Месть прошлого (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 91

– Мне очень нравится, госпожа, очень, – искренне выдохнула девушка. – Если бы я могла, я бы вышла замуж за любого из ваших сыновей, только чтобы стать вашей дочерью. Но я не могу. Простите меня, госпожа, но я не невеста Викана. Это была ложь.

Майяри сжалась, ожидая гнева, укоров, но её против ожидания легко погладили по волосам, и девушка удивлённо вскинула голову. Госпожа Иелана весело улыбалась.

– Майяри, ну я же не глупенькая, – ласково пропела она. – Моим сыновьям особенно доверять нельзя, к тому же Викан ещё слишком несмышлёный. Но не спеши говорить, что ты ему не невеста. Я уверена, что он скоро влюбится в тебя до беспамятства.

От облегчения Майяри едва на пол не сползла.

– Эти идиоты, – женщина окинула мужа и сыновей пренебрежительным взглядом, – всегда пытаются что-то от меня скрыть, но у меня тоже есть голова на плечах. Наверняка вы с Виканом были вынуждены называться женихом и невестой. Думаю, не ошибусь, если предположу, что у тебя неприятности. А совместное преодоление трудностей сближает, – оборотница лукаво подмигнула. – Стоит только притвориться женихом и невестой, и притворство станет правдой. К тому же вы с Виканом так хорошо смотритесь вместе. Оба отлично наживаете неприятности!

Майяри была так рада, что госпожа Иелана не стала гневаться, что даже не попыталась её разубедить.

– Мамочка, боюсь, ничего не выйдет, – Викан с притворной печалью опустил глаза. – В Майяри влюбился Ранхаш.

– Ранхаш? – его мама застыла в изумлении, и Майяри поспешила встать и отойти. И торопливо спрятать перчатки в карман, пока не передумали и не забрали.

– Так, значит, это правда? – приподнял брови Леахаш. – Дядя сожрёт Викана, если тот попытается отнять добычу у его щенка.

– И ты решил сдаться?! – рявкнула госпожа Иелана. – Как ты можешь после этого называться мужчиной?!

– Мама… – Викан виновато улыбнулся под насмешливыми взглядами отца и брата.

– Если понадобится, я сама сожру Шидая! – кровожадно пообещала любящая мама. – Майяри, тебе нравится Ранхаш?

Девушка замешкалась. И если её замешательство вызвало у мужчин удивлённо-насмешливые взгляды («Как? Уже?»), то госпожа Иелана истолковала его по-своему.

– Её сердце свободно, так что не трусь, Викан!

Сын озадаченно замер. Он явно не ожидал, что прояснение его отношений с Майяри приведёт к такому.

– И у тебя больше преимуществ, чем у Ранхаша, при всей моей любви к этому мальчику, – госпоже Иелане было всё равно, что «мальчик» старше неё. – Ты красивый, обаятельный, у вас много общего с Майяри, – девушка изумлённо вскинула брови, – и я ей нравлюсь. Деточка, ты ещё не знакома с Менвиа?

– Знакома, – напряжённо ответила Майяри.

– О, – лицо госпожи Иеланы причудливо исказили сочувствие и торжество.

– Но дядя…

Господин Шидай, видимо, был решающим аргументом.

– Старого волка я возьму на себя, – женщина грозно сложила руки на груди, готовая до последнего бороться за счастье сына. Господину Лианару пришлось закусить губу, чтобы не расхохотаться в голос. – Он должен понимать, что в этом сражении может выиграть только достойнейший.

Сумасшествие какое-то. Майяри смотрела на женщину, изумлённо приоткрыв рот.

– Мама, но Ранхаш уже считает её своей невестой, – попытался образумить родительницу Викан.

– Невеста ещё не жена. Даже женщина, родившая мужчине ребёнка, ещё ему не принадлежит, – с достоинством ответила госпожа Иелана, и улыбка медленно сползла с губ её мужа. – Майяри, дорогая, ты хочешь кушать?

– Д-да, – не рискнула отказаться та.

– Тогда пошли. Кстати, тебе нравятся троецветки? Я начала вышивать пояс для тебя, но не знаю, какие цветы тебе нравятся.

– Мне очень нравятся троецветки.

В конце концов, во всём случившемся виновата не она. Это задумка самого харена и Викана, так что с госпожой Иеланой они пусть сами разбираются. А она расстраивать эту прекрасную женщину, которая взялась вышивать для неё пояс, не хочет.

