Разоблачение Клаудии - Киз Дэниел - Страница 11

– Так у них всегда, – говорил Бобби матери. – Простую рыбалку выдают чуть ли не за терроризм.

Теперь он прятался в своей старой детской комнате, потому что боялся, как бы полиция не обвинила его в убийстве.

В понедельник поздно вечером, двадцатого марта, Мэри Новатни услышала, как стучат в дверь. Она надела халат, спустилась, выглянула в окно и с удивлением увидала перед домом патрульные машины, перегородившие улицу в обе стороны.

Бобби, который спустился вместе с ней, сказал:

– Это за мной. Уйду через заднюю дверь.

– Не надо, сынок, – остановила его мать. – Сиди в доме.

Седовласый полицейский в штатском крикнул с крыльца:

– Я сержант Чемп! Мы знаем, что ваш сын в доме. Хотим с ним поговорить.

– У вас есть ордер? – спросила Мэри.

– Нет, но у нас есть пара вопросов к вашему сыну.

– Одну минуту. Я у него узнаю.

Она бросилась к телефону, набрала домашний номер Лью Дая и спросила, что им делать.

– Скажи Бобби, пусть успокоится. Ни при каких обстоятельствах не выходить и не впускать в дом полицию. Отведи его к себе в спальню, пусть сидит там, пока я не перезвоню.

В четыре утра Лью Дай перезвонил и спросил, на месте ли полиция. Бобби выглянул в окно. И крыльцо, и улица оказались пусты.

– Тогда поспи немного, если сможешь. И утром первым же делом езжай ко мне. Мы вместе пойдем к шерифу.

Утром Бобби поцеловал мать на прощание.

– Может, в последний раз видимся… Вдруг меня казнят.

– Не говори так, – попросила та.

– На меня хотят повесить убийство. Ты знаешь, это они могут.

– Не надо, Бобби! Не смей так говорить! – сквозь слезы сказала Мэри, выпуская его через заднюю дверь.

Тем же вечером в новостях сообщили, что Лью Дай явился в участок вместе с Бобби.

Мэри разрыдалась, когда репортер сообщил, что двадцать первого марта, в четыре тридцать, большое жюри округа Франклин вынесло вердикт: Клаудия Элейн Яско, Роберт Рэй Новатни и Дено Константин Политис (все трое в настоящий момент заключены под стражу) обвиняются по нескольким статьям в предумышленном убийстве по предварительному сговору.

То есть в преступлении, которое каралось смертной казнью.

Представлять интересы Клаудии было делом крайне мучительным. Заседание продлилось всего сорок пять минут, однако Дай изрядно взбесился, стоя рядом с перепуганной клиенткой в зале суда и выслушивая обвинительное заключение. Власти штата требовали, чтобы по каждому отдельному обвинению – за все три убийства при отягчающих обстоятельствах – Клаудию приговорили к смертной казни на электрическом стуле.

Краем глаза Дай поглядывал на Клаудию: та все еще улыбалась (правда, немного стесненно, словно извиняясь, что доставила столько хлопот), но при этом была бледной и заметно дрожала. Она все еще верила, что снимается в кино, хотя прокурор своим выступлением ее перепугал.

Дай решил, что, если девушку и впрямь приговорят к смертной казни, он поднимет в средствах массовой информации шумиху. Пусть это крайне неэтично, зато правильно – потому что поможет спасти невиновного от смертельного разряда тока. Выслушав обвинение, адвокат понял, что это неизбежно.

Будучи преданным республиканцем, сперва он пытался надавить политическим авторитетом. Не то чтобы Дай был дружен с Джорджем К. Смитом – с прокурорами редко водят дружбу. Кое с кем из этой братии он, правда, приятельствовал прежде, до того, как они заняли свои нынешние посты, но понимал, что в какой-то момент надо провести черту. «Если защитник в дружеских отношениях с прокурором, может сложиться щекотливая ситуация», – так он считал. Вдруг в самый последний момент, когда адвокат будет готов нанести решающий удар, прокурор попросит его придержать немного руку – просто в порядке личного одолжения.

