Если любишь - солги (СИ) - Калинина Кира - Страница 7

— Но вы даже не смотрите, куда ехать.

— Отчего же? Смотрю, — он демонстративно бросил взгляд в лобовое стекло. — А дорогу чувствую через щупальца на дне.

— А если пешеход?

— У нас зажжены фары, — Дитмар широко улыбнулся, показав идеальные зубы с мощными клыками, длиннее и острее, чем у обычного человека. — Кому этого мало, пусть пеняет на себя!

На миг перехватило горло, и я выпалила:

— Позавчера меня чуть не сбила "стрела"!

Кто только за язык тянул.

В карете стало очень тихо. Ни шороха, ни скрипа, даже уличный шум не проникал внутрь, лишь равнодушно тикал подвешенный под потолком дорожный хронометр. Дело шло к полуночи. Интересно, можно ли в это время найти в городе свободный таксомобиль? Если меня высадят прямо сейчас… Неужели только из-за того, что я попрекнула Дитмара пренебрежением к человеческим жизням? Да и не попрекнула даже — дала понять, к чему это может привести.

Три пары глаз глядели на меня с серьёзным вниманием — молча, неотрывно. Таяли секунды. Казалось, сам воздух потемнел от дурного предчувствия. И… ничего страшного не произошло. Шевельнулась, меняя позу, Евгения, Аврелий взглянул на зажатый в руке бокал и поставил его на столик. Дитмар спросил:

— Вы обратили внимание на номерной знак?

Я покачала головой.

— Где это случилось? В котором часу?

— Угол Суконной и Пиньона, около четырёх вечера. Я как раз возвращалась с лекции…

Аврелий нахмурился:

— Сколько в городе "стрел" — сорок, пятьдесят? Проверять все выйдет хлопотно.

— Надо быть осторожнее, дорогая, — Евгения тронула меня за руку. — Мы не хотим потерять вас.

К счастью, на этом расспросы прекратились. Не стоило рассказывать мажисьерам, как я избежала гибели под брюхом "стрелы", ни к чему им знать о Фалько. Я и сама не знала уже, был ли он на самом деле — мой загадочный рыцарь-спаситель в чёрном полупальто, человек без лица, или в момент потрясения и испуга в уличной пыли мне явился мираж. Наш странный разговор посреди каменно-асфальтовой пустыни — что это, если не нервный бред? И как объяснить ночной обман слуха — голос, прорвавшийся сквозь шелест дождя? Нет, о таком лучше промолчать. Сегодня у меня в избытке реальных впечатлений, а иллюзию надо выкинуть из головы!

Мы свернули в боковую улицу, освещённую одиноким фонарём и жёлтыми огнями единственного здесь заведения. "Лунная карета" замерла у входа. Дитмар подал руку мне, Аврелий — Евгении. Навстречу нам выбежал слуга, одетый клоуном — напудренное лицо с нарисованной улыбкой, красный шарик носа, лиловый фрак с фалдами до земли и помпонами вместо пуговиц. Дитмар швырнул ему монету, и лиловый поспешил к мобилю, чтобы отогнать его на стоянку. Другой клоун, в рыжем парике и смешной красной шляпе, уже распахивал перед нами дверь. Цирк это, что ли?

Внутри было сумрачно, многолюдно, жарко и шумно. Играла музыка. Вернее, ревела, завывала, визжала, громыхала и трещала. Сумасшедшая дикарская бузза, от которой корчился желудок и сводило скулы. Но моим компаньонам это, судя по всему, было не внове.

К нам устремились девушки-клоунессы в малиновых чулках, мужских манишках на голое тело и белых юбочках, по виду нижних, да ещё и бесстыдно обрезанных до середины бедра. Евгения без колебаний сбросила им на руки свои богатые меха, и я заставила себя последовать её примеру.

Верхнего света в огромной зале не было, но по стенам, колоннам и полу были рассыпаны фонарики в цветах четырёх светил: жёлтые, синие, красные, белые. Вокруг колыхалась толпа — безумные глаза, потные лица, разинутые рты, хваткие руки. Дитмар приобнял меня за плечи — непозволительная вольность, за которую в этот момент я была ему благодарна — и уверенно повёл за очередным клоуном к возвышению, тесно заставленному столами. За каждым сидели, жевали, галдели. Казалось, мест нет, я молилась, чтобы и не нашлось, но видимо, клоун на самом деле был фокусником: откуда, если не по волшебству, взялся свободный стол у самой эстрады, где как раз начиналось новое представление?

Две одинаковые блондинки в старомодных платьях с кринолином исполняли грациозный танец. За их спинами виднелся то ли ещё один стол, то ли какая-то подставка. Рядом надрывался бузза-бун — дюжина темнолицых туземцев с Южных островов извлекали из обычных труб, скрипок, виолончелей и валторн нечеловеческие звуки, приправленные барабанным громом и стрекотанием трещёток. В газетах писали, что словом "бун" называют воровские шайки дикарей в портах южного побережья. Как можно танцевать под этот тарарам?

Внезапно блондинки синхронным движением сбросили шляпки и начали раздеваться: их платья оказались костюмами из нескольких предметов. Я поспешно отвела взгляд. Внутри нарастала паника. Одна я ни за что на свете не пошла бы в такое заведение, а если бы, по случайности, заглянула, то сейчас же выскочила обратно.

Мы сидели полукругом, чтобы всем было видно сцену. Евгения с понимающей улыбкой наклонилась ко мне через Аврелия и шепнула на ухо:

— Не бойтесь, они не голые.

И действительно, оказалось, что девушки по самое горло затянуты в трико телесного цвета. Взобравшись на подставку, они принялись извиваться, сплетая или расплетая гибкие тела, словно бы лишённые костей. Вспомнилось, как в детстве папа водил меня в цирк смотреть на львов, тигров, воздушных акробатов, факиров, клоунов и "каучуковую женщину". В полупрозрачной блузке и нешироких чёрных шальварах, расшитых серебром, она виделась мне сказочной принцессой. А какой-то мальчик громко спросил: "Тётя — оборотень?"

Не знаю, какими глазами я смотрела бы на неё сейчас. Гуттаперчевые блондинки явно не уступали в мастерстве принцессе из моего детства, но в этом кошмарном месте их искусные трюки выглядели непристойно.

— Верити, хотите овощного рагу со сладким перцем? Или свиных колбасок с белой фасолью? — я едва расслышала слова Дитмара в одуряющем грохоте буззы. — Кухня здесь простая, но вкусная.

— Простите, я не ем так поздно.

Он улыбнулся:

— Вашей стройности ничего не грозит, поверьте. Мы будем танцевать всю ночь! Вам понадобятся силы.

— Тогда на ваше усмотрение. Кажется, я и правда проголодалась. Но боюсь, мне станет дурно… от всего этого, — беспомощно повела рукой, имея в виду сразу и зал, и эстраду, и буззу, и публику, и мигающие в темноте огни, которые сбивали с толку.

Дитмар весело рассмеялся.

Все они сначала смеются. Потом думают, что имеют дело с сумасшедшей. Потом исчезают — или пытаются воспользоваться ситуацией, как Ральф.

— Возьмите картофельный гратен, — предложила Евгения. — Он здесь весьма неплох. Но наш повар готовит лучше. Вы непременно должны приехать к нам в "Гиацинтовые холмы"…

Подошёл официант, и Аврелий сделал заказ.

Девушки в трико, между тем, перебрались с эстрады в зал и ходили на руках по одному из столов, среди тарелок и бокалов — к полному восторгу посетителей "Золотого гусака". Едоки побросали вилки и ножи, пьющие отставили рюмки, курильщики выпустили из пальцев папиросы, и на акробаток обрушились овации — куда там ценителям оперы! Услышь этот гром и рёв Фелиция Киффер, право слово, умерла бы от зависти…

Духи земли, куда я попала?

Первый шок прошёл, и я стала замечать вокруг людей со светскими повадками, одетых дорого и со вкусом. Значит, это не притон для жуликов и уличных женщин, куда мажисьеры явились пощекотать себе нервы, зная, что никто не посмеет их тронуть. Так теперь развлекается респектабельная публика?

— Взгляните, какая прелесть!

Я не сразу поняла, что умилили Евгению не кульбиты гимнасток, а поднос с нашим заказом, прикативший сам собой на мигающей огоньками тумбе.

— Механический разносчик, — хмыкнул Дитмар. — В прошлый раз его не было.

Тумба выдвинула манипулятор, водрузила поднос посреди стола, едва не повалив вазочку с искусственными цветами, и собралась уезжать.