Наследники тьмы (СИ) - Моисеева Ольга Юрьевна - Страница 9

  Минут через сорок Андрей прислал сообщение, что уже ждёт её возле подъезда. Спустившись, Вера увидела припаркованного на противоположной стороне улицы "Зелдеда" – так Вика ласково нарекла семейное авто за то, что зелёного цвета и старое. "Ну и пусть Зелдед, зато кредит брать не пришлось, правда, Андрюш?" – вопрошала она, и муж согласно кивал.

  – А где Вика? – залезая в машину, спросила Вера.

  – Работает... а что?

  – Да ничего, – она пожала плечами, слегка озадаченная его раздражённым тоном. – Я... просто думала, вы, как всегда, вместе поедете.

  – Ничего не всегда! Я ей про сегодня вообще не сказал.

  – В смысле, куда мы едем?

  – Что мы вообще куда-то едем! – он с вызовом воззрился на Веру. – Координаты давай!

  – Вот, пожалуйста, – она протянула ему бабушкин телефон. – "Поругались что ли?.."

  – Маршрут построен, – констатировал Андрей и включил радио. – Погнали?

  – Погнали!

  Зелдед тронулся с места, и Вера поймала себя на том, что рада отсутствию Вики: слишком уж та любила генерировать дурацкие идеи, болтать, а главное – командовать! даже мужем, когда он был за рулём: "куда ты гонишь, там радар!", "тормози", "держи дистанцию", "да не сюда, вон туда паркуйся!" и т.п. Бедный парень, наверное, задолбался терпеть, вот и решил без неё поехать.

  – Ты говоришь, там был восстановительный бассейн устранителей? – сделав радио потише, спросил Андрей.

  – Угу.

  – И что с ним сейчас?

  – А фиг его знает! Я и до этого там никогда не была, а уж сейчас... даже не представляю. Бабушка говорила, похоже на обычную яму.

  – Может, надо заехать лопату купить?

  – Наверное, – чуть подумав, согласилась Вера, рассматривая свой браслет. – Может, и правда копать придётся, кто знает?

  – А может, и вообще ничего не будет... что тогда делать будем?

  – Домой поедем, что же ещё? – представив такой исход, Вера тяжко вздохнула. – Очень не хотелось бы. – Она нежно погладила браслет.

  – Скучаешь по нему?.. – покосившись на спутницу, спросил Андрей. – По Антону, в смысле.

  – Скучаю, – неожиданно легко созналась Вера. – И по бабушке тоже... и по деду.

  – А я по учителю!.. Какой же я был дурак, что про каплю ему не сказал! До сих пор жалею.

  – Каплю?!

  – Вон магазин для садоводов, давай за лопатой метнёмся!

  Он свернул на парковку.

  – Какая ещё капля? – недоумевала Вера. – Андрей!

  Поставив Зелдеда на свободное место и выключив двигатель, он повернулся и посмотрел ей в глаза.

  – Я никому этого не говорил, даже Вике. И тебе тоже, когда мы в кисельном пузыре болтались, а ты рассказала всем про Виктора Индукина! Он был братом моего учителя и погиб прямо на включении "малых лампочек", я тоже там был. Одна из вот этих самых "малых лампочек", которая должна узнать про лысорей и сразу всё про них понять.

  – Да, "змея" проникновения, я помню, я это всё через бабулин светак видела.

  – Так вот Индукин был в нашей "змее", стоял самым последним. Я сразу обратил внимание, какое странное у него было выражение лица, ну ещё до того, как началось проникновение. – Андрей отвернулся от Веры и застыл, глядя прямо перед собой. – Улыбочка такая противная, мрачный взгляд... но это ладно, а вот потом! Когда мы уже всё посмотрели, а змея развернулась, чтобы убраться из многомерности, я обернулся и увидел, как с кончика хвоста слетела багровая капля. Змея рванулась прочь, а капля осталась там, за камнем. А когда мы все вышли из безмыслия, оказалось, что Виктор Индукин умер. Это было в две тысячи десятом году.

  – А я тогда ещё ни сном ни духом, – сказала Вера. – Про "лампочек" и не догадывалась. И родители ещё живы были!..

  – Вот! – с болью произнёс Андрей.

  – Что вот?

  – Да из-за меня всё! Из-за того, что я эту багровую каплю видел, но никому не сказал! Там такой раздрай пошёл, учитель жутко расстроенный, что брат его умер, казалось время не подходящее, ну я и промолчал. А потом вообще, идиот, забыл об этом и не думал, пока ты в пузыре мне глаза не открыла!

  – Ну, так ты ж не знал, что всё это значит! Ты был ребёнком – как ты, вообще, мог догадаться, что Виктор станет лысорским пером!

  – Но рассказать-то я мог! Про каплю эту! Учитель бы понял, что его брат – предатель, раз к лысорям ушёл. "Лампочки" сообразили бы, что засветились, меры бы приняли... чёрт! – Андрей яростно потёр руками лицо и с явным трудом договорил: – Не было бы тогда столько убийств, понимаешь?.. И твои родители тоже не погибли бы!

  Он с тоской воззрился в окно, и в машине повисла гнетущая тишина. Через лобовое стекло Вера наблюдала, как на соседнем парковочном месте толстый мужик перекладывает из магазинной тележки в багажник какие-то белые мешки. Хлопнув дверцей багажника, толстяк шустро потопал на водительское место. Вера повернулась к Андрею. Его светак сразу же выметнулся откуда-то снизу и застыл прямо перед её лицом, словно огромный пузырь поднялся из глубин болота, отчего по его переливчатым бокам стекают ручейки мутной жижи. Даже браслет не надо было снимать, чтобы увидеть, как давно и сильно мучают его эти, вытащенные сейчас на поверхность, мысли.

  – Мы не можем этого точно знать, – медленно произнесла Вера, – но я думаю, твой рассказ ничего бы не изменил.

  – Да ладно! – Андрей яростно фыркнул.

  – Ничего не ладно! Моих родителей столкнул с путепровода грузовик. Какие меры могли они принять, чтобы этого не случилось? Никуда не ездить что ли? Это же бред!

  – Но они были бы начеку...

  – Так они и были! Не первыми же погибли... Только что толку-то? Как они могли подготовиться? Маскировка? Так ведь не вышло у "лампочек" ничего с этим, ты же знаешь! Убийства тогда прекратились по воле самих лысорей, когда они поняли, что мы всё равно мимо них проскакиваем, а вовсе не из-за каких-то там принятых "лампочками" мер! Маскировку-то настоящую смог разработать только Антон – не человек, а бывший устранитель, причём с полным доступом к лысорским кибермощностям! И доступ этот, как и перевербовку, ему не кто иной, как Виктор, обеспечил. Но даже у Антона не сразу нормально получилось: бабушка моя из-за его платья вообще в дурдом загремела!

  Она посмотрела на светак Андрея: "болотной грязи" стало немного меньше, но явно временно, потому что он всё равно считал себя виноватым – застарелое отравляющее жизнь чувство, от которого так просто не избавишься.