Месть прошлого (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 37

Ёрдел не стал говорить, что сработаться им уже не суждено. Законы он не жалел, но вот сестра… Сестру он трогать не хотел.

Его собеседники натянули шапки на головы и, поднявшись, направились на выход. У самого порога брюнет слегка замешкался и обменялся короткими взглядами с крупным оборотнем, сидевшем в шумной компании. От хозяина не укрылись эти гляделки, но пресекать проблему на корню он не стал. Только нахмурился сильнее и косо посмотрел на закопчённую фигурку духа-покровителя и в кои-то веки обтёр тряпицей.

Тёмный тоже засиживаться не стал. Закончив рассматривать карты, Ёрдел поднялся и направился к стойке. Выпивающая компания разразилась оглушительным смехом, щуплый, совсем упившийся мужичок полез на стол, горланя:

– А она, она как въярит ему копытом по колокольцам! И он, богами клянусь, вытянул такое, что еларийские тонкоголосые певчие обзавидовались бы!

Опять грянул хохот, от которого аж стены затряслись. Ёрдел отступил, пропуская запутавшуюся в ногах пьянь, и шагнул вперёд. Крупный оборотень, до этого до слёз смеявшийся над уморительной и в то же время горестной для любого мужика историей, неожиданно проворно выхватил из-за пояса нож и с размаху всадил его в спину тёмного.

Точнее попытался. Лезвие прошло через плащ и рубашку и с тонким «бзинь» ударилось обо что-то твёрдое. Хозяин досадливо поморщился, уже зная, что будет, и в следующее мгновение раздались ужасающий хруст и вопли отшатывающейся от стола компании. Нападавший выпучил глаза и хрипло, исторгая кровь, застонал. Концы трёх досок, ранее составлявших столешницу, влажно темнели прямо в его груди. Ёрдел даже не обернулся. Только повёл плечом и продолжил свой путь, а истекающий кровью оборотень грохнулся на то место, где тёмный недавно стоял.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Повисла оглушительная тишина, в которой шаги хаги звучали подобно раскатам грома, а тихий звон выложенных одна за другой пяти медных монет – как вставляемые в ложе арбалетные болты. Хозяин смерил взглядом оплату – за уборку – и кивнул вышибалам. Тёмный чтил порядки.

– Что-то ещё?

Наверное, впервые на памяти хозяина тёмный замешкался. Растерянно почесав подбородок, Ёрдел отодвинул на затылок капюшон, заставив оборотня вздрогнуть (внешность всё же у хаги была своеобразной), и неуверенно прохрипел:

– Молоко… есть?

– Ну… вроде было, – теперь растерялся хозяин. Его посетители предпочитали что-нибудь покрепче и ядрёней. – Если всё на кашу не пустили. Эй, Лашка!

Из-за кухонной двери выглянул шустрый веснушчатый парень.

– Молоко осталось?

– Какое молоко? – изумился тот.

– Коровье, олух!

– А… ну есть.

– Тащи. Только в закрытой таре. Мож, ещё что?

– На закуску, – гоготнул один из вышибал, на правах давнего знакомства и отсутствия мозгов порой позволяющий себе подшучивать над тёмным.

– Хлеб, – уже решительнее прохрипел Ёрдел.

– Мясцо? – подсказал хозяин.

– А дети его едят? – тёмный воззрился на оборотня с таким искренним интересом, что тот даже смутился.

– А сколько детю?

– Десять? Пятнадцать? – опять впал в сомнения хаги.

– Пятнадцать? – брови хозяина насмешливо приподнялись. – Ну такое дитё всё сожрёт. Лашка, тащи свиной рулет. Да куда ты весь волочёшь, бестолочь?!

Дверь пришлось закрывать коленом. Можно было и силами, но Ёрдел порой забывал о своих возможностях, если мысли заняты чем-то другим. В доме властвовали темнота и тишина. Не шуршали даже мыши, только вкрадчиво поскрипывали половицы в дальней комнате, из-под двери которой лился тусклый свет. Подойдя ближе, Ёрдел приоткрыл створку – сторожевая печать бдительно сверкнула – и в щёлку посмотрел на свернувшуюся на шкуре перед горящим очагом девочку. Можно ли зайти?

