Предел прочности. Книга четвертая (СИ) - Углов Артем - Страница 6

- А мне бы чего посерьезнее.

Продолжает читать книгу.

- Сутки ничего не ел, - вру я самым наглым образом, потому как кормили в «Доме» регулярно.

Последний аргумент на хозяйку подействовал: она нехотя оторвалась от увлекательного чтива, посмотрела на меня. И наконец, тяжело вздохнув, произнесла:

- Пошли уже, накормлю, болезный.

Удивительно, но в кои-то веки в меню появилось жаренное мясо. На радостях заказал себе две порции с острым соусом, перемешанные с овощами, покрытые свежей зеленью. Под такое дело не грех кружечку пенного взять, пахнущего солодом, и по вкусу напоминающего настоящий хлебный квас, а не привычную кислую гадость, коей потчевали в ларьках родного мира.

Настроение стремительно поползло вверх. Вспомнил про старину Герба, живущего под боком, Саню Нагурова, переехавшего недавно. А что, собирается наша компания потихоньку, осталось Вейзера заманить в мотель и совсем хорошо будет. Здесь карты запрещать никто не станет, покерный турнир организуем, под тоже пиво со снеками, а может чего покрепче сообразим.

И до того хорошо на душе стало, что расфантазировался на полную катушку, как оно все замечательно может быть. Забросил все болячки на задний план, забыл на время о брате и Твари, именуемой марионеткой. Все непременно сложится, просто иногда нужно отпускать проблемы, ослаблять вожжи, чтобы не загнать остатки лошадиных сил, на которых организм держится.

Поинтересовался у хозяйки, не знает ли она, где Герб. Оказалось, что прекрасно знает: на дежурстве он, в патруле, и будет не раньше завтрашнего утра. Плохо… вариант с вечерними посиделками отпадает. А не прошвырнуться ли тогда по магазинам, не прикупить аналог бумажной книги, благо, было откуда скачивать: доступ к электронной библиотеке имелся, спасибо Витору. Можно и приставку приобрести взамен сгоревшей, пару картриджей к ней или как они здесь называются – карты памяти. В голове всплывают кадры из последней игры: темные коридоры и бедолага Джон, совсем один на уровне минус сто тридцать два. Из темноты несется чавканье, с потолка свисает вывороченная световая панель, искрит бенгальским огнем. Искрит…

Мурашки побежали по телу, не фигуральным, а самым натуральным образом. Я вдруг четко услышал окружающие меня звуки: перезвон пустых кружек, убираемых хозяйкой с прилавка, мерное гудение холодильника, шум работающей посудомоечной машины на кухне. Отчетливо вижу выщерблины на крае стола, словно некто любопытный проверял остроту ножа, остатки красного соуса, размазанного по краям тарелки.

Искрящая световая панель маятником качается на одиноком проводе, почти касаясь пола… в игре… и в жизни. Изображение один в один, одна и та же картинка, вырезанная из виртуальной реальности и вставленная в настоящую.

«Ложные воспоминания не берутся из неоткуда», - слышу голос Валицкой в голове. – «Это могут быть заимствования из прошлого, из ранее просмотренных кинолент или прочитанных книг, рассказов друзей и картин художников. Мозг компилирует всю имеющуюся информацию, и порою выдает причудливые образы. Настолько реальные, что сам начинаешь в них верить».

Не понял, как оказался в комнате, натягивающим на плечи осеннее пальто, легкое не по погоде, потому как зимнее еще получить надо. Останавливаюсь на самом пороге: «ну и куда мчишься, Петр? Купить новую приставку, найти потертый диск с названием в виде трех цифр, дабы убедиться, что не ошибся? Лучше посмотри на часы - время позднее, на улице холодрыга, а у тебя даже теплой одежды нет. Скорость твоя ничего не изменит, наведешь только больше бестолковой суеты».

Скидываю пальто и сажусь на кровать, пытаясь успокоить подскочивший пульс.

