Смутное время (СИ) - Поляков Михаил Петрович - Страница 3

Гул множества электромагнитных катушек, скрип плохо смазанных тележек, последний вдох и темнота переноса, смешанная с далеким тихим шепотом:

— Кланяйся, Андрейка! — шепот для надежности был подкреплен подзатыльником. — Кланяйся дурак, да сапоги барские целуй! Живее!

Осень, 7108 год от сотворения мира

— Андрейка, айда проказничать! — Всевлад как всегда появился с самыми ранними петухами, а может даже и опередил их, разорвав своим радостным криком сонную и темную тишину в моей келье.

«Тебе хорошо, проказничаешь ты, а за проказы порят меня!» — подумал я, но вслух произнес совсем другое:

— Утро доброе, барин! — утро для меня может и совсем не доброе, но местный этикет, вдолбленный розгами, я уже знаю на отлично! Раз барин велит идти и проказничать, то надо вставать, идти и творить разнообразные проказы. И никак не отделаться от этого, не будешь проказничать — плетей за невыполнения приказов барчука получишь, будешь проказничать — все те же плети, только теперь за баловство непотребное! Куда не кинься всюду клин!

И вроде Всевлад еще тот барчук, родился сразу в шелковой рубашке и с полным набором серебряной посуды на двенадцать куверт, живет как у Христа за пазухой, но просыпается раньше самого раннего крестьянина в его имении, и никому больше спать не дает, ни своей семье, ни прислуге! Тот еще богатырь с энерджайзером в одном месте…

Вот такой у меня энергичный дружок, точнее я его дружок, все честь по чести, ритуал я соответствующий магический прошел, связаны теперь наши жизни намертво, в одностороннем порядке конечно. Как раз на новый год и провели обряд, что повысил меня с крестьянского сына сразу до дружка Всевлада, сына боярина Соловьева. И даже официальная должность среди прислуги есть такая — дружок, мне и деньги за работу платят, я их конечно не вижу, все медные гроши пересылают в деревню моему папеньке, который и устроил меня на это не пыльную и иногда очень болЬную работенку!

Но честно сказать мне грех жаловаться, все могло быть и хуже, а тут кормят и поят от пуза, я же по совместительству и дегустатор яда у барчука, так что самые первые и вкусные кусочки всегда мои, спасибо бате! Папенька мой, не настоящий конечно, а генетический отец этого сосуда, когда-то давно состоял на службе у отца Всевлада, боярина Игната Соловьева, вот по старой памяти и пристроил меня на хлебное местечко. Быть дружком барчука это очень и очень даже неплохая служба, ведь за окном, затянутым тонкими пластинками слюды, средневековье, а я теперь в местном негласном табеле о рангах дворни стою выше конюха и дворника, но это совсем не мешает последнему меня пороть как сидорову козу! И ни много ни мало я — свободный человек, в отличии ото всей дворни и моих родителей, ибо невместно юному боярину якшаться с холопом!

— Всевлад, ну ка быстро в кровать! — в коридоре раздался голос его матери, Катерины Наумовны Соловьевой, единственной особы в поместье, способной хоть как-то повлиять на сего непутевого отпрыска. — И чтобы до полудня не смел и вылазить из-под одеяла! И Андрейку не тронь, пусть выздоравливает! Из-за тебя же ему вчера досталось!

«Да, вчера мне из-за тебя Всевлад досталось по самое не могу!»

Все началось с невинного предложения барчука залезть на крышу детинца, да посмотреть на почтовых голубей вблизи, и ничего незаконного на первый взгляд, не по стене же лезть на высоту четвертого этажа, а как белые люди — по лестнице! Сходили, посмотрели, даже пощупали парочку и перьев набрали, но тут возжа барчуку под хвост попала, говорит: «Давай Андрейка я грамотку напишу, а ты с голубем сбегаешь до леса за пажей, да там и отпустишь, посмотрим как быстро прилетит!»

Ох, чувствовал я что это ничем хорошим не кончится, но что поделать, кто тут барин, а кто его дружок? Исполнять я должен все его желания беспрекословно, ибо дружок, а не абы кто!

