кричать на весь замок — так и знай.

Прижал Тилью к себе, почувствовал тепло её тела. Вдохнул аромат её кожи, смешанный с запахами мыла и трав. Заглянул в ярко-зелёные глаза.

Услышал:

— Жду этого с нетерпением, Линур.

***

Поначалу ритуал призыва олмера в точности походил на тот, в котором я участвовал вчера вечером. Та же кровь в бассейне, множество зажженных свечей. Те же лица призывающих, мерзкий привкус эликсира во рту, знакомые запахи. И Тилья — серьёзная, сосредоточенная.

Отличия начались с появлением существа.

Олмер походил на маленькое облако. Или скорее на скопление дыма, какой бывает, если бросить в костёр зелёную еловую ветку. Размером не превышал саламандра. Не источал ни тепла, ни холода. Зато испускал слабенький аромат можжевельника.

При его прикосновении я поначалу ничего не почувствовал.

Не сразу понял, что слияние произошло. Открыл глаза, увидел лицо Тильи, улыбнулся. Успел подумать: «И никакого жжения».

Прежде чем тело пронзила БОЛЬ.

***

Открыл глаза, обнаружил, что лежу на полу. Вдохнул запах свечей и крови, можжевельника и человеческого пота. Ощутил, что каждая частичка тела посылает мне болевые сигналы.

Боль притупилась.

Или же я, пока валялся в беспамятстве, успел к ней привыкнуть.

— Линур, как ты? — спросил сиер Нилран.

На его лице плясали тени. В глазах отражались дрожащие огоньки свечей.

Дядя протянул мне руку, помог встать на ноги. Потом придержал за плечи, когда меня повело в сторону, не позволил упасть. Сказал:

— Хорошо выглядишь. После первого слияния с олмером я пришёл в сознание только через час. Знаю, что тебе сейчас плохо. Вот, выпей. Это немного приглушит боль.

Я не заметил, откуда в его руках появился кувшин. Заморгал, пытаясь прогнать с глаз пелену. Казалось, что олмер не растворился во мне, а туманом расползся в воздухе Зала призыва.

Взял из дядиных рук кувшин, едва не уронил — мышцы ослабли, тело стало вялым и непослушным. Выпил до дна — весь десяток глотков горько-кислого напитка. Лишь когда проглотил последнюю каплю, сообразил, что кувшин пахнет полынью.

— Можешь идти? — спросил сиер Нилран.

Я кивнул. С трудом пошевелил языком, сказал вслух:

— Да.

Сделал шаг.

И едва снова не свалился без чувств от резко усилившейся боли. Похожие ощущения были, когда мне в детстве булыжником раздробило голень. Тогда перед глазами тоже то и дело сгущался туман.

Но сейчас боль рвала на части не только ногу — всё тело.

— Прекрасно, — сказал дядя. — Держись за моё плечо. Помогу добраться до комнаты. Полежишь немного. Тилья завершит ритуал, отправлю её к тебе. Присмотрит за тобой. Покормит, если захочешь. Но я бы посоветовал тебе дождаться обеда. А после сделаем кое-какие тесты.

Я заметил на его лице ухмылку.

— Не смотри на меня так. К тому времени ты уже плясать сможешь. Вот увидишь. Организм молодой — быстро привыкнешь к новому спутнику. А он к тебе. И помни, Линур: некогда разлёживаться. Вечером возвращаемся в Селену.

***

Улёгся в комнате на кровать, как и после слияния с огнедухом. Вот только уснуть не пытался. Какой может быть сон, если олмер изнутри рвал моё тело на части? Боролся с желанием обернуться. Ведь именно так с детства привык бороться с травмами и болезнями.

О еде не вспоминал. Не потому что следовал совету дяди — сама мысль о ней вызывала тошноту. Даже в обед едва заставил себя проглотить хоть что-то. Понимал: телу требуется энергия, чтобы восстановить всё то, что успели разрушить в нём мои новые «симбионты».

Из столовой вслед за дядей поплёлся в лабораторию. Там позволил сиеру Нилрану себя осмотреть, ответил на множество вопросов. А потом увидел знакомый артефакт-ракушку. Таким мне уже не раз определяли резерв маны. Вот только тот, к которому меня подвёл дядя, отличался от предыдущих — на его поверхности блестели не десять, а двадцать пять кристаллов.

— Давай, Линур, ты знаешь, что делать.

Я положил руку внутрь железной ракушки.

Сиер Нилран захлопнул её створки. Прикоснулся к красной точке.

Артефакт завибрировал.

По руке пробежал холодок. Один за другим окрасились семь карцев. Восьмой приобрёл едва заметный голубой оттенок.

Дядя не сумел скрыть разочарование. Высвободил мою руку, достал курительницу.

После того, как затянулся дымом чиманы, сказал:

— Ну что ж, вряд ли стоило ожидать чего-то другого.

Потёр глаза и продолжил:

— Олмер не влился в твой резерв магической энергии. А жаль. Пока он расположился отдельно. Но не расстраивайся, Линур. Всегда так происходит. Пока ещё никто не смог научиться пользоваться его маной. В отличие от саламандра, олмер не открывает носителю доступ к своему энергетическому телу — я не слышал о подобных случаях. Конечно… надеялся, что в твоём случае будет иначе. Всё же раньше опыты с настоящими одарёнными не проводил…

Помахал рукой, отогнал от своего лица облако дыма.

Произнёс:

— Ладно. Будем наблюдать. Слишком мало прошло времени после ритуала, чтобы делать выводы.

Откинулся на спинку кресла, смотрел на меня.

— Как я уже говорил, олмер — тот самый главный ингредиент в рецепте превращения оборотня в одарённого, — сказал сиер Нилран. — Мы все проходили через слияния с ним. Да по многу раз. И я, и мой отец, и твоя мама, и… много кто ещё. В нашей семье эти ритуалы давно стали традицией.

Он пыхтел трубкой, наполняя воздух лаборатории запахом тлеющей чиманы.

— Вот только не все сумели дотерпеть и дожить до результата. Как и огнедух, после расставания с носителем олмер оставляет в ауре бывшего компаньона частички своего энергетического тела. После десяти двадцати лет симбиоза остатков маны в ауре становится достаточно для того, чтобы превратиться в базовый резерв. Кому-то удаётся к этому резерву пробиться — такие счастливчики становятся пусть и слабосильными, но магами. Как мы с твоим дедом. Других неподконтрольные остатки маны сводят в могилу. Так случилось с твоей мамой, братом моего отца, двумя моими детьми.