Малахольный экстрасенс. Дилогия (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 15

Не совсем даром, конечно, но резон есть. Только у меня снова три рубля в кошельке, а просить деньги у жены не хочется. Может рано стал шиковать? Словно отвечая на этот вопрос, зазвонил телефон. Я снял трубку — Маша.

— Два клиента на завтра, — сообщила деловито, — мальчик и девочка. Шесть и девять лет, без олигофрении. Пишите адреса и телефоны.

Я взял ручку и занес в тетрадь продиктованные ею данные.

— Про деньги говорила?

— Да, — ответила она. — Согласны. Объяснила: платят за результат. Попросила позаботиться о транспорте: к девяти за вами приедут.

— Умница! — похвалил я.

Она довольно засмеялась.

— Мама просила передать вам спасибо. Сами знаете, за что.

Я положил трубку на аппарат.

— Что? — спросила жена.

— Будут тебе деньги, — сказал я. — Покормишь?

— Да, — кивнула она. — Приготовила. Котлеты с картофельным пюре.

А жизнь, кажется, налаживается…

— Вы кого привезли, а?

Мой палец указывает на скрюченное существо в инвалидной коляске. Человеком назвать его нельзя, и дело не в искореженных конечностях. Такое мы худо-бедно лечим. На круглом, перекошенном лице ребенка отсутствуют признаки разума. Бессмысленный взгляд, вытекающая изо рта струйка слюны.

— Я вас спрашиваю?

Молчат. Мужчина и женщина лет тридцати, одеты не богато. У женщины на голове платочек, несмотря на жару — наверняка верующая. У родителей детей-инвалидов это через одного. «Як плоха, так до пана Бога!» — говорят католики. Мать вот-вот заплачет.

— Диагноз? — спрашиваю у мужчины. — Быстро! Только не врать!

— Идиотия, — бормочет он.

— Вам говорили, что не исцеляю олигофренов?

— Говорила! — включается Маша. — Я всем говорю.

— Ну, и? — смотрю на мужчину.

— Может, глянете? — вздыхает он. — Мы заплатим.

— Что я вам Чумак? Или Кашпировский? Это они исцеляют от всего и всех — только плати. У меня узкая специализация: ДЦП без признаков олигофрении. Зато с гарантией. Остальное — нет. Увозите! Живо!

Клиенты выкатывают коляску с идиотом из офиса. Женщина всхлипывает. Насрать! Идиоты, как и их ребенок.

Срываю с головы докторскую шапочку и бросаю на стол.

— Маша, у нас форточка. Есть замена?

— Сейчас! — она утыкается в монитор компьютера и начинает стучать по клавиатуре. — Вот. Украинцы, неделю как в гостинице живут. Приехали сами, предварительно не звонили, им еще неделю ждать. Девочке одиннадцать лет, не ходит. Остальное в норме.

— Телефон у них есть? Звони!

Секретарь придвигает аппарат и начинает накручивать диск. Достаю из кармана пачку «Мальборо», зажигалку и прикуриваю. Маша даже ухом не ведет. В нашем офисе не дымят — сам такое установил, но сейчас босс зол, поэтому лучше промолчать. Умница…

— Будут через полчаса, — сообщает Маша, положив трубку. — Они на машине. Обрадовались.

— Замечательно! — я выкидываю окурок в открытое окно. — Завари чай, пожалуйста…

Полтора месяца пролетели в хлопотах. Сарафанное радио работало: слух о том, что в Минске появился экстрасенс, который лечит ДЦП, разлетелся по республике и проник за ее пределы. Появились пациенты из России и Украины, но пока преобладают белорусы. Телефон офиса разрывается. Маша принимает звонки, расспрашивает клиентов и записывает их в очередь. Та возникла и растет. Практика показала: более трех детей в день исцелить не получается — силы не хватает. После сложных случаев вовсе ощущаю себя выжатым лимоном, требуется несколько часов, чтобы прийти в норму. Да еще придурки с олигофренами… Не всегда удается их отсечь. Скрывают умственную отсталость у детей, надеясь, что проскочит, хотя Минздрав в лице Маши строго-настрого предупреждает. Надеются на халяву. Дескать, экстрасенс исцелит, куда он денется? Ага! Я вам не Господь Бог. Как-то обследовал олигофрена: не голова, а очаг с горящими углями. Чтобы погасить такой жар, нужен айсберг, не меньше того, что Титаник потопил. Потому хитропопых заворачиваю, иногда матом. «Как же так? — скажете вы. — У людей беда. К ним нужно относиться мягше, а на вещи смотреть ширше». Я что ли, виноват в их беде? Сказано: за такие случаи не берусь, чего претесь? Да еще отодвигая в сторону детей, которым можно помочь.

