Княжья травница (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 4

Скрежет и вой гнущегося металла ворвался в мои мечты, разрушив их до основания. Меня тряхануло так, что я ударилась головой, полетела куда-то в проход, а потом завертело, стукнуло, и всё замерло.

Я тоже замерла, а может, потеряла сознание на несколько секунд. Очнулась от того, что было неудобно лежать — рука упиралась во что-то твёрдое. Села, осмотрелась. Было темно, где-то мигали лампочки, а может провода искрили... Пахло гарью, чем-то сладким и ещё — раскалённым железом. Наощупь я выбралась из прохода, встала на ноги. Оказалось — подо мной стекло, которое треснуло и сейчас рассыпалось на осколки. Паники почему-то не было, я отметила этот факт дальней частью сознания, а вот необходимость вылезти из опрокинувшегося вагона стала срочной! Надо выбираться наружу! Где моя сумка? А, чёрт с ней!

Я пробралась в край вагона, стараясь не думать о том, что это за мягкое у меня под ногами

— упавший чемодан или чьё-то тело, — и полезла наверх, карабкаясь по сиденьям. К счастью, автоматические двери не заклинило, а может, машинист открыл их после аварии. Последний рывок — и я на свежем воздухе, на свободе. Даже голова закружилась в первый момент, но потом снова потянуло гарью. Поскорее на землю! Наверное, МЧС уже в пути. Сейчас всех спасут. А я в порядке, мне помощь не нужна. Да и мы уже близко от дачного посёлка, я знаю эти места, пешком дойду.

Не знаю, откуда пришло это решение, но я, отчаянно работая руками и ногами, как заправская обезьяна, соскользнула на щебень железнодорожного полотна. Где-то вдалеке выли сирены. Совсем рядом кто-то причитал. Я огляделась — женщина баюкала руку, сидя на поваленном дереве у путей. Подошла к ней, тронула за плечо:

— С вами всё в порядке?

Она подняла на меня глаза и пожаловалась:

— Кажется, руку сломала.

— Ничего, сейчас спасатели будут на месте. Главное, не двигайте рукой.

Больше никого в окрестностях поваленной электрички не было, и я с чистым сердцем потопала в сторону посёлка. Через лес, да. Я бесстрашная девочка, я в меде учусь, в призраков и леших не верю. Больше всего меня напрягала потеря сумки. Но, как евреи говорят, спасибо, что взял деньгами.

В лесу между деревьев лежал туман. И это было странно. Сразу я и не поняла, что мне не нравится, но потом осознала — туман обычно бывает на открытых местах! А тут он клубился над травой, скрывая её местами, клочковатый, невнятный, холодный туман. Но, осознав, я сразу же забыла о погодных коллизиях и ускорила шаг. Здесь должна быть тропинка. Найти бы её поскорее, нащупать бы подошвами, а то только мох пружинит под ногами, и кажется, что я сейчас провалюсь в болотную жижу.

О, вот старый дуб! Теперь налево. И тут должна быть тропинка! Где же она? Ничего не разглядишь с этим дурацким туманом! Я оперлась рукой о шершавую кору в трещинах и разрезах, удивилась — тёплая! Даже ощупала дерево ещё раз, провела ладонью вверх-вниз. И отдёрнула руку — кора нагрелась так сильно, что обожгла кожу. Я вскрикнула, отшатнувшись от дерева, зацепилась волосами за ветку, дёрнулась в другую сторону и.

Земля ушла из-под ног в буквальном смысле слова! Я взмахнула руками и с воплем покатилась кубарем вниз.

.. .Когда я вынырнула из темноты, вокруг звенело птичьими голосами утро. Я валялась на травке у подножия обрыва, с которого навернулась. Протерла глаза и смерила его взглядом. Как только шею не свернула? Куда это меня угораздило? С каких пор овраги возле дачных посёлков? Ох, всё тело болит.

Я встала, кряхтя, как столетняя старуха, и огляделась. Лужайка. Перелесок, а за ним блестит вода. Пить охота. Пойду напьюсь, а там и посмотрю, как выбираться отсюда. Оглянувшись ещё раз на неприступный склон оврага, я пошла к воде. Точнее, поковыляла, потому что в правой ноге обжигающей иглой разлилась боль. Вот угораздило! Теперь все каникулы проваляюсь с растяжением! Если не с переломом.

Пить из реки было стрёмно. Но, перекрестившись, я всё же зачерпнула и напилась из горсти. От жажды, наверное, речная вода показалась мне самой вкусной в мире. Потом я умылась, удивившись, что с лица смывалось чёрное. Сажа, что ли? От электрички? Так вроде не горела. Ладно, разберёмся. Дойду до посёлка, возьму бабушкин смартфон и посмотрю новости.