Просто птица всегда ярилась, стоило ему показаться ей на глаза. Снисходительность она проявляла, только если тёмный приходил с едой. Мышей она оценила не с первого раза и даже перепугалась, когда выпущенные из ладоней полёвки с писком разбежались по полу. Ёрдел с запозданием сообразил, что вряд ли девочке приходилось охотиться самой, и следующее подношение уже не разбегалось. И всё же птица добрую четверть часа кружила рядом со странной едой, пока наконец в ней не проснулись инстинкты и она не соизволила отобедать. Новая еда ей так понравилась, что у Ёрдела появилась возможность провести рядом с ней несколько спокойных минут. Если он, конечно, приходил не с пустыми руками. Последний раз, правда, мужчина рискнул вызвать её гнев и даже подставил под клюв руку. С цоканьем ударившись об окаменевшую кожу, птица пришла в ещё большее бешенство и опять бросилась в атаку. И она увенчалась бо̀льшим успехом. Рассадив живую плоть на локте до крови, птица вошла в ещё больший раж, и Ёрделу пришлось уйти. Только вот от её разъярённых криков скрыться не удалось…

Но сейчас он пришёл не с пустыми руками. Решительно толкнув дверь плечом, тёмный переступил порог и запалил светляк. Девчонка тут же села и, щурясь от яркого света, отползла в дальний угол, испуганно сверкая глазами. Ёрдел молча прошёл к столу, сгрузил на него свою ношу и начал разворачивать свёртки. Комнату почти мгновенно наполнили запахи свежего хлеба и сочного жареного мяса. Лоэзия невольно сглотнула набежавшую слюну и зажмурилась от некстати всколыхнувшегося воспоминания скользящего по горлу мышиного хвостика.

– Ешь, – едва слышно прохрипел её жуткий похититель. И, помедлив, добавил: – Тебе надо расти.

Страх девочки не укрылся от Ёрдела, и мужчина отошёл к двери и замер. Лоэзия нерешительно посмотрела сперва на него, потом на стол и осторожно приподнялась. В себя она пришла только этим утром, и восторженные воспоминания, доставшиеся ей от зверя, привели её в такой ужас, что сам тёмный уже не казался таким страшным. Да и от каждой эмоции рано или поздно устаёшь. И от страха тоже. Сглотнув слюну, девушка подошла к столу и закусила губу. Дома бы она наверняка отказалась от лоснящегося жиром мяса, но сейчас (по горлу опять скользнули мышиные хвостики) оно выглядело как пища богов. Только… Лоэзия осмотрела стол и беспомощно уставилась на хаги.

– А… ну, можно мне нож?

Ёрдел растерянно моргнул. О столовых приборах он не подумал. Сам-то он и без них справлялся. Пришлось взглянуть на мясо, и оно на глазах изумлённой девчонки само порезалось на части. И хлеб тоже.

– С-спасибо, – не рискуя больше ничего просить, Лоэзия быстренько положила мясо на хлеб и впилась в угощение зубами.

Как же вкусно! Птица внутри возмущённо зашевелилась («Как можно сравнивать эту сухую и колючую пищу с нежными…»), но Лоэзия поспешно задавила воспоминания ещё одним куском. Только вот пристальный взгляд тёмного нервировал, и девушка повернулась к нему спиной.

Взгляд Ёрдела скользнул по её плечам и неровно, через одну застёгнутым пуговицам. Неудобная одежда. Зачем носить такое? Жёсткая ткань из-за того, что пуговицы были вдеты не в те петли, собиралась складками, которые, похоже, натирали. Девчонка чесалась. Может, найти ей что-то более удобное?

Лоэзия не сразу поняла, что с её одеждой что-то происходит. Осознание накрыло её, когда платье вдруг стало сильно свободным и слегка расползлось по плечам. Дёрнувшись, девушка поняла, что не может повернуться, и запаниковала.

– Вы что делаете?

Словно ответ по её спине прошёл озноб. Сквозь тонкую рубашку девушка почувствовала чужие пальцы. В голове опять помутилось от страха, и мелькнули мысли о страшном бесчестье.

– Не прикасайтесь ко мне! – отчаянно пискнула Лоэзия.

Голову она всё же повернуть смогла, но к своему изумлению обнаружила, что тёмный всё так же стоит у порога и смотрит на неё. Точнее на её спину, где под его взглядом пуговички одна за другой, повинуясь невидимым «пальцам» силы, входили в нужные петли. Закончив, мужчина молча покинул комнату, оставив девушку обескураженно пялиться на закрывшуюся дверь.

Теперь тёмный казался ей не только жутким, но и невероятно странным. Он ничего плохого ей не сделал – если не считать похищения, – кормит, греет… Чего он ждёт? А может… В голову опять полезли Юдришевские сказки про оборотнеедов, обожающих непослушных детей. Глупости! Не откармливает он её! Просто за неё можно получить хороший выкуп.