Тарпея (СИ) - "Sirra" - Страница 54

— Тебе нельзя волноваться.

— Да я наволновался на двадцать лет вперёд!!! — возмущается изо всех сил, хлюпая носом. — Все, уйди с глаз моих, балда.

Все присутствующие провожают Чонгука взглядами, что полны ясности. Атмосфера становится светлее и легче, как будто с плеч упал тяжёлый груз.

Чонгук, затаив дыхание, заходит в комнату, где глубоким сном спит Тэхен. Ноги слабеют, все тело холодеет на несколько секунд, тянет вниз, чтобы упасть. Чонгук садится на край постели и замечает мягкие тёмные волосы на подушке. Тэхен спит крепко, даже не шевелится, кажется будто бы он…

Альфа запрещает себе думать о таком. Он касается шелковистых прядей, а после проводит костяшками пальцев по прохладной щеке Тэхена. В комнате темно, но даже сквозь тусклый свет видно болезненный вид омеги. Его кожа сейчас не привычного золотистого оттенка, а бледно-оливковая. Но даже так он самый красивый для Чонгука, самый смелый и самый любимый.

— Поправляйся скорее, — Чонгук шепчет едва ли слышно, наклоняется и оставляет лёгкий поцелуй на родинке на нижней губе.

Тэхен сквозь сон улавливает родные нотки аромата альфы, вдыхает свежий зимний лес и еловые ветки, и начинает шевелиться. Он тянется ближе к этому родному запаху, что дарит долгожданный покой. Тэхену становится тепло, будто бы со всех сторон его кутают в пуховое одеяло. В него хочется зарыться лицом и лежать так долго-долго.

Тэхен ведёт носом ближе к шее Чонгука и невольно жмётся поближе, его ресницы вздрагивают. Чонгук не спешит выпрямлять спину, он с улыбкой наблюдает за Тэхеном. Тот, словно новорождённый котёнок с ещё закрытыми глазами, тянется на запах.

Чонгуку необходимо побыть с ним хотя бы час. Всего один час. Они и так чуть не потеряли друг друга, он не просит многого. Альфа ложится рядом, аккуратно укладывая голову Тэхена на свою руку, и прижимает к себе. Обнимает за спину, гладит по лопаткам и зарывается носом в шоколадные волосы. Тэхен, чувствуя присутствие Чонгука, будто бы весь становится мягче. Его кожа теплеет, дыхание становится глубже, а щеки покрываются здоровым румянцем.

Сокджин, прислушивающийся с первого этажа к дыханию омеги, довольно улыбается.

***

К ночи стая заканчивает, хороня последнего из погибших. Чонгук откидывает лопату на землю, смотря на деревянные таблички, сделанные на скорую руку. Они обязательно переделают их позже, когда вернётся оставшаяся часть стаи.

Сейчас на свежих могилах собрались все. Чонгук оборачивается назад и видит десятки зажженных свеч, укрываемые ладонями от хлопьев снега. Кто-то не сдерживает слёз, а кто-то уже выплакал все.

Чонгук читает имена раз за разом. Джексон, Арден, Стивен, Лея, Югем… Они потеряли двенадцать человек. Казалось бы, что сама цифра небольшая, но ее достаточно, чтобы растоптать и выкинуть чужие сердца.

Погибших охотников по просьбе Намджуна похоронили рядом. Никто и слова не сказал, решив это правильным.

Лжеохотников вынесли за пределы территории и сожгли их тела вместе с оружиями.

Возвращаться в то место было сложно. Снег там все ещё лежал красным, впитав в себя боль и отчаяние.

— Это была тяжёлая битва, — Чонгук с трудом находит в себе силы говорить. Он знает, что все слова будут бессмысленны. Они не облегчат боль, не вернут всех к жизни, не спасут. Но стае это нужно. — Не буду врать, но я без понятия, что говорить. Нам всем сейчас больно и тяжело. И будет ещё какое-то время. Каждому из нас искренне жаль. Я хочу сказать всем вам спасибо за смелость и те силы, что вы нашли в себе, чтобы встать на защиту стаи, — Чонгук обращается и к оборотням, и к охотникам. Все слушают, проникаясь его словами. — Мы всегда будем помнить тех, кто отдал свою жизнь за наши с вами жизни, за будущее и настоящее. Это тяжело… Очень тяжело. Мы справимся, но не сразу. Но мы это сделаем.

Они молчат несколько минут, слушая лишь ветер, несущий за собой холод и освобождение. Свечи горят, провожая погибших.