Осталось только выяснить, в какой стороне посёлок.

Лента реки вилась между деревьев, исчезая с обеих сторон за поворотами в глубинах леса. И это оказалось очень странно, потому что на пятьдесят километров вокруг посёлка воды не было. Даже для поливки огородов у каждого была колонка от артезианской скважины. Не могла же я улететь на пятьдесят километров в овраг? Куда идти? Налево или направо? И как идти? Нога болит ужасно. Телефона нет, даже позвонить МЧС нельзя.

Машинально я взялась за крестик и ощутила под пальцами гладкий камушек. Чёрт! Я же выменяла свой крестик на эту ерундовину. А цыганка вся такая важная сказала. Что она там сказала? Что-то про потерялось, нашлось, другому не отдать. Не помню. Эх, надо бы костыль соорудить, ногу обмотать чем-нибудь потуже. А нечем. Не кофточку же рвать на полосы!

Я огляделась по сторонам в поисках длинных широких листьев и обалдела. Вся трава, все листочки на деревьях внезапно засветились красным. Не целиком, а контуры — как будто их обвели ярким флуоресцентным маркером. Я протерла глаза кулаками, снова открыла, но ничего не изменилось. Каждая часть окружающей меня флоры мерцала красным. Более того — я видела и корешки. Не знаю, как именно, но видела. И они тоже были красными.

— О господи. — только и пробормотала, но это не помогло. Мерцание начинало раздражать. Что за странная реакция? Может, у меня в мозге что-то повредилось после крушения? Гематома образовалась и давит на зрительный нерв? Волшебненько! Только этого мне и не хватало. В больницу надо, МРТ делать, а я тут застряла.

Обозлившись на чёртову электричку, я заковыляла по берегу, то и дело ойкая, когда нога попадала в ямку. Красное свечение уже бесило, давило изнутри. И я рявкнула неизвестно кому:

— Пропади, сгинь! Не хочу больше видеть это кровавое буйство!

И даже удивилась, когда красные контуры всего на свете притухли, померкли, светясь лишь чуть-чуть и ненавязчиво. Так жить уже можно, так легче. Неужели оно может загораться и гаснуть по желанию? Ладно, проверять не буду, а то ещё голова заболит. Мне и ноги хватает. Чем же её забинтовать?

— Ёшкин кот! — вскрикнула, когда прямо на моём пути целые заросли какой-то неизвестной мне травы зажглись ярким зелёным по контурам. Потом в голове чуть уменьшили яркость, но травинки не погасли, в красный не окрасились. — Красный свет

— дороги нет. А зелёный...

Я замолчала, потому что забыла слова, и подняла брови. Зелёный, значит, разрешается. Этой травкой можно забинтовать ногу? Господи, глупости какие. Но вот эти листочки лопуха, или похожие на лопух, сойдут за бинт. Они тоже вроде как зелёные. Во всяком случае, хуже не будет.

Присев под дерево на кочку, я нарвала листьев «лопуха» и пучков травы, обмотала ногу, постаравшись зафиксировать так туго, как только могла. И ремень вытянула из джинсов, тоже затянула поверх. Встала, попробовала — идти уже не так больно. Ладно, поковыляли дальше.

Река вилась налево и направо, а я следовала её течению — медленно, но верно. Высматривала по сторонам, нет ли признаков жилья, выслушивала, нет ли звуков города. Всё тщетно, как сказал бы папа своим любимым пафосным тоном. Полный пиздец, как сказала бы мама, хмуря брови. А бабушка сказала бы: ой, не нойте и шагайте. Вот я и шагала.

Пока навстречу мне из зарослей кустарника не выскочил огромный лохматый рыжий пёс.

С собаками я никогда дел не имела, лимит — боялась их. Поэтому замерла на месте и вытянула руку вперёд. Промелькнула мысль, что я совсем не знаю, как поступить в такой ситуации. Но вроде бы нужно разговаривать низким успокаивающим голосом. Вроде бы.

— Хорошая собачка. Хорошая. Иди своей дорогой, а я пойду своей, договорились?

Собака открыла пасть, а я подумала было, что сейчас молвит человечьим голосом: не прогоняй меня, Дианка, я тебе ещё пригожусь! Боги, глупость какая. И сделала шаг назад. Ой нет, вроде бы этого делать нельзя! Надо стоять на месте и притворяться деревом. Может, тогда пёс пробежит мимо?