Выбери любимый жанр

Эскорт для чудовища (СИ) - Шварц Анна - Страница 28


Изменить размер шрифта:

28

— И как пахнет? — раздается над плечом голос, и я подпрыгиваю. Он слишком тихо и незаметно подкрался ко мне со спины! — Помочь в чем-то?

— У тебя руки порезаны, — бормочу я, чувствуя, как моя спина напрягается. Он, конечно, еще не прижимается ко мне, но между нами остались считанные миллиметры. Как минимум, он уже потерся об меня своей аурой, — так что лучше не мешай.

— Я надену перчатки.

— У тебя откроются раны, так что лучше не надо, — мотаю головой я, а потом в ней что-то щелкает, и я интересуюсь: — Постой, ты умеешь готовить?

Если он скажет «да», то это будет поразительно. Если всю жизнь его семье готовили повара, домработницы убирали и гладили вещи, то зачем бы ему это уметь? Даже его вопрос «зачем тебе готовить, проще ведь заказать?» — детектор человека, который ни разу в жизни не держался за ручку сковородки.

— Нет, — отвечает Смоленский мне в затылок, заставляя меня покрыться мурашками, — но мне кажется, что в этом нет ничего сложного. Просто долго.

А, ложная тревога. Смоленский — обычный неумелый мужик. «Нет ничего сложного»? После этих слов мне хочется громко фыркнуть. Пойду забуду все свои неудачные попытки приготовить «макаруны» или муссовые пирожные, ведь это так легко!

— Ладно, — мило тяну я, отодвигая стейки в сторону, — тогда приготовь их, раз это несложно, а я пока займусь овощами.

Я быстро выбираюсь из западни между Смоленским и мебелью, и подхожу к холодильнику. Там я выбираю овощи и зелень, чтобы приготовить их на гриле, а из каких-то сделать легкий салат на ночь. Когда я закрываю дверцу и вижу Смоленского, мне хочется прыснуть от смеха: он выглядит совершенно растерянным, глядя на стейки перед собой. Жаль, что я не могу сфотографировать его лицо.

— Их же просто пожарить надо? — он переводит на меня взгляд.

— Угу, — хмыкаю я.

— И не надо ничем полить перед этим? — он открывает нижний шкафчик и достает перчатки, надевая их прямо на бинты, а я не могу сдержать расползающиеся в улыбке губы.

— Конечно, нужно. Попробуй найти масло и приправы для тунца.

Он открывает шкафчик и смотрит пристально внутрь.

— И что из этого для тунца? — интересуется тихо он, а я, вздохнув, кидаю овощи в раковину и подхожу к Смоленскому. Ну да, тут столько стеклянных красивых баночек с приправами, что новичок в готовке черт ногу сломит. Было бы проще, если местные повара закупались пакетиками с надписью «для идеальной рыбы» или что-то в этом роде.

— Вот этой и этой приправы хватит. Вот эти масла смешай и немного налей соуса. Потом пожарь на сковородке-гриль с каждой стороны по паре-тройке минут.

Я наблюдаю за тем, как он послушно пытается следовать моим инструкциям, словно ребенок, впервые пробующий что-то новое. Каким бы он не пытался казаться властным и суровым в обычной жизни, сейчас с него словно спали маски равнодушия и холодности, а вместе с этим он стал выглядеть на несколько лет младше и беззаботнее.

В голове бьется вопрос — зачем Аля так поступила с ним? Что, жизнь с тем блондинистым парнем действительно показалась ей слаще, чем с мужем? Ведь по одному видео с ним я могу сказать, что парень явно использовал мою глупую сестру в каких-то своих целях.

Почему же она соврала мне, когда вернулась домой в тот вечер? Почему предпочла скрыть Майю, а не попытаться помириться со Смоленским? Почему-то я уверена, что он бы принял ее обратно. И главный вопрос — кто и зачем ее убил?

Я тихо вздыхаю, почувствовав начинающуюся головную боль. Вопросы, на которые слишком сложно будеть получить ответы.

А еще… я так хотела сохранить тайну Али после всего, что случилось, но теперь чувство, что я поступаю очень неправильно, стало еще сильнее терзать меня.

Смоленский имеет право знать, что у него есть дочь. Но я больше всего на свете боюсь, что стоит ему узнать об этом — и я никогда не увижу Майю.

