Свобода любить - Доули Кейт - Страница 22

• Предыдущая
• 22/32
• Следующая

– Вот и я с мазью! Давай руку, – вырвал ее из царства грез голос Шейна.

Беатрис протянула ладонь и вновь закрыла глаза. Она почувствовала, с какой нежностью прикасается к ее ладони Шейн. Как он нежно проводит пальцем по линиям на ее ладони. И вот она почувствовала его губы на своей коже.

Тяжелый вздох вырвался из ее груди. Беатрис открыла глаза и увидела над головой бездонное летнее небо и яркое солнце на нем.

Домой они ехали в молчании. Беатрис чувствовала, что Шейн раскаивается в том, что произошло между ними на яхте. Но она ни капельки не сожалела ни о его поцелуях, ни о его ласках. Ей, наоборот, хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы они вот так навсегда остались на этой яхте. Только солнце, небо и их переплетенные тела, покрытые капельками соленой, как морская вода, влаги.

– Я завтра уеду, Беатрис, – наконец сказал Шейн.

– Почему?

– Мне нужно по делам в Голландию. Я не могу взять тебя с собой.

– Почему?! – вновь спросила его Беатрис.

– Только потому, что я боюсь тебя, твоего тела. Я не смогу отказаться от соблазна. Но я должен это сделать. Я ведь женился на тебе не ради обладания.

– Так почему бы не поменять цель? – спросила Беатрис, чувствуя, как в груди разрастается липкий комок страха, перемешанный с надеждой и ожиданием.

– Потому что иначе мне придется изменить всю свою жизнь. Завтра я уеду, Беатрис. А когда я вернусь, то, если ты будешь придерживаться условий договора, я отпущу тебя.

– Ты так уверен, что я хочу уходить? – спросила Беатрис и, не дожидаясь ответа, отвернулась от Шейна.

Ей не нужен был его ответ. Беатрис теперь точно знала, чего хочет. Так зачем же слышать от Шейна, что этого никогда не случится?

Шейн уехал рано утром. Беатрис была обижена на то, что он даже не зашел попрощаться. А ведь она надеялась, что удастся уговорить Шейна взять ее с собой. Может быть, они смогли бы развить то, что возникло между ними на яхте. Нет, не на яхте. Раньше, много раньше, в тот миг, когда они встретились взглядами на вечеринке у Анабеллы.

Беатрис как потерянная бродила по дому, думая, чем занять себя. Ей не хотелось ехать в офис. Впервые в жизни Беатрис чувствовала, что не смогла бы отвлечься за работой от грустных мыслей. Элен и Питер уехали в свадебное путешествие, так что ей даже поговорить было не с кем.

Как же я одинока на самом деле! – сокрушенно думала Беатрис, в который раз совершая путешествие из одной комнаты в другую.

Мне не с кем поговорить, некому поплакаться в жилетку. Все мои проблемы никого, кроме меня, не волнуют. Разве об этом я мечтала в детстве? Да, я получила самостоятельность. Я чувствую себя полноценно развитой личностью. Я добилась всего, чего может только желать женщина: свое дело, удачная партия, отличный дом. Вот только это фасад, за которым пустота и темнота. Ни лучика света. Каждый раз, когда я думаю, что все может наладиться, события разворачиваются так, что все становится еще хуже. После первого испуга, когда я поняла, что выбора нет, я тешила себя надеждой, что мой брак не принесет мне страданий, так как он и браком-то не может считаться.

Потом, когда мне показалось, что я проведу очень приятный год и даже смогу подумать о том, чтобы продолжать эти отношения, Шейн меняется прямо на глазах. Затем он отходит, глаза его вновь горят страстью, и вот, когда кажется, что все будет хорошо, он уезжает. Один, на целых две недели! А ведь мне будет очень его не хватать! Даже этих его ухмылочек…

Беатрис спустилась на первый этаж и включила телевизор. Но мыльная опера о «настоящей» любви только раздражала ее. К тому же Беатрис совершенно не понимала, что происходит на экране. Она никогда не смотрела сериалы: не было ни времени, ни желания. Беатрис раздосадованно щелкнула пультом, и экран погас.

В доме стало тихо. Так, как бывает тихо, когда уезжают хозяева. И гость остро чувствует, что он чужой здесь, что ему не рады. Беатрис поежилась и передернула плечами.

