Все друзья делают это (СИ) - Ручей Наталья - Страница 52

Минимум шесть раз в час?!

Шесть раз?!

И как, если мне пока нельзя вообще-то?!

Нет, один метод в мыслях крутился, но вряд ли мой язык рассчитывал на такой гастрономический изыск в окончание пикника. Побаловаться и побаловать — да, тем более, что это было взаимно, а столько раз… Даже металлические щетки стираются, а уж язык…

— Не переживай, Анька, — Никита попытался вывести меня из полуобморочного состояния и, сев на ручку кресла, приобнял. — Скоро должны привезти со вкусом тирамису, а также со вкусом молочного и белого шоколада.

— Как скоро? — пискнула испуганно я.

— Я хорошо приплатил за доставку, — похвастался мне Никита. — Так что… ну максимум послезавтра!

— Итого. Тридцать делим на два… — тут же прикинула я и даже приободрилась, что цифры хоть и огромные, но все же куда реальней, чем предыдущие. А потом я поняла еще кое-что и опять напряглась. — Подожди, мы что, никуда сегодня не едем?!

— А ты куда-то спешишь?

По моей шее скользнули пальцем, табун мурашек спугнули теплым дыханием, уверенность, что отъезд состоится сегодня, взяли в плен, прихватив за мочку зубами.

— Никит?

Попыталась к нему обернуться, но его рука мазнула по моей ключице и уверенно сжала грудь.

— Смотри, как она идеально ложится, — шепот Никиты сопровождался прогулкой языка по моему чуткому уху. — Как будто росла исключительно для меня, чтобы меня порадовать. Никто не видел, а я смотрел на нее, я ее трогал, мял. А когда- нибудь благодаря ей кончу. Даже сейчас, едва я представил, как буду скользить по ней, у меня сжались яйца. Хочешь погладить их? Хочешь утешить? Впрочем нет, сначала я утешу тебя.

Я выдохнула, машинально прижалась к спинке кресла, тем самым став еще чуточку ближе к мужчине. Но ему было мало. Он поднялся, остановился напротив меня, сел по-турецки у кресла и прикоснулся к моим ногам.

— Такая чувствительная, — услышав мой выдох, он поднял взгляд на лицо и понятливо усмехнулся. — Не бойся, я помню…

Его ладони легли на мои колени и уверенно развели мои ноги. Мужские пальцы спокойно и безразлично прошествовали по моим джинсам расстояние от коленей к бедрам, потянулись к поясу, но передумали, вернулись чуть вниз, надавив в середине.

— Никита! — ахнула я, прекрасно ощущая его прикосновения даже через преграду в виде джинсов и боксеров в цветочек.

— Я все помню, — повторил он, — но ты ведь хочешь сейчас.

Это какая-то аномалия, но действительно, когда нельзя, почему-то хотелось. Если бы он не трогал меня, а так…

Он не спрашивал.

Он был уверен, что я хочу.

И все, что оставалось делать мне, столкнувшись с такой мужской самоуверенностью, — откинуть голову назад, расслабиться и позволить ему это сделать.

Позволить ему тереть меня ребром ладони, уверенно нажимая там, где скручивало от желания в причудливую спираль. Позволить ему наблюдать за тем, как кусаю губы. Позволить ему слышать стоны, которые удержать невозможно. И позволить ему расстегнуть мою блузу, поднять вверх бюстгальтер, который только мешает, и взять в рот отзывчивые соски, которые он так давно хотел полизать.

Это было жарко. Страстно. Безумно. В какой-то момент поняла, что прошу его что- нибудь сделать, потому что уже не могу…

А потом увидела его над собой. Поняла, что мои ноги бесстыдно закинуты на оба поручня кресла, пуговица на джинсах расстегнута, молния съехала вниз, а на клитор давит палец мужчины.

— Кончай, страусеныш! — дикий взгляд прямо в душу. — Кончай, потому что еще секунда, и я на все наплюю! Это невыносимо, когда ты так стонешь от одного пальца. Сразу хочется вставить хотя бы два…

Его палец пока держался границ, но я понимала, что если не справлюсь сама, он поможет. Несмотря ни на что.

Только представив, как глубоко он может теперь войти, я захныкала от нетерпения. А потом посмотрела в карие глаза, которые в этот момент были от страсти темнее ночи, дернулась и… кончила, как он просил.