Дай наблюдал в зале суда за помощником прокурора Джеймсом О’Грейди. Джим ему нравился. Он был ирландцем – причем из «зеленых», не «оранжевых»[5] – и активным патриотом. Как-то раз Дай застал Джима в кабинете, когда тот слушал Вагнера. Он в который раз напомнил себе, как важно знать тех, с кем предстоит сразиться в суде.

Дай знал, что начальник О’Грейди, прокурор Джордж К. Смит – сильнейший политик. Если хорошо зарекомендуешь себя в его глазах – получишь должность судьи или еще какой-нибудь значимый пост; Джордж умел протаскивать своих людей на высокие должности. Накануне обвинения Дай позвонил ему в приемную и договорился о встрече с ним и О’Грейди. Он хотел сказать: «Господа, бросьте уже это дело. Вы ведь знаете, что моя клиентка невиновна. Не совершайте ошибки, которая поставит жирный крест на вашей политической карьере».

Дай надеялся, что Смит рассудит здраво и закроет дело против обвиняемой. Топить его не хотелось. До сих пор Дай предпочитал дружить с местными республиканцами. Да и вообще, молодой адвокат, раскачивая политическую лодку, и сам может уйти на дно. Хотя чтобы спасти Клаудию, он был готов на все.

Однако приехав в прокуратуру, Дай услышал от Джима О’Грейди и его ассистента по административным вопросам, что Джордж его принять не сможет. Чертов политикан уехал из города.

Дай вежливо ответил: «Что ж, господа, думаю, федеральным СМИ это дело придется по вкусу. Если не видите дальше своего носа, придется спустить на Джорджа всех собак и срубить его политическую карьеру на корню». О’Грейди сказал, что они обязаны выполнять свою работу; в конце концов, надо смотреть на вещи трезво: с такими уликами и признательными показаниями они просто-напросто не могут закрыть дело.

– Вы же знаете, что предшествовало ее аресту, – не сдавался Дай. – Знаете, в каком она состоянии. Знаете, что Чемп запер ее в отеле и запудрил мозги.

Увы, его не слушали.

– Тогда я спущу на вас федеральную прессу, – обещал он наконец, понимая, что слишком давит.

Хоть Дай и чувствовал в этом деле странности, он только позднее понял, что изначально все идет от Джорджа Смита. Оказывается, Смит лично встречался с Чемпом и давал тому рекомендации по расследованию. Видимо, тройное убийство в округе Франклин приобрело политический окрас.

Первым журналом, проявившим к этой истории интерес, стал «Хастлер»[6] (его издатель, Ларри Флинт, жил как раз в Колумбусе). Дай не стал ничего обещать, при этом понимая, что журнал станет отличным рычагом давления. Поэтому он сообщил местным телерепортерам, что об этой истории хочет написать федеральный журнал. Какой именно, не сказал, потому что еще ничего не решил наверняка, да и прокурор мог закрыть дело. Однако когда репортер начал задавать наводящие вопросы, Дай признался, что речь о «мужском» издании.

Через несколько дней ему позвонил старший редактор «Плейбоя» Билл Хелмер, стал расспрашивать про Клаудию и намекнул, что фонд «Плейбоя» готов оказать помощь. Хелмер заверил, что как только делом займется Хью Хефнер[7], считай, проблемы нет. Оказалось, что тот репортер из Колумбуса обзвонил все редакции мужских журналов, пытаясь найти нужное издание, – и невольно подкинул тему «Плейбою».

Теперь, выходя из зала суда и глядя, как Клаудию усаживают в полицейский фургон, Лью Дай наконец решился. Он сделает что угодно, сразится с любым, кто перейдет ему дорогу, – но спасет ее, пусть даже если ради этого придется принять сомнительную помощь от изданий вроде «Хастлера» и «Плейбоя».

Тони Рич вновь испытывал крайнее разочарование.

В пятницу тридцать первого марта судья Уильям Джилли выпустил Дено Политиса под подписку о невыезде, обязав ежедневно, до самого суда, сообщать по телефону обо всех своих передвижениях.

Адвокат Дено устроил подзащитному проверку на полиграфе, и тот успешно ее прошел, запнувшись лишь на одном вопросе. Судя по показаниям машины, он солгал, когда заявил, будто не был в доме Микки Маккана в день убийства. Впрочем, специалист пояснил, что на показания прибора вполне могли повлиять какие-то застарелые детские страхи, связанные с домом.