Все друзья делают это (СИ) - Ручей Наталья - Страница 67

И в то же время, я понимала, что если я соглашусь, если сделаю этот шаг, то обратно не сдвинусь. Что сейчас от меня зависит не только факт: внесу ли я в свою жизнь перемены. А целый мир, который я себе выстроила. Мир, к которому я привыкла. Его больше не будет.

Могу ли я безоглядно шагнуть в тот мир, в который меня позвали?

Я безотрывно смотрела на Никиту. Любуясь им. Дорожа им.

И задрожав от удовольствия, когда он на секунду доверчиво прикрыл глаза.

Понятия не имею, как долго длилось наше молчание. Но все это время мы не стояли на месте. Мы еще больше приближались друг к другу, хотя шагнуть вперед было уже невозможно.

— Анька, мое терпение не безгранично! — нетерпеливо рыкнул Никита, когда мои пальцы очертили ласково его губы.

— Восточные корни, — кивнула я понимающе.

— Верно, — Никита сверкнул исподлобья глазами. — И ты сейчас просто нарываешься на то, чтобы я забыл о славянской примеси в моей крови, перекинул тебя через плечо и унес в свои покои. А потом, спустя пару недель, когда бы ты перестала влезать в эти джинсы, снова спросил про клятву!

Несмотря на угрозы, я улыбнулась. Широко, и счастливо. И продолжила поглаживать губы невыносимого шантажиста.

— Интересно, что бы на это сказали твоя предки? — я ткнула пальцем в первую попавшуюся картину.

— Сказали бы, что давно пора и что с этого и надо было начинать. — Никита взглянул на шейха, потом на меня. — Именно так в первый раз наша восточная кровь и была разбавлена славянской. А потом это стало то ли привычкой, то ли традицией, то ли одним из сюрпризов, к которым муж приучал свою будущую супругу.

— Хкм… Нут да, тогда времена были жестокими, — я с сочувствием взглянула на белокурую девушку на картине и немножко даже себя пожалела, когда неожиданно повод нашелся. — А если бы я упала, пока ты меня тащил на это твое испытание пищей?!

Всхлипнуть я не успела, а то был бы позор-позор, потому что…

— Поверь, Анька, я бы тебя держал крепко, — заверил Никита. — Хотя бы потому, что мое испытание не было бы таким приземленным, как ты подумала!

— Тогда с чего бы я растолстела?

— С того, что я бы старался тебя убедить и так… наверное, совершенно случайно, забыл забрать в наши покои те разноцветные пачки, которыми мы с тобой запаслись! — Он прожег меня насмешливым взглядом и склонившись к уху, вкрадчиво прошептал: — Ну а зачем они нам? Теперь я знаю, что больше всего ты любишь расплавленный шоколад… И умею наносить его правильно… Мне даже не лень повторять процедуру! Как говорится, все для тебя, дорогая!

Я вспыхнула, резко выдохнула, хотела выразить возмущение, и…

Не успела.

— Так, не сбивай меня! — потребовал Никита, выпрямился и сделал строгое, сосредоточенное лицо. — Говори прямо: готова ты услышать слова древней восточной клятвы нашего славного рода или для начала хочешь увидеть мир вверх тормашками с высоты моего плеча? Так сказать, чтобы весь мир у твоих ног. Будет очень романтично, я обещаю! И я постараюсь, чтобы по пути тебя не сильно укачивало! Ну?!

Наверное, не столько от внезапного возгласа, сколько от требовательного, буквально опаляющего взгляда мужчины, невидимый мостик, нависающий над моей реальностью, удивленно дрогнул и дал серьезную трещину. Через которую я снова взглянула на ситуацию и…

Несмотря на все, что держало меня на этом хрупком мосту, уверенно сошла с него и с любопытством посмотрела в глаза настороженного мужчины.

— Интересно, — с улыбкой спросила я, — а на каком языке твоя клятва?

Ответная улыбка Никиты стала последним, что я увидела, а потом мой новый мир, в который я смело шагнула, пошатнулся, накренился и… неожиданно перевернулся.

Мужчина направился к выходу, а я изумленно ахнула и попыталась разобраться, что происходит. Нет, все бы ничего — сама согласилась, сама набилась, и ехать мне всегда больше нравилось, чем идти, и намерения, которые я успела прочесть во взгляде Никиты, я более чем разделала, но…

Он нес меня не на руках, а так как и грозился, — закинув себе на плечо!