Экипаж остановился перед высокими коваными воротами, которые будто бы отделяли просторную, хорошо освещённую улицу, расположенную в благополучной части города, от леса. Прямо за оградой высились огромные дубы, мохнолапые дремучие ели, белели изящные берёзы и горели оставшимися ягодами рябины. Под лучами утреннего солнца с ветвей деревьев и кустов успел сойти снег, и сейчас в алом мареве заката через обнажившиеся кроны просматривались очертания дома.

Ворота медленно распахнулись, и карета въехала по мощёной дорожке на территорию дома. Дорожка несколько раз вильнула, усиливая обманчивое ощущение, что вокруг лес. Шидай с любопытством смотрел в окно, подмечая некоторые изменения со своего последнего визита. В Жаанидые у Шереха было три дома, но этот был самым большим из них и считался родовым гнездом семьи Вотый. Даже Ранхаш жил здесь около года, пока они с Шидаем не обзавелись своим собственным жильём. Случилось это как раз в ту пору, когда Шидаю только-только позволили опять вернуться к маленькому Ранхашу. Шерех не захотел оставлять правнука в семье деда Руахаша и перевёз их сюда. Только маленький Ранхаш дичился родственников Вотых, и ради его же спокойствия старый консер позволил им уехать в Особняк с Елями.

Дорожка опять повернула, и лес с правой стороны неожиданно закончился, открывая вид на трёхэтажное длинное здание серого камня с тёмно-коричневой крышей. Сейчас, в лучах заходящего солнца и на фоне чёрного уныния ранней весны, особняк выглядел не очень привлекательно и даже тоскливо. Но Шидай помнил, как прекрасен этот дом цветущей весной и летом, когда по стенам вверх ползут плющ и вьюны, покрытые яркими цветами, к окнам склоняются пышные тёмные кроны дубов, а над крышей с весёлым щебетом носятся птицы, навившие под кровлей гнезд. Зимой под покровом снега дом выглядел волшебно, эдакий сказочный особняк посреди густого леса.

После передачи титула консера Хешу Шерех большую часть времени проводил в загородном доме, отдыхая от городской суеты и наслаждаясь более-менее спокойной старостью. В Жаанидый он приезжал, главным образом, если происходило что-то серьёзное или если ему опять хотелось окунуться в бурную жизнь. Сейчас же, видимо, сложились обе причины: узнав, что нелюдимый холодный правнук наконец-то сподобился найти девушку по сердцу, старый консер не только приехал в город, но и развил бурную деятельность, которая бы, вероятно, не очень понравилась Ранхашу, относящемуся к прадеду с некоторой настороженностью. Главным образом потому, что Менвиа слишком много говорила о долге сына перед семьёй Вотый, и Ранхаш в целом относился к семье несколько отстранённо. А Шерех, ещё когда Ранхаш был совсем юным, пытался помочь ему определиться с целью по жизни, но обозлённый постоянными нападками матери мальчишка воспринимал деда как ещё одного взрослого, желающего навязать ему свой взгляд на мир.

– Он в городе уже месяц? – Ранхаш вопросительно посмотрел на Шидая.

– Да, приехал сразу после того, как Майяри от нас сбежала. Ты всё же познакомил бы их.

Экипаж остановился, дверь сразу же распахнулась, и внутрь заглянул невысокий коренастый мужчина с лысой головой и добродушно прищуренными глазами – домоправитель родового гнезда господин Фоший.

– Господин Ранхаш, добрейшего вечера, – обрадованно пробасил он. – Давно вы к нам не заглядывали. Шидай, прохвост, и ты здесь.

– Да куда он без меня, – весело подмигнул лекарь.

– Проходите.

Домоправитель посторонился и, прихрамывая, направился к дому. Ранхаш невольно посмотрел на деревянную ногу оборотня, заменяющую утраченную до колена правую. Собственная левая нога болезненно заныла. Господин Фоший служил в этом доме дольше, чем Ранхаш жил на свете, и был старинным другом прадеда. У того было много друзей, с которыми он начинал поднимать род Вотых. Друзья, верные соратники, преданные подчинённые… Шерех умел ценить преданность и дружбу, и Ранхаш часто слышал, что главное величие семьи Вотый – в её сторонниках. Сейчас многие из друзей прадеда уже стары, как и он сам, и давно ушли на покой. Где-то с поиском спокойного места помог старый консер. Почти во всех домах семьи Вотый домоправителями были вот такие старые друзья, которые заведовали особняками, как своими собственными домами, и с добродушием посматривали на молодых Вотых, которых они видели ещё бестолковыми щенятами.