Попаданка, которая гуляет сама по себе (СИ) - Леванова Марина - Страница 33

— Нет, она не смогла, — ответила Дранкива, тоже вставая в стойку и грозно глядя исподлобья. 

— А наша Таня сможет, — вмешалась в спор Судрана, вставая между землячками и разводя их в стороны. — Всё. Остыньте уже!

Тания уже жалела, что неосторожно рассказала об этом девчонкам. Всё ж семейная тайна! Это случилось вчера, сразу же после посвящения. Ей просто необходимо было с кем-нибудь поговорить, с кем-то, кто не одержим этим посвящением, пробуждением предков, чистотой атшары и всей прочей ерундой. Точнее, она сама не заметила, как притопала в лагерь к орчанкам и целый час прорыдала на плече у Дранкивы над своей несчастной долей, горько причитая: “Бедная я несчастная!” и “Меня не любит Тенонель!”

Там-то её, горемычную, стражники и нашли и по приказу королевы-матери сопроводили во дворец. К тому моменту уже весь Танлендар гудел о том, что юная атшара не прошла проверку. На принцессу бросали сочувственные взгляды, шептались за спиной, а кое-кто, совершенно не скрываясь, высказывался, что раз предки не откликнулись на призыв, то это точно не к добру. Недаром же начали пересыхать водопады Жизни.

— Не-е-е, мне вчера объяснили, что со мной такой номер не пройдёт. У бабушки в первый раз пробудилась чуть ли не треть этих огней, а у меня зажглись всего два и тут же погасли, — равнодушно проговорила Тания. — Но я даже рада этому!

Дранкива с сочувствием посмотрела на подругу и тихо спросила:

— Кстати, как прошёл семейный совет?

— Нормально, правда это больше походило не на совет, а на семейное соболезнование, — печально вздыхая, ответила Тания. — Меня долго утешали, рассказывали о том, как теперь сложится моя дальнейшая жизнь, ну и, конечно же, обсудили предполагаемого претендента на мою руку и сердце, точнее, семейство поделилось своими предпочтениями: кого бы они хотели видеть моим мужем.

— Э-эх, — удручённо протянула Дранкива. — Ты такая свободолюбивая, дерзкая, никогда не сидишь на месте. Ты ведь, как орчанка. Тебе бы в степях жить, охотиться, самой выбирать мужчин, которые будут согревать твою постель, а тут всё это… 

Тания встретилась взглядом с подругой, долго молчала, а потом негромко сказала:

— Звучит, как самая светлая мечта, — грустно усмехнулась. — Но, увы, для меня уже расписано другое будущее.

Дранкива от души выругалась на орочьем языке, а потом всё же решила поделиться своими сомнениями:

— Вот интересно, как сложилась бы твоя жизнь, если бы ты по-прежнему оставалась одна? Понимаешь, о чём я говорю?

Тания кивнула, она тоже об этом думала и не раз, но гнала от себя эти мысли, потому что считала их неправильными и неуместными. Большую часть своей жизни она была одна, и знала, что это такое — жить без родных. А за то время, что Тания прожила в кругу этой удивительной семьи, она полюбила их, как родных.

— Не грусти! — попросила Дранкива и хитро повела бровью. — И вообще… ты ведь знаешь, что всегда можешь послать всё и всех, куда подальше, и сбежать.

— Знаю, — улыбнулась Тания. — Но не буду!

— Другого ответа я от тебя не ждала. — Дранкива понимающе хмыкнула. — Кстати, насчёт Тенонеля. — Она облокотилась на перила балкона. — Я рада, что у вас всё так сложилось.

Тания с осуждением посмотрела на подругу.

— И не надо на меня так смотреть! — возмутилась орчанка. — Ты ведь прекрасно знаешь, как я отношусь к твоему распрекрасному Тенонелю. Он мне никогда не нравился. — Помолчала, вспоминая одно из странных словечек Тани. — Мутный тип он, вот.

— Да с чего бы это?

— Да с того… — не успокаивалась Дранкива. — Потому что меня бесит, что ты по нём убиваешься, ноешь: он меня не любит, как же мне теперь жить и всё такое! А он вообще хоть раз говорил, что любит тебя?

Орчанки притихли, а Тания мгновенно переменилась в лице.

В этот момент дверь широко распахнулась и в покои вошли принцы.

— Так-так, кто это у нас тут кого любит? — спросил Алерий, прямиком направляясь на балкон и кивком головы здороваясь с гостями сестры. — Я бы тоже с интересом послушал.

