Силуэты снов (СИ) - Шитова Наталия - Страница 39

Извеков пожал плечами:

— Как знаешь. Жаль.

— Извини, если пришлось тебя разочаровать. Прощайте. Сейчас прилетит заготовительная бригада, мне будет некогда.

Гайл улыбнулся мне и пошёл к своему катеру. Порывшись в кабине, он оглянулся на нас, проверяя, ушли ли мы.

— Пойдём, Катя. Это бесполезно, — Валерий повернулся и пошёл обратно.

Мне это не понравилось. Валерий явно не сказал того, что собирался. Встреча братьев оказалась неудачной, оба были в плену своих предубеждений. Но мне показалось, что они оба не так уж равнодушно и враждебно настроены по отношению друг к другу, как можно было бы предположить, наблюдая их раздражённые, недовольные лица и слушая резкую перепалку. «Помоги ему», — попросил Александр. Он чувствовал, что с Валерием случилась беда. Видимо, он давно, с самого начала это знал.

— Это плохо, очень плохо. Он никогда не простит меня, — горько сказал Извеков, когда мы зашли за поворот, и Гайл больше не мог нас видеть.

— У него были все возможности пристрелить тебя за три года. Но он же не причинил тебе никакого вреда, — возразила я.

— Отказаться от мести ещё не значит простить, — процедил Валерий. — Ладно, впрочем, сделаем вид, что мне все равно. Мы возвращаемся. Я бессилен.

— Скажи мне, Извеков, почему ты не убил Олега? — решила я задать вопрос, на который у меня было мало шансов получить откровенный ответ.

— Если ты думаешь, что я проявил милосердие, которое до этого мучительно сдерживал, то ты ошибаешься. Я не убил его тогда только потому, что мне не дали это сделать, физически не дали.

— Кто? — удивилась я.

— Кто‑то, кому это оказалось по силам, — мрачно пояснил Валерий.

— Даррина?

— Вряд ли, — нехотя пробормотал он. — Я не помню ее, хоть убей. Но не думаю, что она и её люди будут заниматься мелочами.

Вдали послышалось уже знакомое шуршание.

— Слышишь? — усмехнулся Валерий. — Надо прибавить шагу.

Мы почти бегом устремились к узкому ущелью и ворвались в тамбур, заполненный тягуче плотным туманом. Извеков закрыл плотнее дверь и перевёл дыхание.

— А что все‑таки такое эти двери, — спросила я, когда мы вышли в коридор.

— Двери, и все, — процедил Валерий. — Захотел — вошёл, захотел — вышел.

— А если бы Рая не было, можно было бы пройти из реальности в реальность, или нужно непременно городить дверной косяк?

Валерий развеселился:

— Таким, как мы с тобой, косяк не нужен. Но с косяком приятнее. К тому же сквозь косяк можно провести за собой гостей.

— Даррина велела тебе ликвидировать всех гостей.

— Не исключено, что я так и сделаю. Но не потому, что население Рая не угодило Даррине. Просто они не должны будут путаться под ногами. Мне ведь придётся скоро всерьёз заняться самообороной.

— От кого ты будешь обороняться?

— От всех, — снова помрачнел Извеков и свернул в свои апартаменты. — Ступай к себе. Мне надо кое‑что обдумать.

— Послушай, Валерий! — у меня остался ещё один совсем простенький вопрос. — А может быть эти реальности всего‑навсего другие планеты? А двери — системы нуль‑транспортировки?

— Начиталась фантастики, — фыркнул Извеков. — Если бы это было так, вряд ли везде были бы люди. Где бы я ни бывал — везде люди. В разных условиях, на разных уровнях развития цивилизации, но везде люди. И замашки у всех одни и те же. А свои планеты есть в каждых реальностях. Так что бери шире — каждая реальность — как минимум вселенная.

Он махнул мне рукой и пошёл к себе. Я прошла в ту часть коридора, из которой можно было попасть на ленты эскалаторов, движущихся наверх.

Подъем был медленный и долгий. Я думала об Извекове, пытаясь заново прокрутить каждую сказанную им фразу, мне хотелось знать, о чём он думает сейчас, оставшись в одиночестве, там, в своей голой комнате и жуткой душной спальне… Я не могла чувствовать усталости, но тем не менее что‑то было не так, не так, как обычно. Словно я опять была в контакте с кем‑то, кто был действительно усталым и измученным. Чей‑то отчаянный стон беззвучно повисал в воздухе, и я не могла понять, в чем дело. Я чувствовала чьё‑то невыносимо безнадёжное горе.

