Мама для Жеки (СИ) - Кострова Валентина - Страница 20

Провел пальцем по профилю Милы на фотографии. За три года разлуки подзабыл, какая она все же красивая. Это классической формы лицо, правильные черты, большие глаза, тянувшие в омут, сводящие с ума. Эти светлые волосы, разметавшиеся на подушке, всегда пахли чем-то вкусным, сладким. Я резко сжал фотографию в кулаке. Бумага смялась, красивая картинка теперь была не настолько идеальной. Вздохнул. Мила, моя родная, любимая девушка, родившая мне чудесную дочь, была не со мной. Мила забыла, как шептала в порыве страсти слова любви. Мила забыла, как часто я срывался посреди белого дня с работы, покупал охапку цветов и бежал к ней. Чтобы увидеть голубые глаза и утонуть. Мила забыла, какие планы мы строили вместе. Забыла, как я чертил пальцем на обнаженной коже наши имена, как в детстве на стене: Мила + Вадим = любовь навсегда. Мила говорила о любви, но не придавала ей значения. В пирамиде ценностей понятие любовь занимало самую низкую ступень. То, что люди так часто ищут-ждут, для нее не имело никакого приоритета.

Усмехнулся. Сгреб все фотографии и швырнул в раковину, достал из пачки сигарету, вновь прикурил и поднес спичку к кусочку бумаги. Пламя медленно загоралось, перескакивало на другие снимки. И то, что застыло в вечности, исчезало навсегда. Превращалось в пепел. Бесстрастно смотрел на пламя. Еще один шаг к выздоровлению. Теперь не сомневался, однажды сумею вычеркнуть жену из своей жизни. А пока оставалось ставить точки там, где не было никаких чувств и смысла.

***

Оглядел комнату. Вроде ничего не забыл. Присел на диван, глядя перед собой. Решение расстаться с Полиной было принято не сразу. Я еще копошился в сомнениях, однажды ночью проснулся и, слушая ее дыхание, понял: больше нет никаких чувств. Только голая привычка, только удобство. И как бы Полина ни притворялась, ее глаза тоже утратили блеск, в уголках затаилась скука. Да и с Жекой их отношения были настолько напряжены, что неуютно было мне рядом с ними.

Был выходной. Ленивый такой с утра. Я доделывал отчет. Жека крутилась рядом, то кувыркалась, то прыгала, не сидела на месте.

- Папа, смотри! – Жека застыла по струнке, ожидая, пока я переведу взгляд с монитора на нее. Сразу же встала в стойку для «колеса» и почти с идеально прямыми ногами кувыркнулась. Нина Петровна для общего физического развития водит девочек на художественную гимнастику, считая, что данный вид спорта придаст им грации и легкости в походке. Мне было все равно, что там им эта гимнастика даст, лишь бы не болталась без дела. Благодаря мачехе в жизни Жеки еще присутствует рисование, пение, ментальная математика, общий курс развития. Куда потянули Василька, туда и Жеку, ибо они друг без друга не могли. Сестренка в Жеке черпала уверенность в себе, та была непоколебима в своем превосходстве. Придя с первых занятий гимнастики, на полном серьезе заявила, что станет будущей олимпийской чемпионкой, как Алина Кабаева. Откуда она про нее узнала, даже не стал спрашивать. Лишь улыбнулся, поддерживая ее стремление, но не обольщался. Какой на хрен спорт!

- Женя! – раздался раздраженный голос Полины, Жека замерла возле меня, я лишь изогнул вопросительно бровь. Полина поджала губы.

- Своими трюками она может что-то разбить.

- Ты драматизируешь, от кувырков твоя любимая ваза даже не шелохнется, - заметил с улыбкой. И тут раздал звон. Я оторвался от ноутбука и посмотрел в сторону звона. Возле комода стояла насупленная Жека, в ногах валялись осколки вазы. Любимой вазы Полины. Перевел взгляд на Полину: нижняя губа предательски дрожала, голубые глаза смотрели обиженно и зло. Она резко развернулась и вышла из комнаты. Посмотрел вновь на Жеку, в ее глазах показался мстительный огонек. Тряхнул головой, дочь присела и стала аккуратно собирать крупные осколки. Показалось, не может ребенок целенаправленно разрушать. Подошел к дочке, отобрал куски, сам убрал остатки, кивнул Жеке на диван, направился за пылесосом. Полина была на кухне и стояла у окна.