— Чонгук, — зовёт его один из альф, стоящий в толпе. — Как Тэхен?

— Восстанавливается, — тихо отвечает вожак, но его прекрасно слышно всем. — Пока не приходил в себя, но всё будет хорошо.

— Он… Он ведь отдал свои силы, да? — омега, девушка с огненными волосами, смотрит на Чонгука водянистыми глазами и блестящими от слез щеками. — Мы видели это. Поднялась буря, все словно бы перестало существовать на несколько мгновений, но после… После все стихло, и мы все видели, что Тэхен перестал быть белым волком.

— Да, Джису, Тэхен правда отдал свои силы Луне.

— Чонгук, у нас не было шанса сказать тебе это лично, — продолжает Джису, шмыгая носом. — Но мы все уважаем твой выбор и хотим, чтобы Тэхен стал частью нашей стаи по-настоящему. То, что он сделал для тебя, для всех нас… Он будет хорошим вожаком. Мы должны провести обряд для Тэхена, Юнги и остальных.

Чонгук поднимает глаза на остальных, видит кивки и одобрения на их лицах. Он искренне тронут.

Стая хочет, чтобы Тэхен стал их вожаком.

***

Тэхен приходит в себя спустя два дня.

К этому моменту охотники уже покинули их территорию. Им пора было возвращаться домой, дела не ждали. Намджун более, чем серьезно объявил, что как только вернётся, то не теряя секунды, сообщит о случившемся начальству и немедленно потребует начать охоту на фанатиков по всему миру в усиленном режиме.

Стая за два дня маленькими шагами возвращалась к обычному ритму жизни. Уже завтра обратно привезут всех остальных. В домах началась активная уборка. Альфы затопили баню с утра пораньше, омеги отправились на охоту, Хосок с Чонгуком решали вопрос с постройкой новых домов, урожаем и с горечью пришлось назначить на места погибших других ответственных за когда-то их дела. Стая не восстановилась, но пыталась. Их жизнь не стояла на месте.

Тэхен просыпается в одиночестве. Он не чувствует собственного тела, казалось, что оно квадратное. Ему душно, хотелось откинуть одеяло, но рука не поднималась с первого раза. Омега пытается пошевелить ногами, но ничего не получается, даже кончики пальцев не слушаются. Из него выкачали все силы. Тэхена захлестывает страх. Он с яростью пытается поднять руку, это получается спустя только бесконечно долгих пять минут. Откинув одеяло с груди, Тэхен пытается встать.

— Джин, — голос сипит, больше похожий на шелест листьев. Его не слышно, а в доме пусто, но сам Тэхен этого не знает, пытаясь позвать кого-то на помощь. — Юнги… Пожалуйста.

Закашливается от сухости. Тэхен смотрит в окно и старается поднять верхнюю часть туловища, упереться руками в постель и сесть. Ему страшно. Все мысли были о Чонгуке. Жив ли он?

Из глаз брызнули слёзы бессилия. Тэхен злится на самого себя, не зная, что делать. Он хрипит, раздирая нижнюю губу зубами, и дергается вперёд, кое-как садясь. Омеге кажется, что всё его тело натянутая тетива. Каждое движение причиняло боль, будто бы внутри ломались все кости. Спустить ноги удаётся только придерживая их за колени. Тэхен загнанно дышит, не особо понимая, что делает. Ему всего-лишь нужно узнать, что с Чонгуком. Его сердце болит, он помнит и до сих пор слышит, как альфа перестал дышать.

Тэхен не удерживается на ногах и предсказуемо падает на пол балластом, разбивая колени о деревянный пол. Грудь ходуном, дышать становится труднее и труднее. Он чертовски устал.

Дверь на первом этаже хлопает. Тэхен не знает, кто пришёл, но верит, что его услышат.

— Джин, — зовёт из последних сил, упираясь ладонями о пол.

Топот ног не заставляет себя ждать, как и сам лекарь.

— Ты можешь прекратить вредить себе всякий раз, когда я лечу тебя?! — ругается Сокджин, перепуганно расширяя глаза. — Давай, держись за меня.

Тэхен правда старается держаться, пока Джин поднимает его обратно на постель.

— Чонгук… Он… — у Тэхена бледные сухие губы, только нижняя покусана им же. Щеки впали, а глаза стали ещё больше. Омега будто бы потерял десять килограммов. Тэхена трясёт, глаза больные, красные и на мокром месте. — Чонгук… Что с ним? Он жив?