Цапля для коршуна (СИ) - Калинина Кира - Страница 20

И все-таки интересно, отчего мальчишка взбеленился. Решил, что она намекает на дурную болезнь? Вот честно, даже в голову не пришло. Да и не похоже. Она ни капли не врач, но книжки читала.

Хотя постой, рэйд сказал, Леннея разбила парню голову. Время прошло, обида осталась?

А если… Лена нервно хихикнула. Дион и Лютен. Нет, а что такого? Сразу понятно, почему рэйд с легкостью отказался от притязаний на хорошенькую "невесту": ему это великодушие ничего не стоило. А Лютен просто ревнует. И в то же время боится выдать себя. Кто знает, насколько у них тут с этим строго…

Как, на ваш взгляд, поступит Дион, узнав, что произошло?

Дион

Айдель Шело любил солнце. Его кабинет занимал целый этаж наверху угловой башни старого дворца, отданного под королевское училище магии. Небо обнимало башню со всех сторон, свет простреливал насквозь — казалось, что просторный круглый зал парит в воздухе. От частокола окон по каменному полу стелились сияющие полосы, сходясь к воображаемой оси в центре, будто спицы колеса. Вдоль стен под окнами в длинных низких ящиках летом и зимой цвел жасмин — маленькая прихоть сильнейшего мага Гадарии.

Тонкий цветочный аромат смешивался с мятными духом из фарфоровой баночки на краю огромного лабораторного стола, загроможденного книгами, бумагами, глиняными плошками, колбами, тиглями, большими и маленькими зеркалами, предназначенными для оптико-магических опытов, мотками проволоки, великтовыми заготовками для дифенов и других артефактов, щипцами, кусачками, молотками и прочими инструментами.

Дион взял баночку в руки, провел пальцем по ободку вокруг отверстия, но к желеобразной массе внутри не притронулся.

— Никакого подвоха, — сказал Айдель. — Мы проверяли даже методом Клейта.

Он сидел на углу стола — профессорская мантия расстегнута, черные волосы с проседью растрепаны, как у непутевого студента.

— Но сам понимаешь, с Иэнной нам не тягаться.

Дион кивнул. В странах Леоры магия возрождалась в муках — на руинах разрушенных академий и пожарищах сожженных библиотек. А для одаренных Иэнны имперская традиция не прерывалась ни на день. Сколько было забыто, сколько пришлось открывать и изобретать заново — пока маги княжества, опираясь на знания предков, уверенно двигались вперед. Казалось, за стеной тумана само время шло быстрее: Иэнна обогнала остальной мир на века, если не на тысячу лет. Дион закупорил баночку, достал из черного бархатного футляра драгоценного паучка, покрутил в пальцах. Если князь вложил в свой подарок шип с ядом или смертоносное заклятье, способное снести Гадарию с лица земли, вся профессура училища вместе взятая не доищется до правды.

Встав перед зеркалом, Дион осторожно приложил паучка к повязке на глазу и похолодел: тонкие лапки дрогнули, впиваясь в плотную кожаную накладку. Было чувство, что полдюжины острых жал сейчас пройдут насквозь, вонзятся в плоть, в мозг. Но паучок затих, притворившись обычным украшением, и вдруг исчез из виду вместе с повязкой, а из глубины зеркального коридора на Диона взглянул человек из прошлого — два глаза, две брови, здоровое и, что скрывать, привлекательное лицо.

В отличие от иллюзии, созданной князем в Иэнне, обманывать осязание паучок не умел. Дион провел пальцами по повязке и поморщился, задев корявый рубец на щеке. Потом отступил на шаг, хмуро вглядываясь в свое фальшивое отражение.

— Надеешься завоевать ее сердце? — мягко спросил Айдель.

Дион усмехнулся.

— Надеюсь, что не буду ей противен… Когда-нибудь.

Он считал свое увечье гораздо меньшим несчастьем, чем потерю дара. Но не мог не признать хотя бы перед собой: его задевало, когда люди вздрагивали и отворачивались, встречаясь с ним взглядом, или напротив, таращились с алчным любопытством, — и задевало сильно. Впрочем, он научился извлекать из этого пользу: выбитого из колеи человека легче склонить к уступке, а наглец, встретив уверенность вместо смущения, быстро стушуется. Так стоило ли что-то менять?