- Полин, - обнял девушку за плечи, подул в ушко. Она дернула головой. – Жека ребенок. Еще маленькая. Не надо на нее обижаться из-за какой-то вазы.

- Эта ваза принадлежала ещё моей прабабушке. Это была семейная вещь! Она была нашей семье дорога! – ее голос дрожал, местами стихал, срывался. – Одно движение – и вещи не стало. Ты ее разбаловал, ты ей все позволяешь! Ты потакаешь ей! Она ни с кем не считается кроме тебя!

- Полин! - мягко развернул ее к себе лицом, вытирая влажные щеки пальцами, коснулся губами ее глаз. - Я поговорю с ней, она умная девочка и все поймет!

- Лупить ее надо, а не разговаривать! – слова Полины резанули слух, но не стал делать на них акцент. Просто сказано на эмоциях, без реального подтекста. Я никогда не бил Жеку. У меня повода не было поднять руку даже для шлепка. Она все понимала по интонации. Может быть, я слишком мягкий отец, не трясущийся над своим чадом, на очень многое закрывал глаза, позволяя дочери самой делать выводы: что можно, что нельзя. Зато не было запретных тем, вещей, которые бы манили. Один раз попробовав, Жека в следующий раз будет уже знать, что принесет то или иное действие. Отец меня за такое воспитание ругал, вмешивался, но Нина Петровна подсовывала ему продвинутые книги по детской психологии, убеждая его, что мои методы имеют место быть.

- Жень! – сел рядом с дочкой, когда мелкие осколки были убраны. Обнял ее, посадив к себе на колени. Она доверчиво прижалась к груди, погладил по темной головке, перебирая шелковистые волосы. - Ты специально?

- Нет! – слишком торопливо ответила Жека. Я отодвинул ее от себя, чтобы заглянуть в глаза, но она опустила голову, волосы спрятали ее лицо. Зачесал волосы назад и приподнял за подбородок. Ей пришлось взглянуть мне в глаза. И не было там вины в содеянном.

- Жень, то, что ты сделала, это не хорошо.

- Она меня не любит!

- Она любит. По-своему. Не так, как я, но любит. Просто ей сейчас обидно за разбитую вазу, потому что это была семейная ценность, память.

- Я не хочу, чтобы она была с нами!

- Почему? – мой вопрос остался без ответа, Жека резко отпихнула мои руки и слезла с колен. Ушла от ответа. И образовавшаяся пустота расширялась с каждой секундой, мысль о том, что теперь ты оглядываешься через плечо в поисках одобрения, заставила вздрогнуть. Я не смогу переступить через чувства Жеки, привести в нашу жизнь женщину без ее одобрения. И было горько во рту от этой правды. Или я выбираю Полину, но теряю дочь, а со временем она от меня отдалится, характер такой. Или я теряю Полину, но живу в гармонии с дочкой. Выбор был не из легких. Но он должен быть сделан. И явно не в мою пользу.

Полина вошла неожиданно и молча. Замерла в дверях, посмотрела на чемоданы, потом на меня. Медленно села на ближайшее кресло, положив руки на колени, как прилежная ученица.

- Ты уходишь?

- Ухожу.

Повисло молчание. Вместе прожили два года, не считая полгода встреч. Были как семья. Именно «как» разочаровывало больше всего. Иногда реальность не оправдывает наши ожидания, и мы досадливо восклицаем: «Почему?». Но если вдуматься, то скорей всего, так надо, что на самом деле, если не срослось, значит просто не твое. Не твоя машина, не твоя квартира, не твоя работа, не твой человек… не твоя мечта. Ведь в большинстве случаев нам сознание навязывает мечты, они не всегда совпадают с настоящими мечтами, которые живут на дне души, с голосом твоего Я.

Вот я смотрел на нее и с грустью понимал: не моя женщина. Вроде знал каждый изгиб ее тела, улавливал все настроения в ее глазах, но не было внутреннего трепета, перехвата дыхания. Была бытовая реальность, привычная нужда. Она есть, но без нее можно обойтись. Наверное, мне не суждено встретить женщину, к которой бы потянулась Жека, к которой бы я нашел дорогу даже с закрытыми глазами. Улыбнулся.

- Прости.

- Иди. Я не держу на тебя зла. Я чувствовала, что рано или поздно мы к этому придем. Потому что ты меня не любишь.

- Полин…