Серебряное кресло - Льюис Клайв Стейплз - Страница 1

Стоял унылый осенний день, и Джил Поул плакала на заднем дворе школы. А плакала она потому, что её изводили. Но эта история не про школу, поэтому я буду рассказывать о школе, в которую ходила Джил, как можно меньше – не очень это приятная тема. Мальчики и девочки здесь учились вместе, поэтому школу называли смешанной, хотя некоторые считали, что смешалось всё главным образом в головах тех, кто ею руководил. Школьное начальство придерживалось мнения, что детям нужно позволять делать всё, что им заблагорассудится. К несчастью, десять-пятнадцать старших мальчиков и девочек обожали издеваться над остальными. Весь ужас, происходивший здесь, в любой другой, самой обычной, школе был бы пресечён, едва успев начаться, но здесь дело обстояло совсем иначе. Даже если мучителей и останавливали, то об исключении из школы или наказании не могло быть и речи. Директриса заявляла, что они представляют собой интересный психологический случай, звала их к себе и часами беседовала с ними. А тот, кто умел сказать правильные слова, и вовсе становился директорским любимчиком, и никак иначе.

Вот отчего этим унылым осенним днём Джил Поул плакала, стоя на узенькой мокрой тропинке, ведущей от заднего двора школы к зарослям кустарника. Она ещё не успела доплакать, когда из-за угла школы, насвистывая и засунув руки в карманы, появился мальчик и едва не налетел на неё.

– Смотри, куда идёшь! – проворчала Джил Поул.

– Да ладно тебе! – огрызнулся было мальчик, но, увидев её лицо, сменил тон: – Эй, Поул, что-то случилось?

Джил скривилась, как это часто бывает, когда хочешь что-то сказать, но понимаешь, что, стоит только начать, сорвёшься и заплачешь.

– Понятно: это опять они, – нахмурился мальчик, глубже засовывая руки в карманы.

Джил кивнула. Говорить было ни к чему – и так всё ясно.

– Послушай, – сказал мальчик, – нехорошо, если нас всех…

Он хотел сделать как лучше, но начал так, словно собирался прочесть лекцию. Джил внезапно разозлилась, как это частенько случается, если вам не дали как следует выплакаться:

– Уходи, тебя это не касается! Кто тебя просил вмешиваться? Хорошо тебе рассуждать, что нам всем нужно делать. Наверное, нужно всё время подлизываться к ним, заискивать, ходить перед ними на задних лапках, как это делаешь ты.

– О господи! – произнёс мальчик, усевшись было на траву возле кустарника, но тут же вскочив на ноги, потому что трава оказалась мокрая-премокрая.

Забавно, но его звали Юстас Вред, хотя был он очень даже неплохим парнишкой.

– Поул! Разве это справедливо? Разве в этом семестре я так делал? Ведь это я схлестнулся с Картером насчёт кролика. Ведь это я не выдал Спивинса, несмотря ни на что. Разве не я…

– Н-не знаю и знать не хочу, – зарыдала Джил.

Вред понял, что она не в себе, и благоразумно предложил ей мятную конфетку, не забыв и о себе. Очень скоро вещи предстали перед Джил в ином свете.

– Прости меня, Вред, – сказала она. – Это несправедливо. Ты и вправду делал так – в этом семестре.

– Тогда забудь прошлый семестр, если можешь, – попросил Юстас. – Я тогда был совсем другой. Боже мой, кем я был раньше! Маленьким негодяем.

– Честно говоря, так и было, – кивнула Джил.

– Значит, по-твоему, я изменился? – спросил Юстас.

– Не только по-моему, – ответила Джил. – Все так говорят. Они это тоже заметили. Элинор Блекистон слышала, как Адела Пеннифевер вчера говорила об этом в нашей раздевалке. Она сказала: «Что-то случилось с нашим малышом Вредом. В этом семестре он стал просто неуправляем. Видимо, придётся им заняться».

Юстас вздрогнул. Все в этой школе знали, что будет, если они кем-нибудь займутся.

Оба замолчали, и было слышно только, как с ветвей лавра падали капли.

– А действительно: почему ты так изменился в последнем семестре? – нарушила молчание Джил.

