По своим следам (СИ) - "Ande" - Страница 3

Прощаясь, договорились пойти завтра утром на комбинат. Хлопнул дверью мерина, помахал ребятам и собаке рукой. На всякий случай поздоровался со старушками на лавочке у подъезда. Бандитов дома не было, где то занимались своим грабительскими делами.

Лёнина бабушка была человеком старой закалки. Вся квартира по углам и антресолям забита всяким продуктами, что она запасала на черный день. В основном гречка, сахар, тушенка, какая то рыба в томате, и прочий рис. Я так понимаю, введение талонов на сахар её совершенно не смутило. Леонид просил не стесняться, все равно все не съесть. Так что, Андрюха, ни в чем себе не отказывай. Я хмыкнул. Даже если я вообще ничего не стану делать, еды здесь года на два. Правда, от мысли о гречке или макаронах с тушенкой меня замутило. Но я не стал ныть. А сварил макарон, вывалил их на разогретую на сковороде тушенку и перемешал. А потом поужинал.

Уплетая макарошки, я думал о том, что, похоже, ем первый раз за день. И что ничего-то я не помню. Что за митинг на Манежной? Что сейчас в стране? Павлов уже устроил свой обмен? Вроде бы да. Что-то планировать с таким знанием предстоящих событий просто нелепо. С другой стороны, я точно помню, что в прошлый раз я, закончив с документами, остался ночевать на Молодогвардейской. А в это раз чуть не уехал в СерБор тусоваться. Что там у меня было в это время? Что я глупо упустил? В ближайшее время — вроде бы ничего. Разве что, не увиливать от поездок в Тверь…. Глядишь, потом дела получше пойдут. Не помню больше ничего. Ха! Еще Анюта! Может, ещё что то по ходу будет вспоминаться.

С понедельника до четверга мы с Серегой ремонтировали и красили наши МаЗы. Дело тягомотное, хоть и несложное. Но выматывались знатно. Оказалось, что это про политику я не помню. А как бортировать колеса, в памяти — намертво. Я все больше свыкался со своим пападением, проникался аутентичностью и вспоминал, как оно было.

Распределившись после третьего курса на практику на двадцать второй автокомбинат, я надеялся, в конце концов, получить там работу после учебы. И все шло к тому. Вплоть до того, что я работал на полставки в комбинатском Отделе Снабжения до окончания института. На совещаниях меня хвалили. Но, за неделю до защиты диплома, меня вызвал Директор автокомбината. Пряча глаза, он сообщил, что ему не утвердили в исполкоме лимит на иногородних, и он не может меня принять на работу. Он уже звонил в мой институт. У меня свободное распределение.

В курилке ремзоны, где я, после разговора с директором, задумчиво прикидывал, что меня теперь ждет, ко мне подсел Серега. Узнав причины печали, он воодушевился, и поведал, что давно хотел со мной поделиться. Есть идея открыть транспортный кооператив, ты подходишь в партнеры.

Дальше он рассказал, что работая по заявке одного заводика неподалеку, он познакомился с его зам. директором. Тот уверяет, что с удовольствием наймет кооператив для транспортного обслуживания своего завода.

Андрей, открываем кооператив, берем кредит, покупаем два грузовика, и шинкуем бабки бочками. Потом покупаем самолет, и перевозим золото и алмазы из Якутии в Москву. Сам понимаешь, что уже через год купим еще пару самолетов. А потом начнем уже по взрослому конкурировать с американской Дельтой, и Аэрофлотом. Ну и, сам знаешь, домик в Париже, яхта на Багамах, чего объяснять?

Я же говорю, Серега и мертвого уговорит, не то что меня, вдруг лишенного перспектив. Возвращаться к матушке, в небольшой городок черноземья, не было никакого желания. Так что, я, Андрюха, в ремзоне закончил, сейчас поставлю тачку в колонну. Пойдем, все тщательно обсудим у пивного ларька, что вблизи Полежаевской. А если пива не будет, то возьмем на углу водки, и обдумаем все в парке на Куусинена.

Получилось еще интересней. На проходной нас подхватил начальник ОМТС комбината, еще утром — мой начальник, Сергей Львович Новиков. И пригласил в ресторан. Несмотря на всего тридцатилетний возраст, Львович — весьма уважаемый в Москве снабженец. Только попав в эту среду, я понял, насколько это сложная и хитрая работа, снабженец. Заодно напрочь лишился каких-либо иллюзий, что могли возникнуть у студента экономического вуза по поводу вопросов снабжения вообще. И социалистической экономики в частности. Особенно когда мне довелось побывать на совещании у начальника снабжения известного на всю страну московского завода. Отчет о переговорах сотрудника выглядел так:

— Я ему сразу сказал, ты нам триста бочек олифы, а я тебе экскаватор и ящик коньяка. А он захохотал мне в лицо, и сказал что за олифу ему дают черную волгу для директора, и два ящика водки. Но если я хочу, он возьмет экскаватор и коньяк за пятьсот бочек нитрокраски и накроет поляну для меня. Я сказал, что должен посовещаться с руководством. Теперь ваше слово Шеф.

Шеф задумчиво постучал пальцами по столу и изрек:

— Предложи ему за краску вагон шифера и ящик водки. Если нет, то идет он в жопу вместе с краской.

Времена стремительно менялись, вокруг заводов и предприятий плодились различные кооперативы, что с одной стороны вроде бы все упрощало, но только на первый взгляд. Львович был человеком новой формации, свободно ориентирующемся в этом всем. Его звезда вспыхнет через пару лет ненадолго, но ярчайшим светом, когда по стране начнутся взаимозачеты.

В ресторане он сразу заказал пятьсот водки и предложил нам не стесняться. Мы обильно заказали пожрать. Новиков наполнил рюмки.

— Прости меня, Андрюха. Это я настоял, чтоб тебя не брали. Твое место достанется другому человеку. Так нужно. Не держи зла. И знай, я теперь тебе должен.

Под холодные закуски, мы рассказали Львовичу про мега предприятие, что вот-вот родится, и он пришел в восторг.

— Я себе голову сломал, куда тебя пристроить, Петров, а ты и сам с усам. Отличная идея!

Дальше он нам пообещал всемерную поддержку. И не мешкая, уже наследующий день, приступил. Регистрировать предприятие решили в Тушино, там у Львовича знакомые, все сделают быстро. На комбинате списали два самосвала Маз, что мы выкупим по остаточной стоимости. Когда откроем предприятие. А пока, парни, приводите технику в порядок, я дал на склад указание, вам дадут все, что попросите. И мы весь июнь проторчали под машинами. В принципе, они был на ходу. Но восемьсот тысяч км пробега…Заодно сделали задние борта откидывающимися. Завод, что мы собирались обслуживать, хотел возить и ящики…

В следующий, после моего попадания, четверг состоялось заседание Комиссии Тушинского Исполкома по Предпринимательству. Она рассматривает и дает разрешение на открытие частных предприятий.

В приемной, перед заседанием, познакомились с забавной тройкой соискателей. Толстый дядя, явно из торговли. Молодой, опрятный и энглизированый юноша в костюме, с аккуратно уложенными волосами. И засиженный урка, весь в наколках. Он и подвалил знакомиться. Успокоился, узнав что мы не конкуренты, а про транспорт. А мы тут кооператив на два пивных ларька замутили, возле метро. Я поставлен от людей присматривать, чтоб не набуровили. Сами видите, все серьезно. Торговля, кивнул на толстяка, с нами. Директор, кивнул на юношу, с отличием плешку окончил. Я присмотрю, что б не беспокоили. Если что, пацанчики, приходите, потрещим за жизнь нашу предпринимательскую.

После пламенной речи Сереги, от том, что скоро наше предприятие на месте тушинского аэродрома создаст мега-аэропорт, с авиа такси, международными рейсами Москва-Сан Франциско, частной авиацией, и отдельным местом парковки исполкомовских вертолетов, комиссия пришла в себя не сразу. В глазах комиссии плескалось Средиземное море, на которое можно будет попасть, практически просто выйдя из исполкома. Но председатель комиссии, тертый аппаратчик, очнулся раньше всех и сказал, обращаясь ко мне:

— Вы, товарищ Петров, будете заместителем директора. Что вы думаете по поводу выступления вашего партнера и директора?

— Я, товарищ председатель комиссии, с руководством не спорю. Просто скажу, что ко всему вышеперечисленному, у исполкома под рукой будет две машины, вывезти, к примеру, мусор с улиц.