Ледания и Шрампинтульный Домовой (СИ) - Оса Яна - Страница 6

Ной-я задумчиво прокомментировала — гравитационный манёвр, реже пертурбационный манёвр, — целенаправленное изменение траектории полёта космического аппарата под действием гравитационных полей небесных тел, — может сработать.

— Хоть бы кто спасибо сказал, — бубнила я себе под нос, пока остальные занялись расчетами.

Черныш чесал за ухом и о чем-то усиленно размышлял.

Наконец он снизошел до реплики — а не кажется ли тебе, Ледания, что нам предстоит путешествие по мирам, в которых магия отсутствует как сила. Вообще.

— Зачем? — не поняла я.

— Зачем путешествовать? — он поскреб затылок.

— Зачем по без магичным мирам экипаж с обладателями магии, ну по крайней мере у нас троих она точно была, — и я тоскливо вздохнула, вспоминая приятное покалывания в пучках пальцев.

— Как индикатор? — предположил Черныш.

— Как эксперимент? — выдвинула я собственное предположение и недобро покосилась в сторону Чупа-чупса, свесившегося над плечами мужчин.

— Ну-ну, будет тебе и индикатор, и эксперимент, — повернулась к Чернышу и сообщила, — значит так, смотришь и докладываешь, все что хоть как-то зацапает твое внимание, должно быть исследовано и задокументировано. А дальше поглядим, кто из нас коса, а кто камень, — и откинулась в шезлонге прикрывшись сумкой от всех.

Ну его на кочерыжку, — думала я в момент, когда вращательное движение нашего корабля замедлилось настолько, чтобы думать.

Не представляю, как бы мы выжили, если бы не капсулы, в которые превратились шезлонги, с неприятно пахнущим киселем внутри. Я испытала приступ паники и клаустрофобии, когда стенки этого произведения безумного ума, защелкнулись вокруг моего тела с утробным звуком голодного зверя.

— Чтоб ты подавился, — бубнила я мантру, пока она наполнялась этой мерзостью. В самый последний момент, когда я уже подумала, что меня собираются утопить, сверху опустилась полумаска, и я выдохнула панику в нее.

— Садистка хренова, — награждала я чередой эпитетов бездушную сигму, которая испытывала, скорее всего не очень теплые чувства ко мне лично и боюсь предположить, но и к нам всем, в частности.

А может в ее понимании мы паразиты? — это была последняя мысль перед тем, как окружающий мир сошел с ума.

И вот теперь мысли вернулись. Медленные, как будто им намазали клеем лапы, они ползли в моей черепушке, реагируя на доносящиеся извне звуки.

Вот кисель всосался чем-то радостно захлебывающимся, вот теплый воздух принялся снимать с меня остатки, так и хотелось сказать смазки. Вот и полумаска отлепилась, а вслед за ней капсула открыла свои объятия, являя моему взгляду потолок рубки.

С него свисали ошметки облицовки и кое где из нутра Ковчега вылезли наружу провода и трубы. Некоторые искрили, с других что-то капало.

— Бедняга, — я пожалела раритетное судно, — представив почему-то уткой, которую подсовывали лежачим больным на заре развития современной медицины.

Что-то долбилось металлической башкой в перегородку. Я сделала усилие, желая сесть. Шезлонг изменил положение с лежачего на сидячее. Хоть его функции не пострадали, отметила удовлетворенно.

Я с ужасом воззрилась на результаты предложенного мной маневра. На полу царил хаос и завалы из покореженных кусков перегородки, каких-то приборов и шкафов.

Черныш выбрался из своей капсулы и сообщил, — Ледания, нам повезло, на наши ничего не свалилось. Надо вызволить остальных.

Я рванула в сторону Трампина. На их с Домовым капсулы наехала длинная панель, оторванная с переборки, заблокировав доступ к открытию капсулы.

— Хоть бы они там не задохнулись, — вскрикнула и попыталась сдвинуть металлическую плиту с места. — Приток воздуха из масок прекращен, и они теперь в них, как в гробах. Вообще не понятно насколько им хватит кислорода.

— Нам нужны бицепсы, — сообщил шрампитуль.

— Тогда давай быстро глянем, что с гностиками.

Перпендикулярно стоящий кусок потолочной обшивки угодил как распорка между капсулами Скорпа и Патрис.

