Мама для Жеки (СИ) - Кострова Валентина - Страница 10

-Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – Костик разыгрывал сценку из Шекспира. Мы начали ржать над его голосом и мимикой. Мир кино и театра потерял в его лице великого актера. Не зря же в школе его вечно ставили во все спектакли.

-Вадим! – внезапно друзья перестали смеяться, потянули меня ближе к воротам, словно хотели скрыться, чтобы нас не услышали. Костик еще вышел проверить, где были наши дамы. Когда он кивнул Вале, тот достал свой телефон. Я непонимающе смотрел на них, мне показали фотографию, все равно не понял смысла. На фото была Мила с каким-то мужчиной. Они шли рядом друг с другом, просто шли. Не держались за руки, не целовались, не обнимались.

-И что? – улыбнулся. Не такой я и безумный ревнивец, ревновать к каждому столбу у меня не было и в мыслях. – Это типа доказательство преступления? Валь, обычно присылают-показывают более пикантные фотографии, а не рядом идущих людей друг с другом. У меня нет фобии, как у тебя, я верю своей жене. И знаешь, - похлопал себя по сердцу, - верю ему, а оно спокойно бьется, любит и радуется, что Мила рядом.

-Вадь, да она тебя не ценит! Че, ты думаешь, мы не видим эти пренебрежительные, оценивающие и примеряющие взгляды? Да и бесим мы ее тем, что достигли большего, чем ты, а какие у тебя душевные качества, ей плевать! – Костик завелся, сузив свои глаза, цедил каждое слово сквозь зубы, со свистящим воздухом. – Я молчал, ей-богу, стремился закрыть глаза и поверить, что у нее все серьезно, но прежде чем вы начали за углом целоваться в день знакомства, она подкатывала ко мне! Вадя! Не верю я ей! И за тебя обидно, потому что она вертит тобой, как хочет, тычет вечно своими потребностями, а ты как влюбленный баран! Бесишь! – он со злостью пнул по колесу Валькиной машины. Расстроенно посмотрел на Валю, ждал его возмущения по поводу этого пинка, но тот молчал, потом и сам с силой пнул колесо.

-Ребят, вы чего? – как и раньше в школе они меня пытались защитить от проблем вокруг, потому что были более уверенными в себе, я в нашей компании был слабым звеном. – У нас все хорошо. В конце месяца получу повышение, купим квартиру! У нас дочка…

-Заткнись уже! - огрызнулся Костик, доставая сигареты, и закурил, слишком часто делал затяжки и не выдыхал. Немного успокоившись, повернулся ко мне. –Не делай поспешных поступков, типа влезания в ипотеку и прочего, что называется совместным имуществом. Потом спасибо скажешь! – с этими словами он швырнул сигарету под ноги, затушил носком обуви и направился в сторону дома.

-Чего это он? – обратился к другу. Валька тяжело вздохнул.

-Переживает за тебя. Не очень приятно видеть, как лучшего друга втаптывают в грязь изящные ножки.

-Да не втаптывает она меня. Все что я делаю, делаю по собственной воле!!!

-Да неужели? С трудом верю, что не будь Милы, ты бы полез на повышение. Только смысл какой? Ты не особо любишь свою работу, тебя всегда все устраивало, звезд с неба не хватал, но и не был ничтожеством по жизни. И потом, Вадь, не любит она тебя, как и дочку. Она любит только себя.

-Ты ошибаешься… - прошептал я, качая головой. – Ты глубоко ошибаешься!

***

Устало заглушил машину, вылез из нее и направился к дому. Сегодня меня ждали с разговором отец и Нина Петровна. Хотя подозревал, что они сообщат мне торжественно, что созрели официально зарегистрировать отношения. Дверь открыла Нина Петровна, тепло мне улыбнулась, показался счастливый отец.

-Проходи, Вадим!

Снял ботинки, по привычке хотел направиться на кухню, но отец поманил в зал. Там был накрыт стол. Удивленно посмотрел на суетливую парочку. Хм, похоже, новости будут прям торжественные, по правилам. Сев на стул, с улыбкой наблюдал, как отец и Нина Петровна переглядывались, робко держась за ручки, как подростки.

-Не томите уже, я с работы, устал! – они встрепенулись, моя улыбка, видимо, их ободрила. Отец прочистил горло, выпрямился, встал.

-Вадим, ну ты сам все прекрасно понимаешь, чай, не маленький, у самого семья, - он сделал глубокий вдох, посмотрел на Нину Петровну, та его приободрила мягкой улыбкой. –Мы расписались!

-Поздравляю! - поднял бокал с вином. – Извините, что без букета, завтра же исправлюсь!