«Не смей подглядывать за мной!» — пришёл оскорблённый вопль Валерия, и я, поняв, что происходит, задёрнула между нами занавес.

Кустарник, разрозненные заросли которого тянулись вдоль дороги к побережью, хорошо скрывал все, что попадало в густые островки слегка пожухлой осенней зелени. Я уже давно перемещалась по самой середине зарослей, но так как ветер в этом месте был довольно сильным, колебания ветвей, которые я невольно вызывала, не могли привлечь ничье внимание. Мои лохматые рыжие уши цеплялись за каждую ветку, и, если бы я могла чувствовать боль, я уже давно взвыла бы. И почему Извеков решил, что мне лучше быть лохматым спаниелем? Насколько было бы удобнее перемещаться по пересечённой местности, будь я, к примеру, черным бультерьером…

Прибывавшие в течение последних двух недель машины спецназа и службы безопасности не стали скапливаться в городе, а медленно заключали Сылве в кольцо. Городок наводнился множеством молодых спортивных мужчин, одетых в штатское, но тем не менее чем‑то очень друг на друга похожих. Они не производили лишнего шума, только изредка доставалось бродячим живым собакам, да некоторые из зомби получили несколько дополнительных дырок в шкуре. В стане врагов Валерия Извекова зрел какой‑то хитрый план.

Валерий не устраивал мне больше своих визуальных сеансов и оборвал всякую явную связь Рая с Сылве. Каждую ночь он таскал меня по городу, высматривал, слушал, прячась по углам и кустам, не доверяя до конца своим ночным телепатическим посещениям чужих снов, и ничего почти не говорил мне о том, что он собирается предпринимать. Но когда мы возвращались обратно в Рай, он снова и снова водил меня из одной двери в другую, влезая в различные реальности. Чего я только ни насмотрелась за это время!

За многочисленными дверями Рая скрывались самые разнообразные и удивительные миры. Многие были похожи на нашу обычную жизнь, но всевозможные нюансы в природе, манерах людей, деталях материальной культуры были настолько поразительны, что каждая реальность, в которую я попадала, представлялась сказкой: то смешной, то подозрительно опасной, то открытой и доброжелательной, то откровенно и неприкрыто страшной. Многие из увиденных мной в реальностях деталей были удивительно мне знакомы: я не раз читала о подобных мирах в романах «фэнтези». Раньше я всегда поражалась богатой и нестандартной фантазии писателей, удивляясь совершенно невероятным ходам, сюжетам и ирреальной атмосфере книжных событий. Мне казалось, что я сама никогда бы не додумалась ни до чего подобного. Теперь же мне стало понятно, что они просто воплотили на бумаге все то, что когда‑то лично видели во сне. Они всего лишь умели хорошо запоминать свои сны и, несомненно, обладали даром связывать кусочки собственного восприятия в некое целостное и почти материальное произведение.

После нашего визита в «каменный мешок» Валерий изменился. Изменился так резко, что я не могла решить, к добру это или к худу. Ни разу больше я не услышала от него никаких бредовых прожектов, ни разу не вёл он со мной своих пространных «рекламных разговоров». Кажется, он совсем не трогал мой мозг, я не чувствовала больше в себе никаких привнесённых ассоциаций. Он уже не держал меня «на коротком поводке» во время наших ночных прогулок: я могла сама решить, куда мне пойти. Поэтому сегодня, когда наша стая выскочила из Рая на тёмные промёрзшие под резким осенним ветром улицы Сылве, я почти сразу же отделилась и по затенённым углам короткими перебежками устремилась на окраинное побережье. Я знала, что там, как и повсюду вокруг Сылве, расположились спецмашины и люди, присланные сюда, видимо, благодаря настойчивости требований капитана Зинченко. Мне нужно было разобраться самой в происходящих в Сылве переменах, если уж Извеков не хотел делиться со мной результатами своих изысканий. Я не хотела ни о чём спрашивать Извекова напрямую, так как его необычное поведение в последнее время не внушало мне доверия. Раньше его намерения были весьма прозрачны: защитить своё детище любой ценой и любыми средствами. Сейчас же было совершенно непонятно: владеют ли им все те же великие цели преобразования мира, или в его больном сознании произошло что‑то необратимое. Мне необходимо было узнать о намерениях Валерия и о планах его врагов. Но все это нужно было сделать так, чтобы первый ничего не знал о моей неизжитой непримиримости, а вторые ни за что не догадались бы о моем нынешнем так называемом «существовании».