Сердце Зверя - Хант Диана - Страница 43

Показалось, что пространство сдвинулось с места с каким-то странным звоном. Сглотнув, я пригляделась и поняла, что звон раздается из сосуда. Флакон над ладонью Андре засиял так ослепительно, что невольно захотелось зажмуриться и прикрыть рукой глаза.

Я попыталась это сделать, но тело словно сковало льдом. Я поняла, что не могу пошевелить и пальцем. Не могу даже моргнуть. В то время как сосуд над ладонью Андре звенел все громче и сиял ярче тысячи звезд.

— Скажи, маленькая, не молчи, — продолжал уговаривать Андре. И его голос звучал так вкрадчиво и убедительно, что захотелось поведать ему обо всем. Обо всем, что ему хотелось знать. И даже больше. Я поняла, что хочу рассказать ему.

Где-то на задворках разума шла тяжелая борьба: прежняя Эя понимала, что стоит раскрыть рот хоть на миг, произнести хоть один звук, и будет поздно. Новая Эя, одурманенная магией иллюзий, хотела говорить, хотела рассказывать… неважно о чем. Главное, говорить. И неважно, что одно слово чревато потерей памяти о самых дорогих сердцу воспоминаниях.

— Ну же, маленькая Эя? — продолжал уговаривать Андре. — Ты же хочешь сказать, я слышу. Говори, фея Эя, не мучай себя.

Из глаз покатились слезы. Я сопротивлялась из последних сил. Но что я могла? Связанная, обессиленная, наедине с аббатом и священным сосудом, полным проклятой магии…

С каждой секундой подбородок дрожал все больше, и я понимала, что вот-вот губы разомкнутся.

Возможно, мне не давало окончательно покориться зову магии иллюзий присутствие риолина. Всю дорогу он был ледяным, а сейчас начал слабо подергиваться, словно камню… там, где-то внутри, было очень больно и он молил о помощи… Только пульсация куска льда на груди позволяла не утратить разум окончательно.

А потом он вдруг затих.

И начал теплеть.

Я часто заморгала, и в тот момент, когда мои губы дрогнули, пространство пронзил оглушающий рев. А затем что-то черное влетело в повозку и подмяло под себя Андре.

Звон пространства усилился. Клубок из зверя и человека перекатился по дощатому дну. Зверь ревел от боли, и мне казалось, что виной всему проклятый сосуд, который продолжает парить в воздухе, словно его все еще держит над своей ладонью Андре.

Клубок из тел врезался в меня. Бедро опалило болью. А в следующий миг я смогла двигать руками и ногами. Не сразу осознала, что веревка, которой я была связана, лопнула, а затекшие члены смогли двигаться. Пальцы не почувствовали риолин, кожа, казалось, утратила чувствительность. Но я отчаянно отдавала мысленный приказ: возьми камень! — хоть и не понимала, зачем мне это.

Дальше все произошло очень быстро.

Рука с риолином дернулась вперед, разрывая цепочку и опаляя кожу болью.

А в следующий миг свечение священного сосуда покинуло хрустальные грани и ушло в камень.

Я ошалело покрутила головой.

Где-то рядом раздался удар о землю.

А потом прозвучал плеск. Словно что-то тяжелое упало в воду.

На моих глазах тело черного волка принялось растягиваться, послышалось лопанье кожи, хруст костей… Я могла отвернуться, но не отвернулась. То, что я видела, было самым прекрасным зрелищем в жизни. Тот, кого я видела, был сейчас дороже и желанней самого этого света.

— Фиар! — я бросилась на шею Зверю и вцепилась в него с такой силой, словно он мог исчезнуть в любой момент.

— Эя, — прорычал Зверь, сгребая меня в охапку и прижимая к себе.

Я чуть отпрянула, а потом наши взгляды встретились.

В следующее мгновение встретились и наши губы. Зверь целовал яростно, жгуче, словно кусал. Опьяненная его жаром, я отвечала на поцелуи. Я стонала в его руках, выгибалась ему навстречу, терзала твердые властные губы, как он мои. Мы оба словно тронулись рассудком, но не в силах были оторваться друг от друга. Жаркий, страстный, какой-то удушающий поцелуй, казалось, длился вечность. Пространство плыло, дощатый пол повозки ходил ходуном, словно началось землетрясение. Я не в силах была оторваться от губ Фиара. Зверь был здесь, рядом. Огромный, сильный, живой и близкий. И мир вместе со всеми жрецами Аты, Источниками, королевствами и Заповедными землями мог разлететься на тысячи кусков — сейчас бы мы не ощутили этого.

