Если любишь - солги (СИ) - Калинина Кира - Страница 37

А пока присяду у окна и полистаю книгу, которую вчера раздобыл мой юный воздыхатель, теперь ясно — где. Альвиус Амброзиус, "Истории о стихийных магах, древних богах, героях и владыках в трудах Кальвиуса Письмоведа, Игнатиуса Многоречивого и народных сказаниях Нижних Отир". Три страницы оглавления…

А вот и то, что нужно: "Сказка о Воине, Мудреце и Справедливой Королеве".

"В привидённом изложении всем известной сказки особенно интересен зачин, отсылающий к древнейшим космогоническим мифам и первобогам — сотворцам мира, подобным фирамским Гиорну и Ноттате. Премного советую также обратить внимание на необычный финал, в коем очевидно предпринята попытка истолковать происхождение великих источников и стихийной магии как таковой. Отмечу, что упомянутым источникам целиком посвящена следующая глава, где собраны и подвергнуты подробному разбору все известные сведения о сём предмете, почерпнутые равно из трудов моих усердных предшественников и архаичного отирского фольклора".

Признаться, никогда не питала интереса к мифологии. В школьном курсе истории было кое-что о фирамских богах — кто отвечал за войну, кто за ремесло, кто за погоду и урожай, кто кому приходился матерью, братом или мужем и из-за какой мелкой корысти вмешивался в дела людей. Учить всё это было невыразимо скучно. Как и многословные баллады о розовощёкой Маттине, отворяющей врата утру, или о безутешной красавице Тенерезе, которая оплакивала возлюбленного, убитого ревнивым Гиорном в облике то ли быка, то ли носорога…

Фирамские боги были оборотнями, но это никого не смущало. Потому что Фирама нет уже тысячи лет. Уцелели лишь свитки, статуи, амфоры, фрески, руины храмов и идея о высшем принципе Равновесия.

А от первобытных жителей Литезии или Вильскога не осталось ничего. Разве что простонародные названия лун и лунные праздники. Или их тоже придумали в Фираме? Считалось, что древние поклонялись ручьям, траве, ветру, солнцу, лунам и звёздам, камням, оленям, птицам, деревьям, плодородной почве и сухому песку, а стихийные маги были у них вроде жрецов.

Но Альвиус Амброзиус писал: "Укоренившиеся представления о стихийных чародеях как о толпе заклинателей, одетых в звериные шкуры и пляшущих в ночи у костра, в корне неверны. Само это наименование "стихийные чародеи" словно бы предназначено упрощать и искажать суть явления. Между тем, речь должна идти о целом сословии со сложной иерархией и системой образования. Это сословие включало разнообразных служителей культа, хранителей знаний, колдунов всевозможных видов, гадателей, ясновидцев, ведунов, поэтов, сказителей и т. д. Среди них были те, кто впрямь полагал себя владыками стихий — воды, воздуха, огня, земли, небесных светил, а возможно и иных, более узких и тонких разновидностей природных сил. Некоторые чародеи умели управлять токами жизненных энергий людей, животных, растений. Впрочем, не буду повторяться. Для нас важно, что герои сказки олицетворяют собой единение стихийных сил природы и человеческого духа, то есть в некотором роде являют образы чародеев в наивысшем их положении — в положении правителей мира".

Заумное предисловие надоело, я перевернула страницу. Наконец-то сказка!

"Встретились однажды Небо и Земля и полюбили друг друга, и от любви их родились четверо детей. И поделили дети власть над миром. Старший сын Солнце стал править днём, а трое младших — ночью. Но тесно было им на небе, и спустились они на землю, и воплотились в людском обличье. Построили они в лесу дом и зажили в мире и согласии — старший брат Воин, средний брат Мудрец и сестра их младшая Ненагляда. Пошла о них молва по всей земле и дошла до самого короля. Приехал он к лесному домику и сказал такие слова:

— Ты, Воин, силён и храбр превыше всех людей. Иди ко мне на службу, будь старшим над моим войском. Ты, Мудрец, знаешь все тайны земли и неба, посему будь моим советником. Награду обоим дам щедрую. Будет вам богатство, и слава, и почёт. А ты, Ненагляда, дева нежная, полюбилась мне с первого взгляда. Не видал я прекрасней тебя во всём белом свете. Прошу, стань моей королевой!

