Колхозное строительство 8 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 28

— Не соскучишься с тобой, Пётр Миронович! — устало улыбнулся молчавший всё это время Косыгин.

— Не звонить? — вот сейчас всё и решится — а то так, шавки тявкали.

— Звони. И ты, Александр Николаевич, звони президенту Стассену, пусть мосты взрывает. Пока ничего не обещай. Они сейчас там возбудились — могут просто из мести бомбануть, могут и ядерными. Ну да местность безлюдная. К тому же, может, всё это слегка преувеличено? Хиросима и Нагасаки ведь стоят на прежнем месте, процветают даже.

— А с Кульджей что? — мотнул головой Гречко. — Не понял!

— Подождём пока. Пусть все игроки как следуют увязнут. Нам сейчас о другом думать надо! Георгий Карпович, поднимите свои архивы, посмотрите. Нужны генералы или партийные лидеры Китая, что учились, лечились или работали в СССР — и чтобы они сейчас вес имели в армии и правительстве. Пора нам там к власти приводить адекватного человека.

Событие девятнадцатое

Славяне были вольнолюбивым народом. Их часто угоняли в рабство,

но и там они не работали…

«Гей, славяне!» — заорали славяне и погнались за геем.

Уехать из Москвы не дали никому — ну, точнее, сами себе не дали. Коллективный же орган. Один на всех. Решили недельку всем из столицы не ногой — даже на дачу. Вон, есть гостиница.

— А можно мне в Кремлёвской больнице полежать? — Пётр ногу свою хромовую задрал.

— Без проблем, — Косыгин вздохнул. — Везёт же некоторым, есть время болеть.

Вот сейчас лежит в палате и смотрит на двух… как бы их без мата назвать? «Чудиков»? Нет. Те просто чудят — эти же с целью.

Ну и ладно — у нас ними на сегодняшний момент совпадают цели.

— Товари… Госпо… Друзья! Давайте-ка я вас друг другу представлю. По правую руку от моей ноги находится Добровольский Алексей Александрович. Личность совершенно нетривиальная: советский идеолог славянского неоязычества, национал-анархист, национал-социалист, «волхв». Автор программной самиздатовской статьи «Стрелы Ярилы». Участник диссидентского движения СССР, член Народно-трудового союза русских солидаристов. В заключении сошёлся с бывшими коллаборационистами, нацистами, соратниками Краснова, Шкуро и Власова, членами Народно-трудового союза, — хватит, а то от похвалы вон засмущался волхв Алёшенька.

— Пётр Миронович, я человек увлекающийся. Ну, наделал в молодости ошибок.

— В «МОЛОДОСТИ»??? Алексей Александрович, вам, мать вашу, пятьдесят шесть лет! И я говорю про последние десять — а вы, оказывается, ещё и в «молодости» по ведьмам шастали?

— Пётр Миронович! Я ведь исправился, людей лечу — что вы меня перед незнакомым человеком чихвостите?!

— Правда ваша, това… вы ведь теперь товарищ Добровольский?

— Кхм, я и…

— Замнём. В общем, вы не бойтесь, Алексей Александрович, человек, что стоит по левую руку от моей правой ноги — тоже деятель. Это Миролюбов Юрий Петрович. Он… он… он в некотором смысле ваш коллега. Писатель, историк, славянист и авто… Ага, и именно он издал в американском журнале «Жар-Птица» вашу библию — «Велесову книгу». Всё, можете обниматься и всплакнуть друг у друга на плече.

— Ну, мы уж почти пообнимались. Мне вот костыли мешают.

— И что у вас за болячки, Юрий Петрович?

— Заболел в 1956 году тяжёлой формой артрита. Вот — скрючило ноги.

— А забирайте-ка вы, товарищ Добровольский, Юрия Петровича с женой в Алма-Ату, и подлечите у Кашпировского в вашем центре. Может, с травками да гимнастикой с электрофорезом и получится чего — ну и этого китайца-иглоукалывателя подключите. Всем миром на старца навалимся, да… сведём его в могилу.

— Весёлый вы человек, Пётр Миронович… Но ведь не для того, чтобы над больными людьми поиздеваться, нас позвали в эти чертоги?

— Понятное дело. Вот вы всех этих Даждьбогов, Велесов, Перунов и всяких мавок-навок себе зримо представляете? Или только столбами со зверскими рожами, кровью младенцев залитыми?