-Это еще не все! – впервые увидел, как мой отец покраснел, не знал, какие слова подобрать для следующего признания. Я отпил вино. – В общем, у нас будет ребенок! – выпалил он, я поперхнулся, схватился за салфетку и ошеломленно уставился на Нину Петровну и отца. Тот рухнул на стул и испуганно на меня смотрел, Нина Петровна нервно мяла льняную салфетку.

-Эээээ… ну, и с этим поздравляю! – выдавил из себя, кривя губы в подобии улыбки. – Всегда мечтал о брате или сестре, особенно с разницей в двадцать семь лет.

-Не ерничай! – строго осадил отец, хмуря свои темные брови. – Мы не специально, просто так получилось!

-Вы взрослые люди, вам моего разрешения не нужно, что делать, но, если вам будет легче от моего одобрения жить, одобряю! – от шока слова звучали слишком резко и далеко не радостно. Аппетит пропал, хотелось домой, лечь и уснуть. Тут же скривился. Дома ждала орущая Жека и нервная Мила. Залпом выпил вино, налил еще бокал и так же быстро и его опрокинул в себя.

-Вадим… - подала голос робко Нина Петровна. Я вскинул на нее взгляд и впервые заметил, что у нее ярко-зеленые глаза, цвета сочной травы по весне. И выглядела она лет на тридцать пять. Хоть и смотрела встревоженно, но счастье плескалось в ней и освещало ее изнутри. Мила никогда такой не была. Никогда. Внезапно понял, что завидую отцу. Его любят. Просто так и никогда ничего не требовали, просто были рядом и любили. Сердце защемило. Третий бокал, и я встал. Ни с кем не прощаясь, покинул квартиру. Идти было недалеко, поэтому машину оставил, решил дойти пешком, прогуляться и подышать воздухом. Во дворе не было никого, но мое внимание привлек незнакомый черный джип с тонированными окнами. Он был так неуместен среди автомобилей среднего класса, просто выбивался из общей картины. Стараясь не рассматривать его слишком пристально, нырнул в свой подъезд. Неторопливо поднялся по лестнице на нужный этаж и только возле двери вспомнил, что ключи от квартиры оставил в машине. Осторожно постучался, за дверью было тихо, Жека, наверное, спала. Время «Спокойной ночи, малыши» прошло полчаса назад. Открыли сразу же, словно ждали. Опешив от такой реакции, сделал шаг назад. В полумраке прихожей вырисовывалась фигура Милы. Зашел, повесил ключи от «опеля» на крючок, чмокнул молчаливую жену в щечку и прошел на кухню. Побег с семейного ужина сказался на желудке, есть хотелось сильно.

-Ты бы руки помыл! – заметила Мила, наблюдая, как я схватил со сковородки котлету.

-Жрать охота! – грубо ответил, вытирая ладонью жирные губы. Она брезгливо поморщилась. Достал из холодильника бутылку водки, из шкафчика рюмку и налил.

-Проблемы? – осторожно спросила жена, садясь на табуретку. Я, выпив сто грамм, убрал бутылку, сел напротив, размышляя, сообщать ей о своем повышении или отложить до лучших времен, так как новость, что у отца будет младший ребенок, перекрывала все. И тут обратил внимание на то, что Мила была накрашена. Очень ярко, словно собиралась или в ресторан, или в клуб. Еще это платье. Я его помнил. Короткое, бархатное, черное. Такое простое и такое вызывающее одновременно. На шее блеснул золотой кулон в форме капли с прозрачным камнем. Бриллиант, что ли? И понятно, что не я дарил. У меня не было таких денег на такие подарки. Переместил взгляд на руки. Кольца на безымянном пальце не было. Сглотнул. Медленно поднял глаза на Милу. Реальность говорила об одном, но я упорно верил в другое. Мне было даже страшно спросить о том, что увидел, страх сковывал не только мысли, но и движения. Сидел неподвижно, впиваясь тяжелым взглядом в красивое лицо Милы. Рассматривал каждую черточку этого прекрасного лица. Куколка с большими голубыми глазами. А когда еще и ресницы накрашены, вообще любо-дорого смотреть. Губы облизнула, они стали такими влажными, манящими. Наверное, вкусными. Было время, когда я просыпался и засыпал от этих губ… а в последнее время они лишь недовольно поджимались, кривились. Мы смотрели друга на друга, глаза в глаза, пытаясь прочесть мысли, понять мотивы, понять, почему это происходит. Было больно, было жалко, было страшно. Немного досадно. Время, проведённое рядом, не вернешь, по-другому уже не поступишь. А поступил бы я по-другому? Прошел бы тогда мимо? А смог бы бросить после первой же ночи?