— Это еще что, — услышала, едва сознание вернулось в мое удовлетворенное тело, — вот когда я научу тебя получать не только клиторальный, но и вагинальный оргазм…

И меня снова скрутило. Но уже не от желания, не от приступа боли, а от смеха.

Склонившись вниз, я обхватила ладонями лицо мужчины, всмотрелась в его глаза и осторожно прикоснулась к его губам.

— Я рада, что ты со мной, — призналась ему.

— Взаимно, — насмешливо фыркнул он и довольно прикрыл глаза, когда я подула на его ресницы и поцеловала его в виски, с обеих сторон, потому что мне так хотелось.

Соскользнув вниз, я села с ним рядом, обхватила его ноги своими и прижалась к его груди.

— Я так боялась, что между нами что-то изменится! — поделилась своими страхами.

— Боялась, что не смогу смотреть на тебя спокойно, не смогу говорить открыто, как раньше, не смогу считать тебя другом.

— А теперь? — в голосе Никиты так явственно зазвенело напряжение, что я сама напряглась и взглянула ему в лицо.

Очертила пальцами его губы, поцелуями прошлась вдоль линии скул, вернулась к губам, потому что дыхание манит…

— А теперь? — настаивал на ответе мужчина.

— А теперь я уверена, что мы остались друзьями, — скользя языком по сжатым губам, которые не хотели меня впускать, выдохнула признание, которое он просил. — И что, если мы захотим, мы и дальше сможем дружить с тобой. Несмотря ни на что.

К моему удивлению, он не ответил на поцелуй. Более того, отстранился корпусом назад и удержал меня за плечи, когда я потянулась за ним.

— Я не хочу дружить с тобой, Аня.

— Как это? — растерялась я, услышав ответное признание, а потом опустила голову. — То есть… после того, что… Ладно, забудь!

Я попыталась встать, но он положил свои ноги поверх моих, тем самым меня удерживая.

— Я не хочу просто дружить с тобой, Аня, — повторил он, а заметив мой взгляд, качнул головой. — И просто трахать тебя от случая к случаю я тоже не хочу! Нет, все будет-трах, секс, занятие любовью…

— С учетом твоих покупок, я даже не сомневалась, — буркнула я.

— Анька! — я видела, он не хотел и всячески боролся со смехом, и все-таки улыбнулся, а потом мгновенно стал серьезным и сказал ту фразу, что однажды я уже слышала: — Мне этого мало.

Простая фраза. Возможно, я бы давно забыла ее, если бы тот день, когда она прозвучала впервые, не был наполнен событиями, которые из памяти при всем желании не сотрешь.

Мое неудачное знакомство с Филиппом, мои слезы на руках у Никиты, жидкость для снятия лака, которую он принес, жареная картошка на сковородке, и мой сон. Сон, в котором ко мне прикасался мужчина.

Все это, а еще недавние слова Никиты про дикие танцы сложилось в один большой паззл. И теперь спрашивать было бессмысленно. Я больше не сомневалась, что мой первый в жизни оргазм не был сном.

Никита действительно тогда прикасался ко мне.

И, подозреваю, рамки дружеских отношений мешали ему уже в тот момент.

Но прошло целых пять лет, прежде чем он решил не только сказать мне об этом, а начать убирать преграду. Так, чтобы не больно для нас обоих, но чтобы наверняка, без возврата.

Мы молча смотрели в глаза друг другу. И я знала — он понимает, видит все, что я чувствую.

— Почему сейчас? — спросила его.

И по мгновенному ответу убедилась, что да, все чувствует, видит и понимает. А еще— что он настроен всерьез и бьет по больному.

— Потому что я понял, что не смогу тебя отпустить. Понял, что не хочу без тебя.

— Понял… — повторила я машинально, а потом с надеждой всмотрелась в лицо Никиты.

А вдруг все намного проще, чем мне показалось? Вдруг это простое нежелание надолго оставаться без лучшего друга?

Мне казалось, что еще секунда, ну ладно, еще две или три, и Никита улыбнется, кивнет понимающе. Или насмешливо фыркнет: мол, и ты повелась? Ты, которая знает меня столько лет?

Но карие глаза смотрели внимательно, пристально, губы, которые могли быть такими нежными, были сжаты в жесткую линию, а челюсти плотно сжаты. Будто он боролся с тем, чтобы не сказать больше того, что уже мне сказал. Или пересиливал желание крикнуть, растормошить меня, схватить в охапку, закинуть в салон черного BMW и устроить побег.