Король-Предатель - Михнегер Егор - Страница 17

— Тебе представится такая возможность, Безбородый, не унывай!

Скалозуб стал привыкать к новому прозвищу. «Может, оно и к лучшему, — рассуждал беспомощный гном, — по крайне мере это не бросает тень на моё настоящее имя и честь Среброделов».

— Дедушка частенько проповедует здесь. Да-да, прямо тут, в центре площади. А учитывая, что не появлялся он очень давно, совсем скоро мы все увидим его!

Похоже, Бойл поделился с товарищем по дежурству своим опытом общения со «страшным законнорожденным». Тот, преодолев предрассудки, тоже оказался не прочь поболтать.

Ловкий гном, не перестававший заниматься жонглированием даже во время разговора, оказался удивительно жизнерадостным и оптимистичным, что среди жителей Квартала встречалось достаточно редко.

— Праотец, Праотец, скоро нам всем наступит пиздец! — радостно продекларировал юноша при знакомстве.

У благовоспитанного Скалозуба отвисла челюсть, тогда как озорной гном аж зашёлся от смеха, прекратив ненадолго своё бесконечное поигрывание мелкими камушками.

— Ахахах! Такого ты в писаниях Пророка, небось, не видал?! — Скалозуб сумел лишь отрицательно помотать головой. — Дедушка обожает подобные присказки! Хочешь, ещё парочку расскажу?

— Я думал, Пастырь несёт святое слово Праотца… — промямлил, приходя в себя, растерянный читарь.

— Конечно, несёт! Дедушка вообще очень много несёт! Так несёт, что хоть стой, хоть падай! — снова рассмеялся юноша. — Потому мы все так и любим его. На проповеди Дедушки собирается чуть ли не половина Квартала! Он так здорово умеет шутить!

«Шутить во время проповеди?! Что за чушь! Должно быть, пророки после Мерхилека вновь пошли сплошь свихнувшиеся… Может потому Предатель и прекратил активные гонения на верующих, какой с этих дураков спрос?» — подумал про себя Скалозуб, но решил не высказывать опасения вслух.

«В конце концов, раз этого Пастыря так любит чернь, стоит относиться к нему с осторожностью».

— Как тебя зовут, ловкач? Тебе бы самому представления давать! — решил подольстить молодому гному, тщательно подбирая слова, Скалозуб.

— Ха-ха! А ты и правда хитрец, Безбородый! Бойл был прав! — опять развеселился жонглёр. — Звать меня Кларк. Представления я даю, но разве что совсем ребятне. Гномам постарше, ведь, не до того…

Вот так, беседуя понемногу то с двумя юношами, то с бывшим учителем, и коротал Скалозуб бесконечные дни.

Фомлин был в ярости.

«Он что, совсем рехнулся? Заломить за насквозь прогнившую грибокартошку такую цену?! Почти в три, ТРИ, твою за ногу, раза больше прежнего! Да раньше мясо кротосвинок столько стоило! Охренеть…»

— Рыжеруб, — еле сдерживаясь, проговорил он сквозь зубы, — если ты считаешь, что мы в Квартале, как вы говорите, «черни», сидим и над златом чахнем, боюсь, ты ошибаешься, причём ну очень так сильно. Тех грошей, что удаётся передать своим семьям пашущим на вас, законнорождённых, слугам, едва хватает чтобы не сдохнуть с голодухи и то не всегда. Эта цена неподъемна! Да за такое качество я и вполовину прежнего не готов заплатить! Ты же прекрасно видишь, какое дерьмо продаёшь!

Фомлин подхватил одну из грибокартошин и сжал в кулаке — во все стороны брызнула гниль.

— Ты считаешь, это нормально? Поверь, я покупаю для своих сограждан такую дрянь не от хорошей жизни. Просто на лучшее у нас денег нет. Нету их! Понимаешь?!

По руке стекала мерзкая жижа, но если на Рыжеруба и произвела впечатление тирада Фомлина, тот никоим образом сего не показывал. Пожав плечами, рыжебородый гном лишь чуть виновато улыбнулся:

— Прости дружище, не знаю, как вёл с вашими торговцами дела Скалозуб… да и знать, в общем-то, не хочу. Но если ты не в курсе, у нас в Оплоте сейчас кризис. Как бы тебе объяснить… Жратвы мало. Жратвы на всех не хватает, поэтому жратва стоит дорого. Сечёшь?