Дайрин, обворожительно улыбаясь, плюхнулся на диван рядом с орчанками и с интересом разглядывал их необычные лица. Судрана тотчас перестала жевать и воинственно уставилась на наглого принца, демонстрируя ему свои внушительные клыки.

— А вам уже кто-нибудь говорил, что вы чудо как обворожительны? — вкрадчивым тоном спросил принц и хитро-хитро прищурился. 

Орчанки угрюмо уставились на наглого катьяра.

— Эти бездонные глаза, устрашающие зубки, а какая чудесная кожа, просто загляденье, — как ни в чём не бывало продолжал Дайрин, придвигаясь ближе к самой злой орчанке. — Твоя красота такая дикая и необузданная, — его изучающий взгляд прошёлся по лицу ошеломлённой степнячки, — но мне это нравится, — он издал какой-то непонятный звук, очень похожий на довольное мурчание кота.

“Вот же придурок!” — выругалась про себя Тания, бросая тревожный взгляд на своих гостей.

Девушки сидели с приоткрытыми ртами и ошеломлённо наблюдали за творящимся безобразием.

— Ты что, бессмертный, что ли? — Судрана резко придвинула своё лицо к наглому катьяру и устрашающе оскалилась.

Но, надо отдать ему должное, Дайрин даже не шелохнулся, лишь губы растянулись в довольной улыбке и расширились зрачки.

— А что, похоже? — он в точности повторил жест орчанки.

Судрана, как ошпаренная, отпрыгнула от катьяра, и как раз вовремя, потому что, не сделай она этого, они непременно столкнулись бы лбами, а может, и того хуже… поцеловались. Дайрин, наблюдая беспредельный ужас на лице орчанки, в голос заржал, а Тания удручённо покачала головой.

— Эй! — грозно заорала Судрана, выставляя перед собой нож. — Тебе что, жить надоело? Я ведь не посмотрю, что ты кошачьих кровей, тьфу ты, катьярских кровей, — поправила она себя, — прибью и даже глазом не моргну.

Дайрин посерьёзнел, без резких движений поднялся и вытянулся во весь рост, даже привстал на носочки, чтобы выглядеть хоть немного выше, но всё равно ему приходилось смотреть на орчанку снизу вверх.

— А давай твои зубки против моих когтей, — предложил он и презрительно окинул взглядом направленный на него нож. — Это тоже можешь взять.

— Согласна, — обрадовалась Судрана, и взгляд её полыхнул очень недобро. — Бьёмся до первой крови.

— Да, — согласился Дайрин. — Но нужно ещё что-нибудь — для стимула.

Судрана обвела взглядом своих подруг и сурово сказала:

— Вот моё условие. Если я выиграю, — многозначительно улыбнулась, — а я выиграю! — Она гордо вскинула подбородок и уверенно продолжила: — Ты должен будешь при всех попросить прощения, забрать свои слова обратно, сказать, что никакая я не обворожительная, а устрашающий воин, которого боятся все враги.

— Принимаю твои условия! — Дайрин выглядел взбудораженным: ноздри раздувались, зрачки расширились на всю радужку. — А если выиграю я… — Он замолчал, словно раздумывая, что бы потребовать в качестве награды. — А я выиграю! — повторил он слова орчанки, копируя даже её интонацию. — То ты меня поцелуешь.

Лицо Судраны приобрело землистый оттенок, она жадно хватала ртом воздух, казалось, ещё немного — и она шлёпнется в обморок. Но такого никогда не случалось с представителями этой расы. И значило это только одно: на одного наглого катьяра сейчас в этом мире станет меньше.

— А что? — воодушевлённо продолжал Дайрин. — Мне всегда было интересно, как вы целуетесь, не мешают ли вам эти распрекрасные клыки. Это будет интересный опыт!

Орчанки подскочили на ноги и злобно зашипели. 

— Давай-ка выйдем в сад, там нам посвободнее будет, — предложил Дайрин и преспокойненько сиганул со второго этажа, изящно приземлился на землю, посмотрел вверх и поманил рукой орчанку.

— Я убью тебя, — пообещала Судрана и ломанулась к выходу.

Орчанки, отталкивая друг друга и ругаясь на чём свет стоит, бросились следом.

А Тания всполошилась:

— Алерий, немедленно останови их!

— Да ладно тебе, — отмахнулся старший принц. — Пусть развлекаются. — И совсем шёпотом, прикрывая ладонью рот, добавил: — Честно говоря, мне тоже всегда было любопытно, как целуются орки. — И, не задумываясь, последовал за братом тем же путём — спрыгнул с балкона.