Глупости! – осадила она расшалившееся воображение. На ближайшие десять месяцев это и мой дом, если Шейн, конечно, не решит отпустить меня раньше. И я здесь хозяйка. Мне просто надо придумать дело для себя. Иначе я могу сойти с ума от безделья. Даже немного жаль, что в «Счастливом дне» все отлично идет и без моего участия. Я бы предпочла какой-нибудь катаклизм вместо опротивевшего ничегонеделания! Даже ссора с Шейном была бы приятным разнообразием. Интересно, не сойду ли я с ума за эти две недели? Когда возвращаются Элен и Питер? Может быть, они сумеют вывести меня из депрессии? Хотя мне кажется, что я знаю одно средство, которое меня никогда не подводило!

Беатрис встала с дивана и пошла в кабинет Шейна. Там лежало то, что могло ей сейчас помочь: карандаш и бумага.

В кабинете Шейна было даже еще тише, чем в других комнатах. Окна выходили в маленький заросший садик, и шум улицы не проникал сквозь заросли шиповника. Беатрис подумала, что здесь очень удобно не только работать, но и размышлять. Она бы с удовольствием проводила здесь долгие дни в ожидании Шейна. Одно смущало Беатрис – кабинет слишком напоминал о его хозяине: строгий стол, где все было расположено в идеальном порядке, книжные полки, забитые специальной литературой – по маркетингу, цветоводству и бухгалтерии. Но самым потрепанным выглядел томик «Лирических баллад» Колриджа. Беатрис не сомневалась, что Шейн чаще обращался к романтику Колриджу, чем к «сухарям» – экономистам. Это было так похоже на того Шейна, которым она его себе представляла: сильного, целеустремленного, но и ранимого. Одного не могла понять Беатрис, чем она могла ранить Шейна, чтобы заслужить столь пренебрежительное отношение. Она провела пальцем по столешнице, где уже скопилась пыль. Серые липкие частички остались на ее пальце.

Беатрис несколько секунд смотрела на свой посеревший палец, а потом дунула на него, и в воздухе, прочерченном лучами полуденного солнца, закружились золотой пыльцой сотни тысяч крупинок времени. Беатрис наблюдала, как они медленно опускались обратно на столешницу.

Все возвращается на круги своя, подумала она. Пройдет еще немного дней, и я вернусь к той жизни, к которой привыкла. Я получу возможность стать прежней и жить так, как мне хочется. Только смогу ли я?

Она взяла бумагу и карандаши и вышла из кабинета, осторожно притворив за собой дверь.

Беатрис с головой погрузилась в рисование. Еще в детстве она всегда успокаивалась, взяв в руки цветные карандаши. А однажды бабушка увидела рисунок внучки и поняла, что ей придется теперь потратиться на художественную студию. Все педагоги признавали, что у Беатрис дар и что из нее может получиться отличный художник. Но денег в семье было не слишком много, и Беатрис решила, что лучше открыть свое дело, приносящее пусть и небольшой, но постоянный доход, чем перебиваться заработками вольного художника и не быть уверенной в завтрашнем дне. И она занялась дизайном и оформлением интерьеров. А потом пришла идея создания «Счастливого дня».

Но до сих пор Беатрис в сложные минуты всегда брала в руки карандаш и погружалась в свой внутренний мир. Обычно она рисовала узоры, когда ей надо было просто обдумать сложную ситуацию, или портреты людей, которые вызвали ту или иную проблему.

Беатрис заметила, что из-под карандаша выходят уж слишком знакомые фигуры. Вот она на яхте и смотрит на море, а рядом стоит Шейн и обнимает ее одной рукой. Черты лица еще сложно различить, но и в позе, и в легких улыбках на нечетко прорисованных лицах видно счастье, какое может быть только у любящих и любимых людей.

Она не понимала, откуда знает, каким бывает лицо Шейна в такие минуты. Она просто рисовала наугад, пытаясь избавиться от страха и напряжения.

Интересно, подумала Беатрис, разглядывая свой набросок, можно ли считать это пророчеством? Скорее, это мечта. И мне кажется, что я сошла с ума! Неужели теперь я буду мечтать о любви и…

Телефонный звонок ворвался в ее мысли, словно поезд в тоннель. От неожиданности Беатрис вздрогнула.

• Предыдущая
• 22/32
• Следующая