М 3 (СИ) - Таругин Олег Витальевич - Страница 19

Останавливались буквально пару раз — сначала набрали во фляги свежей ледяной воды из неглубокого ручья, лениво журчащего по дну пологой балки, затем — обнаружив в лесу разбившийся немецкий самолет. Насколько удалось понять по искореженному фюзеляжу (крылья с моторами и хвост снесло начисто, при первом же ударе раскидав рваным дюралем по окрестностям), до крушения бывшему трехмоторным «пятьдесят вторым». Судя по плачевному состоянию останков экипажа, до которого добралось оголодавшее по зимнему времени зверье, грохнулся он достаточно давно, как минимум, с несколько недель назад, может, и того больше.

Когда обнаружили обломки, Алексеев подумал, было, что удастся разжиться хоть каким-то провиантом, а то и боеприпасами. Однако «рояля в кустах» не вышло — «тетушка Ю»[8], как и их несчастливая «Лидушка», шла порожняком. Судя по многочисленным рваным пробоинам в фюзеляже, транспортник напоролся на советские истребители, отработавшие по противнику из бортового оружия, после чего тянул к своему аэродрому. Вот только найти подходящую площадку немецким пилотам так и не удалось, рухнули в лес. А может, и сразу навернулись, кто ж теперь разберет? Если на борту и имелся какой ценный груз, его благополучно разметало по лесу, когда оторвался хвост. Одним словом, их собственная утренняя история повторилась с точностью до наоборот. Такой вот закон парных случаев в боевых условиях. Зато как-то уже не так обидно за наших погибших пилотов — отомстили за них советские истребители, пусть даже и авансом…

Ближе к вечеру сделали недолгий привал, по-братски разделив банку тушенки и несколько сухарей с полупрозрачными ломтиками сала из запасов Гускина. Сильно сытнее не стало, но хоть в животах прекратило тоскливо завывать.

А еще буквально через полтора часа добрались до железной дороги…

— Это, как я понимаю, и есть станица Нижнебаканская, она же единственная в этих краях более-менее крупная станция местной «железки», — прокомментировал, сверившись с картой Алексеев. — Вышли, как по ниточке, удивительно просто. Ну что, подберем подходящее местечко, отдохнем и понаблюдаем?

— Подумаем, — туманно ответил Шохин, прикладываясь к биноклю. — Сперва осмотреться нужно.

— Нужно, — покладисто согласился старлей. — Вот только отсюда ничего особенно не разглядишь, слишком далеко. Предлагаю спуститься пониже, вон туда, примерно. Времени у нас вагон и маленькая тележка, до темноты все одно больше никуда не пойдем.

«Подходящее местечко» нашлось быстро — это ножками по местным горам топать непросто, зато есть множество укромных уголков, где можно затаиться, не опасаясь привлечь внимание противника. К примеру, таких, как вот этот небольшой овражек, надежно укрытый от посторонних глаз густым кустарником. Даже сейчас обнаружить его удалось совершенно случайно — морпех едва не навернулся вниз, буквально в последний момент успев отшагнуть назад. А уж летом, когда растительность покроется листвой — так и вовсе практически нереально.

Оставив товарищей оборудовать стоянку — ветра практически не было, так что можно развести небольшой бездымный костерок, вскипятив воду, поскольку все трое достаточно сильно продрогли, — Степан прихватил с собой бинокль и плащ-палатку (не на голой же земле лежать, да еще и в новом обмундировании?), отошел метров на сто в сторону и приступил к наблюдению.

Растянувшаяся вдоль двухпутной железнодорожной ветки станица находилась примерно в километре по прямой — и метров на пятьдесят ниже по вертикали. Станица, как станица, ничего особенного. Типичные для этих краев одноэтажные домики с фруктовыми садами и огородами, узкие, хаотично пересекающиеся меж собой улочки, причудливо извивающееся русло небольшой реки — насколько понимал морпех, той самой Баканки, в ущелье которой в середине девятнадцатого века и был основан казаками небольшой форт, впоследствии ставший полноценной станицей и станцией Владикавказской железной дороги. Собственно, основная станционная инфраструктура — запасные пути, небольшой сортировочный парк, водонапорная башня, питающая колонки для заправки паровозных танков, какие-то приземистые пакгаузы и склады — располагалась метрах в трехстах от поселка. В самой же станице находился лишь перрон да небольшой вокзал или станционное здание — чем они отличаются друг от друга, и отличаются ли вообще, не шибко разбирающийся в железнодорожной тематике морпех понятия не имел. Просто одноэтажное здание дореволюционной постройки, одним словом.