Я двинула по нему ногой, пытаясь выбить, чтобы щель стала пошире, и пленники смогли выбраться.

— Нет, Ледания, бей, когда створки немного приподнимаются, — скомандовал Черныш, — давай на раз.

Когда он гаркнул раз, я вложила в удар всю злость, на какую была способна, и по виду чугунная плита слегка наклонилась в сторону Черныша.

Он отскочил и уставился на нее выжидающе.

Пару сантиметров для широких плеч Скорпа оказались слишком небольшим итогом моих героических усилий. Нога болела, моего веса было недостаточно ни для тарана, ни для чего-то более значимого.

Но зато из соседней капсулы при содействии трансформонта выскользнула Патрис.

— Все в себя, — вспомнилось крылатое выражение, когда я наблюдала, как она освобождает легкие от воздуха, чтобы протиснуться в узкую щель.

Она отдышалась и приблизилась ко мне.

— Спасибо, — протянула руку и помогла подняться. — Давай вместе, — и обратилась к Чернышу, — командуй.

Сказать, что в этот момент мы приняли ее в свою команду, было бы не правдой. Ей еще предстояло съесть с нами не один пуд соли, прежде чем мы посчитали ее своей. Но именно в тот момент, когда мы вместе сдвинули плиту, давая возможность Скорпу вылезти из темницы и бросится освобождать наших мужчин, я поняла, что мы подружимся.

— Я чувствовал себя похороненным, — сообщил Трампин, выбираясь сквозь дыру, которую разворотил Скорп, не сумевший сдвинуть панель.

Он орудовал своим хвостом с точностью хирурга, но все же Трампин с опаской косился на него.

Еще несколько минут и мы вытаскиваем почти задохнувшегося капитана.

— Ну что ж, — выдает он, слегка отдышавшись, — поздравляю, вы прошли боевое крещение.

Он смотрит на гору металла на месте Чупа-чупса, прислушиваясь, как из-под пола пытается пробить путь наверх глаз с присоской.

— Мы все живы, успокойся, Ной-я, — произносит он и долбеж снизу прекращается.

И именно этот момент выбирают те, к кому мы летели, для того чтобы поймать нас в огромную авоську.

— Очуметь, — вырывается из меня, когда я вижу маленького паучка, пульнувшего в нас это безобразие.

— Почему мне кажется, что это буксир? — спрашиваю ни к кому конкретно не обращаясь.

Капитан усмехается, — а это он и есть, нам крупно повезло, что мы добрались до ремонтной базы.

И нас разворачивает в сторону огромного металлического шара, слепленного этими малютками, посредине космоса.

— А вот и роботы, — шуршат в черепушке лапки микроскопичных тараканчиков. От них совершенно никакой пользы — одна щекотка. Но именно это щекотание как-то благотворно действует на меня, и я заявляю, — надеюсь, что нас не потравят, посчитав паразитами на вашем Ковчеге.

Капитан кашляет и поправляет, — на нашем.

— Что? — не удержавшись смотрю на гормонального провокатора.

— На нашем Ковчеге, — сообщает он и отворачивается в сторону экрана. — Эти, не потравят. По крайней мере, если поймали для состыковки.

— Значит за время вашего анабиоза ничего не изменилось? — решаюсь уточнить интересующий меня вопрос, пока ум и честь корабля заперт в подполе.

— Если нас не обстреляли, значит эта ремонтная база выполняет свои функции в заданном диапазоне, — сообщает Домовой, — но после ремонта нам придется пополнять запасы, а с этим могут возникнуть проблемы, — добавляет гораздо тише.

— А у меня — портится настроение, когда я голодная, — ставлю капитана перед фактом. — Так что милости прошу в кают-компанию, пока нас стыкуют, у нас есть время стать добрыми, милыми и лояльными, к тем, кто нас встретит на этом ажурном мяче.

От чая капитан не смог отказаться, на вкусности из корзинки для пикника смотрел тоскливым взглядом и громко вздыхал. В какой-то момент я прониклась и пожертвовала ему коробочку йогурта, обосновав разрешение на употребление этого продукта положительным влиянием на перистальтику кишечника. Про заселение полезной флорой кишечника решила не распространяться. Мало ли, может он брезгливый, как малыш, который после просмотра рекламы отказывается есть йогурт, потому что он с микробами.