Был король могуч и собой хорош, золотом блистали одежды и сбруя коня его, и забилось сердце Ненагляды пойманной птичкой, и взглянула она на короля глазами любви".

Начало истории чем-то напомнило детскую сказку о Доброй Королеве. Только у Доброй Королевы был всего один брат, и звался он Охотником.

Дальше ритм повествования менялся:

"Как приехали они в замок, тотчас сыграли свадьбу. И потекла жизнь их покойно и счастливо. Воин стерёг пределы королевства, Мудрец наперёд упреждал все беды и угрозы, а король и королева не отходили друг от друга ни на шаг. Но минул год, и сказал король Мудрецу:

— Пора бы твоей сестре понести. Надобен трону наследник.

— Всему свой срок, — отвечал Мудрец. — Как пройдёт три года, родит Ненагляда тебе сына, какого ни одна жена не рождала до сей поры. Будет он сильнее, мудрее и краше всех, и народы и земли склонятся пред ним и по доброй воле отдадут ему власть над собой. Только ты люби Ненагляду, береги, лелей, храни ей верность и к другим взора не обращай".

Разумеется, король не послушался, он привык жить широко, менять любовниц и потакать своим капризам, так что вскоре королева пожаловалась брату:

"Открылись у меня глаза, и вижу я теперь всю правду. Не любит меня мой муж, на губах его чую я вкус чужих поцелуев. Вельможи льстят мне в лицо, а за спиной смеются да злословят. Они лгут друг другу, лгут жёнам и детям, лгут королю и народу… Ложь жалит мне сердце, отравляет кровь, отнимает охоту жить.

И ответил ей брат:

— Видеть ложь — великий и трудный дар. Болит от него душа, но им же исцелится и наполнится. Завтра день королевского суда. Приходи, погляди, послушай и реши, есть ли в твоём даре прок.

И пришла она на суд, и поставили пред очи её молодого знахаря, обвинённого в злодеянии страшном — убийстве грудного ребёнка. Плакал знахарь, клялся, что не виновен, что скорей бы сам он принял смерть, чем младенцу этому навредил.

И спросила королева:

— А что есть в этом младенце, чего нет в других?

— Ничего, госпожа, — ответил знахарь.

И сказала королева:

— Ты лжёшь.

— Верно! — вскричал несчастный отец. — Лжец он и убийца! Десять лет ждали мы с женой родительского счастья, и теперь я бы всё отдал, только бы вернуть сыночка моего!

И сказала королева:

— Ты лжёшь".

Настоящим отцом ребёнка оказался знахарь, а муж заплатил злой ведьме, чтобы сжила со свету чужое дитя. Знахарь сумел вовремя снять порчу, но коварный муж задушил малыша, обвинив в преступлении любовника жены. Лишь благодаря королеве детоубийца получил по заслугам.

"Прослышал об этом народ, и со дня того всяк, кто правоту свою доказать хотел, а клевету разоблачить, припадал к стопам её и молил выслушать. И увидел король, что не красой единой славится его жена, и дар её правдовидческий к пользе королевства послужить может, попросил у королевы прощения, одарил дорогими подарками, и зажили они снова в мире и ладу, как супругам и полагается".

Этой истории я не знала. Измены, насилие, убийства не для детских книжек. Очевидно, Альвиус Амброзиус составил подборку из нескольких сюжетов.

В следующей сказке говорилось, что у супругов родился долгожданный сын, король на радостях целый месяц кутил и веселился, а на упрёки королевы ответил так: "Негоже жене держать мужа у своей юбки. Дай мне волю, и я всегда буду возвращаться к тебе". Королева смирилась, только грустнела и бледнела день ото дня. Ей оставалось одно утешение — благодарность подданных. "Но шло время, и поселилась в сердце короля ревность. Не его народ прозвал Справедливым, не к нему, владыке могучему, за судом праведным шёл, не на его милость уповал". И это было совершенно естественно, потому что ни справедливостью, ни праведностью король похвастаться не мог.