Дракон (ЛП) - Андрижески Дж. С. - Страница 39

«Я не хочу, чтобы ты мне дрочила, Элли. Не сегодня. Не сегодня…»

Эта Ревиковская логика имела для меня смысл в том затуманенном состоянии, но в то же время она сводила меня с ума. Я также осознала, что он делает это для меня.

Он думал, что делает это с Рэдди в качестве услуги для меня.

Когда это понимание снизошло на меня, боль в моём свете усилилась и сделалась почти невыносимой. Когда я подумала об этом, Ревик опустил руку и заставил меня отпустить его.

«Прекрати, — послал он, и его боль вплеталась в меня. — Пожалуйста, перестань, Элли. Я кончу, бл*дь. Я не хочу кончать так. Пожалуйста, детка… gaos. Я уже едва держусь».

Я отпустила его, вместо это обхватив ладонями его бока.

Я наблюдала за ним с Рэдди, чувствуя, как это скопление боли и ревности в моём нутре усиливается. Я скользнула глубже в его свет, снова помогая ему… пока не почувствовала, что они оба с трудом сдерживают оргазм. Я услышала, как Рэдди просит Ревика раздеть меня, и ощутила ответный прилив злости в свете Ревика.

Моя ревность усилилась, когда Рэдди снова начал поглаживать Ревика по волосам, успокаивая его светом, пальцами и голосом.

Однако это возбуждало меня — то, что они делали друг с другом. Я не могла отрицать, как сильно это меня возбуждает, даже когда я осознала, что другие снова наблюдают за нами.

Я ощущала вспышки ревности в адрес Рэдди, и не только от меня.

К тому времени это всё так сильно меня возбуждало, что я едва могла это вынести. Я осознала, что притягиваю Ревика своим светом так сильно, что он застонал, полностью выпустив изо рта другого мужчину и прислонившись лицом к его животу, чтобы перевести дыхание. В этот момент он посмотрел на меня, и его глаза светились ярким, изумрудно-зелёным свечением, а челюсти сжались от боли.

Затем Рэдди отстранился от него, накрыв рукой свой член.

Через несколько секунд он со стоном кончил, другой рукой сжимая мои волосы и забывшись в разрядке. Теперь я ощутила его свет в наших светах, и Ревик отреагировал на резкий прилив желания, который Рэдди адресовал мне.

Я почувствовала, как свет Ревика открылся в момент оргазма Рэдди.

В те несколько секунд я почувствовала, как он делается покорным в такой манере, в какой он никогда не делал этого со мной — а может, просто в другой манере, чем со мной. Почему-то из-за этого он ощущался странно юным. Это напомнило мне те моменты из его детства в Баварии, когда он подвергался насилию практически от всех вокруг.

Это также напомнило мне о свете Ревика в тот момент, когда он шел с Даледжемом по пирсу в Макао.

Оба воспоминания вызвали вспышки боли в моём свете.

Отчасти это была боль разделения.

Отчасти нет.

Я всё ещё боролась с конфликтом эмоций, когда Ревик снова накрыл меня своим телом, улёгшись между моих ног.

Я наблюдала, как он старается убрать жёсткую часть своего члена.

Ему удалось сделать это медленно… болезненно… после чего его свет и руки переключились на меня. Он сдернул с меня платье, стащив его сначала с плеч, затем ниже, по талии, бёдрам и ногам. При этом он целовал меня, сначала нежно, потом всё крепче, а избавившись от платья, обнял руками и навалился своим весом.

В этот раз я ощутила так много его света, что у меня перехватило дыхание, и я едва не утратила контроль просто от того, что он лежал на мне.

Он закрыл глаза на несколько секунд…

Затем он вошёл в меня.

Первое время мы оба просто лежали, тяжело дыша.

Затем Ревик вскрикнул. Его боль достигла невыносимого пика, и я почувствовала эмоции, выплеснувшиеся из его света насыщенным облаком. Любовь. Какая-то потерянная, наполненная горем тоска. Нежность. Сожаление. Страх, но в сочетании с таким свирепым желанием защитить, что мне больно было это ощущать.

Я не хотела чувствовать, как он снова уговаривает себя на это.

Бл*дь, я просто не могла вынести наблюдения за тем, как он опять будет это делать.

И мы оба знали.