Сбегал с голубем до леса, отпустил, прибежал обратно, а там Всевлад чуть ли не до потолка голубятни от радости прыгает, да свои каракули на кусочке бересты, принесенной голубем, рассматривает. И все бы на этом, но нет!

Теперь ему подавай сразу двух голубей, желает он смотреть который из них прилетит первым! И куда мне деваться? Понес за пазухой теперь уже пару, благо хоть без записок да сбруй для их переноски. Пару нести тяжелее, не хотят шельмы тихо сидеть, того и спалюсь перед дворней, да перед стражей на калитке. Но ничего, выпустил, да сам прибег, заняв почетное второе место в этом забеге, один из пернатых участников не вернулся домой, наверное не стоило его доставать из отдельной клетки, пусть бы и дальше сидел в одиночестве!

Но и на этом ничего не закончилось, проказы только начинались!

Пройти мимо стражи с полностью набитой голубями рубахой оказалось даже проще, чем вынести всего двоих, на этот раз они все сидели тихо, видно и сами не ожидали такого поворота в их птичьей судьбе! А зрелище вылетавших из-за пазухи пятнадцати голубей вообще было невероятным, мне даже показалось что я слышал восторженные крики Всевлада, рассматривающего с голубятни стартовую полосу. Разноцветные пестрые голуби взвились ввысь, собрались в стаю и дружно полетели домой, красивое зрелище, прямо как на свадьбе! Ну а я побрел обратно, где на калитке меня и повязали… А барчук еще все на меня и свалил, мол поиграть с голубями это моя придумка, и он там совсем не причем, все дружок Андрейка!

Ну и выписал мне дядька Никифор, глава стражи поместья, десяток плетей за подрыв обороноспособности поместья и за заведение честного народа в заблуждение! Голуби, возвращающиеся такой стаей не могли не привлечь внимание стражи, вдруг какое важное послание принесли? Вот и поднялся переполох, в ходе которого и Всевлада повязали, и одного голубя, работающего на почтовой линии Соловьевка — Москва, не досчитались! Это они еще не знают, что еще один голубь из последнего забега не пережил путешествие под моим грубым рубищем и сдох, наверное сердце не выдержало такой вопиющей тесноты, вот я его и закинул в лесок от греха подальше!

Для вида вся дворня и стража покивали, да согласились с барчуком, «Андрейка, песий сын виноват!», но только для вида, все уже давно знали кто тут кто и зачем, поэтому Стефан порол не сильно, кожу со спины спустить пластами не пытался, но и Всевладу досталось немного, вон как морщился когда на мое наказание смотрел! Связаны мы с ним, не зря же я его дружок, то, что чувствую я, то и он чувствует, конечно в урезанном процентов на девяносто виде, и в обратную сторону это тоже работает, но я и процента его ощущений не получаю!

Сказать что Всевлад был расстроен неожиданным появлением его маменьки, это ничего не сказать, при виде его перекошенного лица даже моя спина на мгновенье перестала болеть, как будто и не было вчера десятка плетей — наказания за очередную барскую проказу. Этому богатырю малолетнему хоть бы хны, его можно по три раза на дню пороть с оттягом, на нем как на собаке все моментально заживает, а мне теперь до вечера мучиться!

Всевлад разочарованно побрел досматривать ночные сны, а вот мне сегодня выспаться видно не судьба, как-никак на службе, и раз встал, то пора работать, и начну с инспекции ванной комнаты, или как тут ее называют — умывальни. Вряд ли Всевлад по пути в мою келью заглядывал в нее, вот мне и нужно проверить все ли там нормально, сухие ли утирки, много ли горячей воды нагрел дворник Стефан, жарко ли натоплено. Проверять я само собой собрался на себе любимом, ибо дружок, и мне по статусу положено! Да и к знахарке нужно было сходить, спину помазать…

За окном осень, дождливая и холодная, заканчивается месяц хмурень, или сентябрь по моему родному календарю. Какое число не ведаю, а вот год знаю — семь тысяч сто восьмой от сотворения мира, но знания эти для меня бесполезные, в прошлой жизни историей я как-то и не интересовался, вот хоть убей не помню как посчитать от Рождества Христова, а среди местных нет никого, кто бы знал какой сейчас год по римскому исчислению.