Дион двумя пальцами взял паучка за бока, паучок поджал лапки и остался у Диона в руке, успев отразиться в зеркале вместе с глазной повязкой и обезображенной щекой. Маску Дион носил только в присутствии дам и короля.

— Когда мужчина настойчив и терпелив, женщина обречена покориться, — глубокомысленно изрек Айдель.

Дион хмыкнул:

— Ты бы хотел покорности от своей Маруты?

Двадцать пять лет назад юная дочка шальдеронского пекаря сбежала из дома, чтобы связать свою жизнь с одаренным, была рядом, пока он поднимался от рядового ликтора до главного придворного мага и начальника училища, родила ему пятерых детей. И лишь после королевского эдикта смогла наконец выйти за Айделя замуж.

— Иной раз еще как! — засмеялся ее супруг перед Истиной и людьми.

Элдре Диона.

Они были близки, как отец и сын, но некоторые вещи Дион предпочитал с Айделем не обсуждать. Например, разбитое зеркало в подземелье замка ин-Скиров, с рамой, в которую зачем-то встроены камни стихий. Во времена империи их использовали для нагнетания энергии или в качестве узловых точек при построении узоров общего действия. Зачем камни в зеркале? Для работы с отражением?.. Скажем, при примерке в модном салоне. Леннея могла обнаружить зеркало случайно и просто развлекаться. Не осознавая или не понимая того, что делает. Поэтому ей нечего сказать? Или она ни при чем, и есть кто-то другой?

А набор знаков прелюбопытный. Стремление к переменам, переход в бесконечность. Так и хочется предположить что-нибудь фантастическое. Вроде… дверей в обитель духов? Но символьная магия отмерла не одно столетие назад, а иные миры посещали только герои старых имперских сказок. Да и Леннея определенно не дух. Дион усмехнулся про себя. Украдкой бросил взгляд на элдре. Чутье кричало, что о странностях девчонки лучше помалкивать…

Десять лет назад старик Бодуэн назначил Айделя придворным магом, сняв с него энтоль. А значит, элдре привязывало к трону нечто более крепкое, чем студенческая присяга. И еще. Айдель, казалось, знал, что Дион кое о чем умалчивает, — и одобрял это…

— Кстати, о женской покорности, — веселье пропало из голоса придворного мага. — Не хочешь подвергнуть свою маленькую рэйди глубокому допросу?

— Нет!

Слово сорвалось с губ, как камешек из-под подошвы на крутом склоне. С треском отскочило и понеслось вниз.

За горячность, за резкий тон стало неловко, и Дион добавил с полуулыбкой:

— Ни к чему. Энтоль научит ее благоразумию. А дальше — посмотрим…

Залезть к ней в голову, как к воришке Ужу? Дион вспомнил его закатившиеся глаза и повторил про себя: "Нет". Один раз Леннея уже пережила глубокий допрос — после ареста отца и брата, и это лишило ее остатков душевного равновесия. Но тогда речь шла об убийстве короля. Сейчас нет причин подозревать ее в чем-то настолько страшном. Есть вопросы. Много вопросов. Жгучее любопытство, точащее душу. Он просто с ума сходит, пытаясь понять, что с ней произошло. Но это не повод… Рано или поздно все откроется. Незачем спешить. Он хочет расположить ее к себе, приручить, если угодно, а не сломать.

— Как знаешь, — Айдель усмехнулся. — Кстати, Лаэрт поделился со мной бутылкой легейского из своих погребов. Откупорим?

Дион осознал, что бездумно поглаживает перстень ин-Клоттов — в который раз за эти дни. Прикосновение к цапле отозвалось мыслями о Леннее, неясными беспокойством и едва уловимым теплым холодком в груди. Невозможное сочетание — тепло и холод, но иначе описать свои ощущения Дион не мог.

Намеренно тронул другой перстень, княжеский подарок. Скользнул пальцем по зернистому рисунку, очерчивая силуэт коршуна, и прислушался к себе. Тепло, одно тепло, без холода. Мягкий всплеск воздуха, далекий шорох крыльев, и где-то на самой грани восприятия — пьянящее обещание свободы, недосягаемой, как само небо.

Приманка. Насмешка. Вечный соблазн.

Следовало снять перстень, засунуть подальше, и пусть его украдут вместо цапли — это только к лучшему…