Отрезвление принес солоноватый привкус во рту. В сознании мелькнуло, что кто-то из нас, я или Зверь, не сдержан настолько…

Наверное, все же я… Потому что стоило Фиару распробовать этот вкус, Зверь нашел в себе силы оторваться от меня и прижать к себе с такой силой, что хрустнули ребра. Я чувствовала себя легкой и ослабевшей одновременно, я заранее доверяла любому движению волка, и это словно обезопасило меня от его силы, которая раньше так пугала. Я была мягкой и слабой настолько, насколько он твердым и сильным. Словно нож входил в подтаявшее масло… разве может быть маслу больно?

— Прости, Эя, — хрипло сказал Зверь, чуть ослабляя хватку и гладя меня по голове. — Я обезумел, когда думал, что мог потерять тебя. И я ничего не желал сильнее, чем убить его. Того, кто вздумал тебя отнять.

Я отпрянула от Зверя и ошалело потрясла головой.

— Андре остался жив, — прошептала я, и Зверь кивнул. — Все было как в тумане… Пространство плыло и звенело, священный сосуд… риолин, — я перевела взгляд на камень, потрогала гладкий зеленоватый бок. Он был теплым, прозрачным… прежним, словно не втянул в себя проклятую магию. — Я ничего не успела понять, — прошептала я. — Вы дрались, я помню, а потом удар… всплеск…

Зверь поморщился, нахмурился.

— Я был оглушен, — пробормотал он. — Было трудно, очень трудно. Но я понимал, чем это грозит, если выпущу его. Не мне. Тебе. Потом оглушение прошло. Но в тот же миг он покинул повозку. Быстро, словно исчез. Надо было следовать за ним! Но я не мог оставить тебя, не убедившись, что с тобой все в порядке!

В ярости Зверь обрушил кулак на ни в чем не повинный борт повозки, так что щепки полетели в стороны. Я поняла, Фиар винит себя в том, что отпустил Андре.

Мои пальцы скользнули по твердому запястью со вздутыми венами.

— Нет, Фиар, — пробормотала я. — Андре воспользовался сосудом, чтобы скрыться. Пусть на волков не действует магия подчинения… Но все же магия Аты действует на вас. Я уже видела такое, я помню. Она словно оглушает, заставляет видеть иллюзии. Думаю, последние мгновения схватки ты бился не с Андре, а с его фантомом, в то время как Андре покинул повозку и прыгнул в воду. Сейчас он вплавь добирается до корабля.

Зверь слушал меня хмуро, а потом отпрянул.

— Я догоню его.

— Нет, Фиар! — вырвалось у меня, прежде чем успела понять, что делаю.

Руки обвились вокруг могучей шеи, израненные, опухшие губы вновь прижались к губам мужа.

— Не делай этого, — попросила я.

— Не делай… чего? — хмуро переспросил Зверь, отстраняясь.

— Не оставляй меня одну, — попросила я. — Теперь, когда ты здесь, мне ничего не страшно, — словно в противовес собственным словам, меня начала колотить крупная дрожь, — прошу, там, на корабле, священники… Я не верю, что все, что произошло, было планом заманить тебя на корабль и обезвредить окончательно. Но жрецы Аты умеют использовать обстоятельства себе на пользу. Я боюсь за себя и за тебя.

По мере того как я говорила, взгляд Зверя смягчался. Заканчивала свою речь я прижатой к мускулистой груди.

— Я подумал, что ты испугалась за него, Эя, — хрипло вымолвил Зверь.

Я скрежетнула зубами в ответ.

— Мне кажется, я сама, своими руками могла бы вырвать его сердце, — проговорила я. — За папу. За маму. За тебя, Фиар.

Зверь снова прижал меня к себе, вновь припал к губам в поцелуе. На этот раз полном безграничной нежности, и я ощущала, как пальцы, которыми он гладил меня по волосам и щекам, дрожат. Фиар сдерживал свое желание. А я, отвечая на его поцелуи, хотела, чтобы он перестал сдерживаться.

— Он ничего тебе не сделал? — раздалось хриплое.

Я покачала головой. Почему-то было приятно, что Зверь спрашивает об этом только сейчас. Моя жизнь, моя безопасность, самочувствие интересовали его больше моей чести.