«Сволочь держит меня за недоразвитого неуча, каковыми считает всех бедняков, — понял Фомлин. — Решил, что я такой же безграмотный, как прислуга! Так, спокойно. Эмоциями эту бессовестную мразь не проймёшь. Ладно, не будем спешить с опрометчивыми действиями. Хотя немного приструнить гада нужно».

— Знаешь, когда Безбород…, вашему Скалозубу то бишь, оглашали приговор, народу пообещали, теперь голод кончится. Мол, это законнорожденные вас объедают, взгляните на их представителя, вот кто обманывал бедняков! А выходит, Скалозуб у нас едва ли был не святой! Кормил голодных за умеренную, более-менее, цену, — Фомлин сделал вид, что чешет задумчиво бороду. — Очень последовательная политика Короля, не правда ли? Интересно, сам-то Маронон в курсе вершимого правосудия и таковой «справедливости»?

Рыжеруб на мгновение помрачнел, но затем расплылся в улыбке ещё пуще прежнего:

— Решил доносом Королю меня запугать? Ты? Меня? Законнорожденного?! Ха-ха! Да тебя и близко никто ко дворцу не подпустит! А ну пошёл отсюда вон, голодранец! Вон!!!

Голос неадекватного дельца сорвался на визг. От греха подальше Фомлин попятился к двери.

— Дорого ему! Жрать захотите, купите и добавки попросите! А если кто-то из вас, нищеброды, ещё раз попробует пригрозить мне королевским правосудием, сам ощутит его на собственной шкуре! Возомнили о себе невесть что! Вали нахрен отсюда! Вали!!! Угрожать он мне будет…

Фомлин уже не пятился, а со всей поспешностью стремился убраться из владений нового поставщика. В спину продолжали лететь яростные вопли ополоумевшего от жадности гнома:

— И запомни дебилоид, у нас сейчас кризис! К-Р-И-З-И-С! Знаешь, есть такое слово?! Либо покупаете, либо дохните с голоду, мне насрать! В Оплоте К-Р-И-З-и-ссс…

Скалозуб привычным образом восседал на корытце-нужнике, периодически шевеля кистями и головой. Иногда он начинал переминаться с ноги на ногу, растягивать спину и производить иную, непонятную для окружающих, «дерготню». Долгое нахождение в одной и той же позе, пусть даже самой удобной, утомляет и тело, и дух, а он пробыл в ужасно неудобном положении одному Праотцу ведомо сколько времени. Даже малоамплитудные, почти незаметные телодвижения были лучше, чем полная неподвижность.

Мысли вяло перетекали в сознании. Ни желаний, ни особых переживаний сейчас не было. Нельзя сказать, что он смирился со своей участью, периодически его накрывало, но, как говорится, гном привыкает ко всякому. Всё чаще его радовали, казалось бы, незначительные мелочи вроде общения с Бойлом, Кларком и Хиггинсом, свежая водичка, жидкая кашица. Снующие туда-сюда бедняки тоже привыкли к новому «интерьеру» и почти не обращали внимания на закованного в центре площади законнорожденного.

Можно сказать, жизнь шла своим чередом…

Внезапно примчавшийся откуда-то Кларк словно разбудил ото сна всех волею судеб оказавшихся поблизости гномов громогласными возгласами:

— ПАСТЫРЬ! Народ, слышите?! Скоро сюда придёт вещать Пастырь! Уху!

Гиперактивный юноша чуть ли не расцеловал Скалозуба:

— Взбодрись, Безбородый, ты что-то совсем заскучал! Наконец и ты услышишь проповедь Дедушки!

Кларк вприпрыжку умчался зазывать народ, оставив ошеломлённого Скалозуба с открытыми, словно блюдца, глазами.

Шедшие по своим делам гномы разом позабыли, куда направлялись. Вокруг колодок постепенно собиралась оживленно переговаривающаяся толпа. С удивлением для себя Скалозуб осознал, что знает, если не по имени, то в лицо очень многих из них.

«Сколько же времени я здесь нахожусь? Когда последний раз видел Бригитту, отца и родных? Живы ли они? Что с ними?» — вопросы. Вопросы, на которые никто из присутствующих не мог дать ответ.