Мы знали, что это единственный выход. Оба.

В какой-то момент Ревик глубоко толкнулся в меня.

Он так глубоко удлинился, что я, кажется, закричала в голос. Не думаю, что после этого мы оба совершили хоть один полноценный толчок. Он пригвоздил меня к подушкам, проникая ещё глубже, и издал очередной, более слабый стон, когда почувствовал, как я теряю контроль над своим светом.

Когда он открыл глаза в этот раз, они блестели слишком ярко. Я осознала, что он плачет, и что-то в моей груди разломилось само по себе.

Я открыла свой свет ещё сильнее…

И Ревик сильно кончил, хрипя моё имя и стискивая руками мою спину. Отпустив себя, он говорил со мной на каком-то незнакомом языке, плакал, гладил меня по лицу и шее. Другая его ладонь сжимала мою спину, и я чувствовала, как он бросает в меня свет, теряя контроль и кончая во второй раз, даже не выйдя из меня.

Казалось, нам обоим потребовалось долгое время, чтобы хоть немного успокоиться.

Затем из его света просочилось смущение, вновь напомнив мне о нашем первом разе, в той хижине в Гималаях. Я гадала, неужели ему действительно важно, что подумают другие, но потом осознала, что вообще не чувствовала в нём осознания чьего-то присутствия.

Это смущение адресовалось мне.

Я стиснула его волосы, притягивая его лицо обратно к моему.

Ревик поцеловал меня, хватая ртом воздух и закрывая глаза.

Я хотела что-нибудь сказать ему, может, приободрить или сообщить, что он ведёт себя нелепо. Но я не сделала этого. Может, я чувствовала в нём слишком много страха… а может, мы оба испытывали слишком сильную угрозу, слишком ревновали.

Я чувствовала его злость на Чандрэ, но понимала, что настоящая проблема не в ней, как и моя настоящая проблема не в той видящей из Адипана, Маре.

Я до сих пор ощущала неподалеку Рэдди, наблюдавшего за нами.

Я чувствовала и другие взгляды, но мне было всё равно. Уже всё равно.

Я осознала, что смотрю на одного лишь Ревика, наблюдаю за его вздымающейся грудью, пока он силился контролировать свой свет. Он встретился со мной взглядом, и опять я ощутила из его света тот жёсткий прилив любви, который ослепил меня, заставил всё перед глазами померкнуть.

Я ощущала в нём такое сильное горе, что моя грудь заболела.

«Я обожаю тебя, — он целовал меня в губы, притягивая и смягчая свой свет. — Я обожаю тебя, Элли. Не забывай это, пожалуйста. Что бы ни случилось. Пожалуйста, жена. Не забывай меня. Не забывай нас. Пожалуйста, боги, не забывай…»

Боль скрутила мой свет, пока я слушала его бормотание.

Но я не могла.

Я просто… не могла.

Я не могла пока об этом думать.

Возможно, я никогда не буду готова думать об этом.

Глава 14. Ушёл

На следующее утро он просто… ушёл.

Не могу сказать, что я была удивлена.

Шокирована — да. Я была шокирована.

Я была парализована, как только осознала, что он действительно, по-настоящему ушёл. Часть меня отключилась, потерявшись в реальности того, что его здесь больше нет.

Эту часть мне не пришлось изображать.

Мы не обсуждали конкретные сроки (по очевидным причинам), так что хоть я и подозревала, что это время приближается, сам шок был абсолютно искренним. Мне не пришлось трудиться, чтобы найти слова, которые прозвучат реалистично. Мне не пришлось изображать соответствующие выражения лица.

Честно говоря, я не смогла бы поговорить с кем-то, даже если бы захотела. Я часами не чувствовала и не признавала никого, даже когда все обнаружили уход и начали выпытывать у меня, почему он ушёл, куда он мог направиться, что он мог делать.

Но да, не могу сказать, что я была удивлена.

Прошлой ночью я ощущала в нём некоторые вещи.

Были вещи, которые причиняли мне боль, даже когда он говорил их. Не думаю, что он когда-либо вот так признавался мне в любви. Ни в хижине, ни в наши нежные моменты с тех пор. Он ничего не утаивал. Он не подбирал слова, не оставлял ничего невысказанным, не откладывал на потом. Он говорил со мной так, словно не ожидал увидеть меня вновь.