Как там учила Валицкая: выбросить все мысли прочь и сосредоточиться на дыхании. И раз… гребанная змеюка, и два… это они что-то с памятью в «Доме» сделали. И раз… вскрыли череп, словно консервную банку ножом, и два… выпотрошили содержимое и напихали требухи. За девять дней, проведенных в Дальстане, я узнал нечто важное, секретную для Организации информацию, которая не должна была выйти за пределы узкого круга людей. Поэтому и поместили меня в подземный комплекс, решая, что же дальше делать: то ли геройски убить, с непременным некрологом во всех газетах, то ли амнезию подстроить. Стоп… дыши, Петр, дыши, не отвлекайся. И раз… Валицкая, сука!

Нет, так дело не пойдет, дыхательная гимнастика не помогает. Надо снова принять душ, спуститься вниз за мятным чаем, который вроде как нервы в порядок приводит. И вот я снова стою под тугими струями воды, раз за разом проводя ладонями по лицу, а из головы все никак не выходит раскачивающаяся световая панель.

Ее там и быть не должно, как же сразу не обратил внимания. Длинная, вытянутая, старого образца с двумя дугами элементов, в то время как в остальном участке стояли квадратные панели, использующие в качестве источника света тонкий материал, напоминающий фольгу.

«А как ты мог обратить внимание», - издевается внутренний голос, – «это же не реальность, где сознание работает в прямом эфире, это постобработка воспоминаний, как в отснятых материалах для фильма, когда на имеющиеся кадры накладываются спецэффекты. Остается только понять, кто наложил: ты сам или Организация постаралась, уж у них оборудования на визуальные эффекты хватит. Вон каким Палач вышел страшным – залюбуешься, а эпичное появление брата из стены - это же настоящий голливудский боевик. Особенно пафосно вышло с фразой: «ну здравствуй, брат…»

Кино и немцы…

Заснуть так и не удалось. Всю ночь бродил по комнате, сидел в углу, на кровати, на подоконнике. Таращился в окно на мрачно темнеющий осенний лес, где должен был находиться глупый филин, на все вопросы отвечающий вечное «угу». Легче сойти с ума, тогда бы точно избавился от царивший внутри бури, но вот беда: я прибывал в рассудке. Насколько полном, сказать трудно, но слюни не пускал – это точно, и логические цепочки худо-бедно выстраивал. А под утро так и вовсе пришел к гениальному умозаключению, содержащемуся в единственной фразе: если не можешь решить проблему, отпусти. Придет время, и все станет на свои места.

Озвучив выражение в слух, как-то сразу подуспокоился, начал было дремать, но тут прозвенел будильник. Надо было тащиться в отделение: заполнять командировочные документы, получать комплект зимней формы. Особой нужды в спешке не было, можно прийти и после обеда, и даже завтра, но я решил не откладывать дело в долгий ящик. Тем более что на улице заметно похолодало, а на телефоне обнаружилось аж шесть сообщений от разных служб, с требованием непременно зайти и расписаться. Вроде бы развитые миры, электронный документооборот в ходу, а бюрократия никуда не делась.

Третий раз лезть в душ за неполный день не стал. Лишь перекусил завтраком на скорую руку и вызвал такси.

- Чего ночью шебуршил? Мебель мне случаем не попортил? – интересуется любопытная хозяйка у стойки.

Посмотрел я на Лукерью Ильиничну, открыл было рот для ответной колкости, да и передумал. После бессонной ночи зубоскалить совершенно не хотелось, тем более с вредной женщиной, которая в искусстве этом изрядно поднаторела.

Собрался было уходить, но хозяйка мотеля меня остановила, извлекла из-под стойки белую коробку, перетянутую красной подарочной лентой.

- Забыла вчера вручить, столько времени лежит, пылится, - недовольно проговорила она.

- Что это? – уставился я на посылку. Никакой надписи, пояснительной открытки не прилагалось – лишь девственно белый картон.

- Без понятия, принесли на твое имя. Забирай давай!

Я осторожно взял коробку в руки, словно спрятанный внутри сюрприз мог рвануть в любую секунду. Принюхался, покачал в ладонях - посылка оказалась на удивление легкой. Потряс для порядка – не пустая, внутри явно что-то телепается. Сюрпризы… не люблю сюрпризы.

- А кто принес?

- Курьер, - вечно недовольным тоном бурчит хозяйка, а глаза так и просят: ну открывай же, открывай коробочку. А вот хрен вам, Лукерья Ильинична, можете и дальше захлебываться от любопытства, я коробочку в номере открою.