– На каникулах со мной много чего странного произошло, – загадочно ответил Юстас.

– Что же именно? – заинтересовалась Джил.

Юстас долго молчал, но наконец заговорил:

– Послушай, Поул, мы с тобой ненавидим это место так, как только вообще можно что-нибудь ненавидеть, правда?

– Что касается меня – точно! – горячо отозвалась Джил.

– Тогда, думаю, тебе можно доверять.

– И на том спасибо, – съехидничала Джил.

– Но это на самом деле страшный секрет. Послушай, Поул, ты веришь во всякое такое… ну, в то, над чем здесь принято смеяться?

– Вообще-то не знаю, – протянула Джил, – но думаю, что верю.

– А ты поверишь, если я скажу, что побывал там, вне нашего мира, и случилось это в каникулы?

– Я просто не понимаю, о чём ты.

– Хорошо, не будем о мирах. Представь, что я побывал в таком месте, где животные разговаривают и где есть всякие чудеса – драконы там и другое такое, о чём пишут в сказках. – Вред ужасно смутился и покраснел.

– Как ты туда попал? – Джил тоже почему-то почувствовала странную неловкость.

– Единственно возможным способом – с помощью волшебства, – еле слышно отозвался Юстас. – Я был с кузеном и кузиной – им это место знакомо.

Теперь, когда они перешли на шёпот, Джил почему-то стало проще поверить во всё сказанное. Внезапно её пронзило ужасное подозрение, и она заявила (с такой свирепостью, что на мгновение стала похожа на тигрицу):

– Если я узнаю, что ты дурачишь меня, то больше никогда не стану с тобой разговаривать. Слышишь? Никогда-никогда!

– Да нет же, – заверил её Юстас. – Клянусь, что нет. Клянусь всем-всем.

(Во времена моего детства мы клялись на Библии, но в этой школе клятвы подобного рода не поощрялись.)

– Ладно, – согласилась Джил, – поверю тебе.

– И никому не скажешь?

– За кого ты меня принимаешь?

Разговор привёл обоих в волнение. Однако, когда возникла пауза, Джил оглянулась, увидела скучное осеннее небо, услышала стук капель, падающих с ветвей, подумала о беспросветном существовании в их экспериментальной школе (шла лишь вторая неделя семестра, а всего их было тринадцать) и сказала:

– Ну и что из этого? Мы не там, мы здесь. Туда нам никак не попасть. Или всё-таки можно?

– Я сам об этом думаю, – ответил Юстас. – Когда мы возвращались из того места, Некто сказал, что ребята Певенси (это мои двоюродные брат и сестра) никогда не смогут туда вернуться, потому что побывали там уже три раза. Наверное, больше им не положено. Но никто не сказал, что я не могу туда вернуться. Если бы было нельзя, он бы сказал… И мне кажется, что мы… могли бы…

– Сделать что-нибудь, чтобы это случилось?

Юстас кивнул.

– Ты думаешь, мы можем начертить на земле круг, написать в нём странные буквы, встать в середине и читать всякие заклинания?

Какое-то время Юстас усиленно соображал.

– Именно это мне и приходило на ум, хотя я никогда так не делал. Но сейчас, когда дошло до дела, мне кажется, что круги и всё такое прочее – чепуха. Думаю, ему это не понравится. Может показаться, что мы как будто заставляем его что-то делать. На самом деле мы только можем его просить.

– О ком ты всё время говоришь?

– В том месте его зовут Аслан.

– Какое странное имя!

– Не более странное, чем он сам, – важно заявил Юстас. – Давай попробуем. Ничего плохого не случится, если мы только попросим. Становись рядышком. Вот так. А теперь давай вытянем вперёд руки ладонями вниз, как делают на острове Раманду…

– Каком острове?

– Я расскажу тебе об этом в другой раз. Возможно, он хочет, чтобы мы встали лицом на восток. Так, где у нас восток?

– Не знаю, – призналась Джил.

– Удивительно, но девчонки никогда не знают, где какая сторона света, – заметил Юстас.

– Ты тоже не знаешь, – возмутилась Джил.

– Сейчас скажу, если не будешь мне мешать. Ну вот. Восток там, где кусты лавра. А теперь повторяй за мной.