Нежданно-негаданно у нас появился офис, где я принимаю пациентов. Вышло случайно. В июне на дверях моего подъезда появилось объявление: ЖСК собирал членов кооператива. На собрании огласили неприятную новость: вводятся членские взносы, которые раньше не платили. Дело в том, что в одном из трех домов нашего ЖСК есть служебное помещение, изначально заложенное в проект по просьбе ЖЭСа. Там размещалась одна из контор коммунальников. Первый этаж, две комнаты: большая и маленькая, туалет. Ванной нет, но зато отдельный вход с крыльцом. Сказка, а не офис. ЖЭС оттуда съехал: для него построили отдельное здание, где коммунальники собрали все службы. ЖСК остался без арендной платы, из которой финансировал расходы, и руководство кооператива не придумало ничего лучшего, как ввести членские взносы. Желавших занять пустое помещение не нашлось.

Дичь, конечно. Через пару лет такие офисы в обжитых районах будут расхватывать как горячие пирожки. Магазинчик, парикмахерская, массажный салон… Только на дворе 1990 год, легального частного бизнеса не существует. Предложение председателя вызвало недовольство — никто не любит платить. Понеслись крики: «А какие у вас зарплаты? Что вы там вообще делаете?» и прочее. Председатель пытался оправдаться, и тем самым вызвал еще большее возмущение. Воцарился балаган. Прекратил его я. Взобрался на сцену (собрание шло в актовом зале школы) и шепнул председателю пару слов. Тот заулыбался и дал знак собранию притихнуть.

— Товарищи! — объявил радостно. — Член нашего ЖСК Михаил Иванович Мурашко предлагает отдать пустующие площади ему в аренду. Платить обещает аккуратно. Если согласны, взносы не понадобятся. Кто за это предложение — голосуем!

Вверх взметнулся лес рук. Так я получил офис в трехстах метрах от дома. Пришлось, правда, побегать. Для начала выяснилось, что официально сдать нежилое помещение частному лицу нельзя — это не квартира. СССР, тудыть его в качель! В результате на свет появился кооператив «Биоэнергетика», чьей специализацией стало оказание помощи гражданам, подвергшимся негативному воздействию со стороны энергетических вампиров, ведьм, колдунов, шаманов и прочей нечисти. Почему не лечение ДЦП? Оказывать медицинские услуги не имеем права в силу отсутствия нужного образования. А вот колдунов гонять — пожалуйста, диплом не нужен. Я, признаться, хохотал, сочиняя эту дичь. Прикололся. Думал: выгонят. К моему изумлению, в исполкоме даже не поморщились — схавали на раз. «Био» получил путевку в жизнь. Чиновники рьяно выполняли установку партии по развитию кооперативного движения. Еще одна галочка в отчет — это же замечательно! А кого там кооператоры гоняют — без разницы. Мы открыли счет в банке, получили печать и чековую книжку. Кто мы? Я, Тамара и Маша, жену решил не привлекать. Галя, впрочем, не рвалась — работать нужно! Тома стала бухгалтером, Маша — секретарем-референтом (мы ей даже трудовую книжку завели — большое дело, если кто понимает), председателем избрали меня. Единогласно, между прочим. (Смех в зале.) Теперь часть клиентов оплачивает лечение через банк. Из этих денег погашаем счета за аренду и коммуналку, выдаем зарплаты работникам. Томе — 150 рублей, Маше — 100, мне — 300. Ну, так я босс… Все официально, с уплатой подоходного налога. Налог на доходы кооператива? Тоже платим — целых три процента с оборота, такую ставку установило государство. Еще не смешно? Как вам право в любой момент снять со счета в банке наличные без всяких ограничений? Идиоты! Хочешь угробить государство, создай такие условия бизнесу.

Тома и Маша рады. Ушли времена, когда они считали каждую копейку. 250 рублей в семью (чуть меньше, налоги все же) дополнительно к зарплате и пенсии делают их состоятельными. Кроме денег перепадают подарки. В июле Маше исполнилось семнадцать. Я вручил ей джинсовое платье-сарафан и импортные босоножки, приобретенные у Клары. Сказать, что девочка пришла в восторг… В той жизни моя вторая жена Инна как-то рассказала: студенткой она мечтала о джинсовом платье-клеш, в каком ходила ее преподаватель. Полжизни бы не пожалела. Маша даже всплакнула. По утрам, косолапя и опираясь на трость, она идет на работу. Двигательные функции ног у нее восстановились, но мышцы и суставы пока слабо держат тело. Несмотря на это, Маша вышагивает как принцесса. Подумаешь, трость! Зато такого прикида нет ни у кого из сверстниц по соседству.