И единственное, что при данном способе путешествия было хорошего — это то, что он помнил о своем обещании, и держал меня крепко!

— Никита! — пропыхтела я возмущенно, рассматривая по пути какие-то туфельки и две пары ботинок. — Что это значит?!

— Это значит, что ты затянула с ответом — я уже настроился тебя воровать. И потом, ты сама заметила, с каким ожиданием за нами следили все мои предки! Я должен был показать им, что кровь — не вода! — совершенно спокойно пояснил мне Никита, так же совершенно спокойно неся меня к лестнице. — Ну и еще, Ань, сама подумай: что нам там было делать дальше? С главным мы разобрались, а дальше уж как-то сами, без свидетелей, ты согласна?

— Ну да, картины там правда были как живые… — начала я, и замолчала, услышав смешок.

Приподняв голову, я осмотрела окрестности и поняла, что то, что мы только что миновали с Никитой — это не гардеробная, которая внезапно образовалась у галереи. Это родственники Никиты. Живые. И здравствующие.

А их попытка мимикрировать под стену была с огромным треском провалена. Несмотря на то, что голубые брюки Инги Викторовны почти совпадали со станами по цвету. Не помог затеряться и голубой штопор в руках у Ивана Петровича. Фиолетово-голубой синяк у Филиппа тоже не помогал спрятать эту улыбчивую композицию заговорщиков.

А между тем, мы с Никитой начали спускаться по лестнице.

И, несмотря на старания друга, мне стало как-то не очень удобно в таком положении! А потом еще, наверное, и кровь резко ударила в голову, потому как я не нашла менее удачного времени, чтобы спросить:

— А брачная клятва означает… что ты… меня любишь?

Спросила — и затаилась.

— Нет, — буркнул Никита. — Она означает то, что мне просто не с кем поговорить! И что мне просто нечего делать! Потому что вместо того, чтобы зарабатывать будущей жене на машину, я отдаю конкурентам два важных контракта и неделю греюсь вместе с ней на деревенском солнце! Надеюсь, ты не против, дорогая, что с машиной придется повременить?

Я открыла рот… и закрыла.

А потом все-таки не удержалась и снова спросила:

— Никит, ты что… хочешь на мне жениться?!

И, видимо, на этот раз я удачно передала степень своего удивления, потому что Никита резко остановился. Переместил меня на руки. Внимательно посмотрел мне в глаза. А потом развернулся вместе со мной к лестнице, у перил которой вверху, затаив дыхания, стояла троица родственников, и изумленно воскликнул:

— Взгляни на Филиппа!

Я посмотрела.

— Я говорил, что готов ради тебя почесать кулаками? Пожалуйста! — продолжил негодовать Никита. — Какие тебе еще нужны доказательства, чтобы ты поверила, что у меня к тебе все серьезно?!

Я отвернулась от Филиппа и провела пальчиком по скуле мужчины, который держал меня на руках.

— Да я!.. — Никита никак не мог успокоиться, хотя голос зазвучал куда тише. — Я даже коллекционную бутылку вина своего отца помог тебе выкрасть!

— Кстати, — поддакнул Иван Петрович, — если бы первая бутылка вина не была уничтожена, я бы и дальше держал нетронутым ящик.

— А так мы уничтожили целых три! — Никита взглянул на меня так обвинительно, словно их все выпила я.

Я даже не успела списать хоть одну на Веселкину, как снова заговорила семья Шейхов.

— Вчера вечером уже было четыре, — внес поправку Иван Петрович, приобнял свою супругу и весело помахал штопором, — а сейчас будет пять, так что… Аня, думаю, ты должна понимать, что в отношении тебя серьезные намерения не только у моего младшего сына.

Я в ужасе бросила взгляд на Филиппа. Тот хмыкнул и перекрестил меня, мол, отстань уже с миром.

— Я имел в виду всю нашу семью, — подмигнул мне Иван Петрович. — Ты же не думала, что мы тебя так просто отпустим?

Никита приподнял пальцами мое лицо, внимательно посмотрел мне в глаза и сдал с потрохами:

— Думала!