Куда интереснее было другое. Возле перрона стоял недавно прибывший эшелон, определенно воинский. Два пассажирских вагона (поскольку с окнами), несколько товарных (поскольку без оных) и с полдесятка платформ с укрытыми брезентом танками или какой-то другой крупногабаритной техникой. Перрон заполнен фрицами. Немногочисленные офицеры тусуются отдельно, дымя сигаретами, солдаты — чуть поодаль, четко соблюдая положенную субординацией дистанцию. В руках у большинства шутце с прочими унтерами — котелки, порой сразу по несколько: где-то неподалеку организован пункт питания, вот и разжились горячей пищей. Но далеко от состава никто не отходит, да и паровоз стоит под парами, готовясь тронуться в дальнейший путь. Ну, с этим все понятно — поезд везет в Новороссийск подкрепление, больше, по большому-то счету, и некуда.

Хорошо бы, конечно, как-то к фрицам незаметно присоседиться, да вот только как? Соваться на станцию — полный бред, а заскочить на ходу? Тоже бред, причем в квадрате. Не в том смысле, что не сумеют, хотя для этого и придется подобрать подходящий поворот, где эшелон — не этот, разумеется, а какой-нибудь другой, — сбросит скорость, а в том, что не на крыше же им ехать (куда еще нужно исхитриться забраться), словно мешочники из старых фильмов про Гражданскую войну? Да и на тормозных площадках будут торчать часовые. Разве что под брезентом на платформах укрыться — если они будут, эти платформы. С которых еще нужно будет суметь вовремя слинять, при этом желательно не погибнув и не угодив в плен. Нет, не вариант, даже и пытаться не стоит — чистое самоубийство. Причем с четко выраженными признаками изощренного мазохизма.

Ладно, пусть себе катят, не его, Степана, проблема. А вон там у нас что, на запасных путях? На запасных путях у нас — ну, в смысле, у немцев — обнаружились какие-то вагоны, охраняемые часовыми. Боеприпасы? Вполне вероятно, иначе с чего бы их так стеречь. Отогнали подальше, пропуская этот эшелон, а затем отправят следом. А дальше еще и цистерны стоят, определенно не с нефтью, а бензином — фронт неподалеку, танкам с прочей техникой нужно топливо.

Алексеев тяжело вздохнул: эх, сейчас бы сюда пару эскадрилий наших бомберов! Как бы здорово могло выйти! Но — чего нет, того нет. Да и зенитное прикрытие у фрицев налажено, как минимум две позиции он срисовал, наверняка, и другие имеются, просто он их не видит. Даже, решись он, допустим, устроить диверсию, заветная тротиловая шашка из особисткого планшета ничем не поможет. Ни вагон со снарядами ей гарантированно не рванешь, ни, тем более, наливную цистерну — там, возле самолета, он как раз об этом и размышлял. Одно дело тупо пробить борт, и совсем другое — запалить выливающееся топливо. Да и не отдаст ее Шохин, поскольку жадина и вообще жуткий перестраховщик.

Мысленно фыркнув — блин, ну что ж за хрень в башку лезет?! — Степан оторвался от бинокля, глубоко задумавшись.

Итак, от станции придется уходить. Не в их силах устраивать диверсии, да и цель нынче абсолютно другая — до своих живыми добраться. А заодно и Серегу с его, блин, секретными блокнотами вытащить. Может, сжечь их от греха подальше прямо сейчас? Все одной проблемой меньше. Контрразведчик, правда, начнет возмущаться… да и не о том речь. Сейчас нужно дождаться темноты, да топать потихоньку вдоль железки, благо теперь даже при большом желании с пути не собьешься. А как поближе к Новороссийску окажутся, прикинут на местности, что дальше делать. Карты — картами, а в реальности может найтись куча всяких разных возможностей относительно безопасно просочиться к своим. Ну, по крайней мере, теоретически. Недаром же сказано — между прочим, как раз про события, с век назад происходившие относительно недалеко от этих мест! — «гладко писано в бумаге, да забыли про овраги…». Правда, смысл в эту строчку изначально вкладывался вовсе не тот, какой имел в виду старший лейтенант — в оригинале автор сетовал на некие геодезические проблемы; Алексеев же напротив, как раз и надеялся отыскать подходящий условный «овраг», который им поможет…