— Никаки…

— Да шутит он опять, Алексей! Пусть ему, тоже больной человек, — погрозил пальцем Миролюбов.

— Дак как? Представляете?

— Наверное, — Добровольский изобразил задумчивость. Ну, как положено — палец в нос, другой рукой ухо почесать, в потолок посмотреть.

— Ну и замечательно. Алексей Александрович, у вас ведь связи в Москве остались? Найдите самого толкового художника, за любые, в разумных пределах деньги. Отвезите его тоже в ваш центр, и пусть он с ваших слов фоторобот всех этих богов и прочих славянских духов изобразит. Хотя не так! Возьмите двух самых лучших графиков. Именно графиков — нам цвет пока не нужен. Одному описываете вы, второму Юрий Петрович. И не подсматривать! Потом сравните, скомпонуете, выпьете с художниками настойки мухоморной — и сделаете один общий вариант. Вот. Потом найдёте художника-мультипликатора, и превратите ваши рисунки в героев мультфильмов. А ещё по всем вашим адептам клич бросьте — пусть наберут увлекательных историй, как про греческих богов — хоть сами придумают, хоть во всяких летописях найдут. И чтоб стройно всё и красиво! Я тут справки наводил, профессора-филологи на вас, Юрий Петрович, большой зуб имеют, оскорбили вы их профессиональную гордость. Дилетант вы в славянских языках, говорят.

— Да я…

— Правильно. Меня ваша осведомлённость и фантазия в первую очередь интересует — а язык мы их самих потом посадим перепроверять и выверять. Зализняк там какой-то молодой есть — аж из штанов выскакивает, так силится вас прищучить побольнее. Вот пусть лучше, чем критиковать и важничать, что полезного сделает.

— Серьёзный подход, и работа нужная, — покивал Миролюбов.

— Как сделаете — будем мультфильмы снимать про наших славянских богов, леших, там, водяных, русалок, навок. И не только. Всё, товарищи жрецы, больше не задерживаю — там вон уже толпа эскулапов дожидается. Будут мне ногу потрошить. До свидания.

Добрый день уважаемые читатели. Даже не буду просить ставить сердечки и комментировать, знаю, надоел.

Обращаюсь по другому поводу. Написал для вас блог № «17». «Вбоквел, приквел, сиквел». Посмотрите, пожалуйста, может, кому будет интересно.

Андрей.

Событие двадцатое

— А что вы, американцы, с презервативами после употребления делаете?

— Выбрасываем, естественно.

— А мы — нет! Мы, русские, собираем их в контейнеры, перерабатываем, делаем из них жвачку и продаём в Америку.

Началось с посещения Алма-Атинской табачной фабрики. Было это в начале июля — из больницы только сбежал. Там шла грандиозная реконструкция, «Филип Моррис» завозил оборудование. Всё было добротно упаковано в деревянные ящики и затянуто в полиэтиленовую плёнку. Пётр похвалил американцев, а начальник нового цеха и говорит:

— Это вы, товарищ Первый Секретарь не видели, как нам индийцы табак поставляют.

— Индийцы?

— Ну да — вот весной начали. Договор заключали не мы, московская фабрика «Ява» — но потом переиграли и часть табака идёт нам. Так вот, индийцы поставляют нам брикетированный крупнолистовой табак. Эти огромные пачки, размером примерно где-то метр на метр на полтора, запаяны в полиэтилен — и, кроме того, заколочены в ящики из ШПУНТОВАННОЙ СТРОГАНОЙ ДОСКИ КРАСНОГО ДЕРЕВА!!! А толщиной доска — примерно сантиметр. Тут интересно то, что эти доски после распаковки брикетов считаются отходами. Мы их пока прибираем — думаем обшить спортзал фабрики.

Ломанулся на склад. Твою же дивизию! Эти доски дороже самого табака. И их на обшивку стен? Тут же с фабрики по выданному номеру телефона дозвонился до руководства «Явы».

— Доски от ящиков? Да ломаем, и самосвалами на свалку — у нас складские помещения все заняты, не посреди двора же мусор разводить.

— Я пришлю человечка. Прекратить пока ломать и вывозить!

Сел и быстренько по памяти шкатулочку нарисовал. На Кубе видел в позапрошлом году. В такие кубинцы самые дорогие сигары упаковывают, которые контрабандой вывозят в США и продают за сотни долларов — и это не дюбечный табак. Те, правда, чаще из кедра особого вида, но не всегда.