Наша семья — обманщики, которые скрыли от него рождение ребенка. Разве можно подобное простить? Я представляю, как искажается яростью его лицо, когда я рассказываю ему об этом, и меня передергивает от холода. Он не позволит нам приблизиться к Майе ни на шаг, и мое сердце будет истекать кровью после очередной потери близкого человека.

Как же сложно принимать решение, когда с одной стороны на весах справедливость, а с другой — твоя любовь и привязанность к ребенку. Имею ли я вообще право решать?

— Посмотри, — выдирает меня из раздумий голос Смоленского. Он протягивает мне тарелку со стейком, — нормально?

— Вполне, — я тыкаю в рыбу вилочкой. По-моему, он ее немного пережарил, но вряд ли я это ему скажу. Человек, как-никак, в первый раз что-то готовит, — сейчас положу овощи.

Завтра мы с ним расстанемся навсегда и я не смогу больше связаться со Смоленским. Мне нужно принять решение до завтра.

* * *

После ужина, когда я возвращаюсь на кухню с бутылкой вина, то застаю Смоленского спящим. Он сидит, откинувшись на спинку стула, закрыв глаза и размеренно дышит. На одной из повязок проступает пятнышко алой крови.

Я осторожно ставлю вино на стол. Потом подхожу на цыпочках к Кириллу, провожу ладонью перед лицом — нет реакции. Он действительно дрыхнет.

Пару минут я стою, рассматривая его умиротворенное лицо с правильными, красивыми чертами. Потом беру аптечку, аккуратно разматываю бинт с кисти руки и осторожно, едва касаясь, обрабатываю раны. После них наверняка останутся шрамы. Правда, когда я внимательно рассматриваю его руку, то замечаю уже достаточно много маленьких, белых полосочек на руке. Видимо, ему не впервые ранить руки. Бурное детство или постоянные проблемы с гневом? Не знаю даже, что и думать, да и неохота: в голове другие есть тяжелые мысли.

Я заматываю руку бинтом, и кладу ее на стол. Закидываю посуду в мойку, протираю со стола, потом забираю бутылку и направляюсь обратно к себе в комнату.

— Спасибо. — я замираю на пороге, услышав это тихое слово. Потом резко оборачиваюсь. Смоленский сидит в той же позе с закрытыми глазами. Показалось, что ли? Похоже, что да.

Я гашу свет и ухожу в комнату. Похоже, и мне стоит выспаться, потому что у меня уже начинаются галлюцинации.

* * *

— Александра! — я не успеваю даже продрать как следует глаза утром, как в дверь уже настойчиво стучат, — Александра, Кирилл передал, что мы скоро выезжаем в аэропорт.

Я едва приподнимаю веки. За окном — ранее и пасмурное утро. Черт. Такое чувство, что меня вчера били мешком — голова трещит, мышцы болят, шея затекла.

— Александра!

— Я встаю, — бормочу я. Голос у меня еще тот, как у простуженной псины. Господи, может, Смоленский меня оставит тут на денек? Я высплюсь и возьму билеты на другой рейс…

«Майя…» — шепчет тихонько разум, и я в панике распахиваю глаза. Какой денек?! Я до сих пор не знаю, что случилось с матерью и племянницей и почему они не отвечают!

Скинув одеяло, я подхожу к зеркалу, которое безжалостно отражает мое помятое лицо. Сбегав быстренько в душ и немного взбодрившись, я переодеваюсь, складываю все вещи в чемодан и крашусь, завернув волосы в гульку. В дверь снова стучат, уже более робко.

— Александра, разрешите передать вам кофе?

— Секунду.

Причесавшись и закончив с макияжем, я открываю дверь.

— Возьмите, пожалуйста, — незнакомый мужчина протягивает мне кофе в бумажном стаканчике из какой-то, видимо, местной кофейни, — прошу прощения, но Кирилл Владимирович просил передать вам, что выезд через десять минут. Сейчас я пришлю к вам человека, который заберет багаж.

— Хорошо, — киваю я, забирая кофе. Закрыв дверь, я быстренько пытаюсь проглотить еще горячий напиток. Руки немного подрагивают от недостатка сна и нервов. Набрав номер мамы, я снова слышу механическое «Абонент недоступен» и закрываю глаза, сжав пальцами переносицу. Успокойся, Саша. Ты не можешь сейчас же очутиться там, нервами делу не поможешь.

Главное, чтобы рейсы не перенесли. Открыв глаза, я смотрю на небо, которое затягивает тяжелыми, черными тучами.

28
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело