TRANSHUMANISM INC. (Трансгуманизм Inc.) (Трансгуманизм) - Пелевин Виктор Олегович - Страница 19
- Предыдущая
- 19/21
- Следующая
ДАЛЬШЕ – ТОЛЬКО СЧАСТЬЕ!
После такого ролика обычно включалась реальная хроника тартаренского подрыва – вернее, его последствий.
Побитые осколками трупы лежали на мостовой вокруг обмылка женского тела с сорванной взрывом одеждой – смотреть на девичью грудь и лицо, идеально сохранившиеся в кровавом месиве, было странно. Почти всегда к обмылку подходили улан-баторы – такие же отталкивающие, как в ролике – и начинали бить своими пиками по голове, целя в глаза, чтобы повредить мозг.
Делали это публично именно для того, чтобы вторая часть ролика не сбылась: были случаи, когда подкупленные тартаренами медики переправляли на дроне мозг террористки в оплаченную тартаренами банку. Поэтому смертницы перед акцией спускали пояс со взрывчаткой в так называемую «зону Ахмада» – область на бедрах, взрыв над которой часто оставлял голову невредимой. Но даже если мозг сохранялся, его немедленно уничтожали под камеру, а потом выкладывали хронику в сеть, чтобы демотивировать сельских дурочек, собравшихся в баночный рай.
Несмотря на свою документальность, контрпропаганда работала плохо – просто потому, что сердоболам никто уже не верил…
Маня понимала, конечно, что Гольденштерну интересны не столько сами ролики, сколько она, смотрящая эти ролики: примерно как со вкусом пастилы у нее во рту. Но тартаренская пропаганда давала минусы к карме – кукуха ведь не знала, что материалы смотрит Гольденштерн, а сказать такое значило получить в карму не просто минус, а двойной жирный минус… Может быть, следовало спросить у Офы, как с этим быть?
Маня все еще стеснялась звонить Офе после их резкого сближения и старалась придумывать для встреч приличные поводы.
Надо было на что-то пожаловаться, но на что? Хронику терактов все смотрели и так, обсуждать это было нелепо. Спазм непонятной тоски после каббалистического анекдота был сущей мелочью. Ничего нового с ней не происходило. Она уже описывала Офе приторможенное и чуть вялое состояние, ставшее для нее нормой после того, как она допустила Гольденштерна к своему импланту. И несколько раз слышала ответы, сводящиеся к одному и тому же: смирись.
Или, как Офа формулировала сама:
– Научись с этим жить и перестанешь это замечать.
Это, конечно, было универсальным ключом ко всем человеческим проблемам. Но, как объяснила Офа, человек не хочет решать свои проблемы. Он хочет от них избавиться.
– А разве это не одно и то же?
– Нет, – сказала Офа. – Избавиться от проблем нельзя. А вот решить их обычно можно. Но рецепт почти всегда в том, чтобы научиться с ними жить. Или хотя бы согласиться мирно от них умереть.
– А если не согласишься?
– Тогда умрешь несогласной. Понимаешь, все мы едем по конвейеру, а сверху на нас падают кирпичи. Можно об этом не думать, а можно кричать и махать руками от страха. Психотерапевт учит спокойно сидеть или лежать, глубоко дышать и улыбаться. И постоянно расслаблять мышцы, потому что огромное большинство умирает не из-за кирпичей, а из-за вызванных страхом спазмов.
– У баночных тоже конвейер? – спросила Маня.
– Тоже, – сказала Офа. – Просто медленнее. И кирпичи другие.
Офа была похожа на одну хулиганку, с которой Маня дружила несколько лет назад во время южного отдыха. Это был нормальный подростковый краш, не кончившийся ничем конкретным – но он был. Значит, Офа нравилась ей из-за этого сходства? Подумав, Маня решила, что такой вопрос может стать хорошим и вполне убедительным поводом для очередной встречи.
Офа встретила ее в той же комнате с незабудками на столе и портретами крэперов на стенах. Увидев Маню, она улыбнулась и тут же принялась раздеваться, кидая свои проловские тряпки на кушетку. Мане это понравилось. Но она все же нашла в себе достаточно неискренности, чтобы задать вопрос перед тем, как началось то, за чем она на самом деле пришла.
Офа махнула рукой – мол, потом. А когда все кончилось, объяснила:
– Этот аватар отражает твой профайл, который система собирала всю твою жизнь. Поэтому я похожа на всех, кто тебе нравился. Но мой фантик всегда будет нравиться тебе больше, чем любой реальный человек. Потому что реальных людей под твой профайл не делают…
– Хорошо, – сказала Маня. – Допустим, ты просто мой профайл, переделанный в фантик. Поэтому ты нравишься мне. Но что тогда нравится прекрасному Гольденштерну?
– Все происходящее, – ответила Офа. – Ему нравится, что я тебе нравлюсь, и что я при этом твой баночный терапевт, завернутый в фантик твоего профайла, и что мы обе это понимаем и все равно занимаемся тем, чем занимаемся – а он находится в самом центре происходящего между нами, понимаешь? Он не ест что-то одно. Он ест все сразу… Он очень искушенный клиент.
Маня кивнула. Потом еще раз посмотрела на Офу.
– А какая ты на самом деле?
– Я такая, какой ты меня видишь. Потому что стала такой для тебя. Хоть, конечно, и на основе твоих данных.
– На самом деле ты розовый мозг в банке, – прошептала Маня. – Старый розовый мозг…
Она надеялась, что Офа обидится, сама она извинится – и между ними проскочит еще одна спазматическая искра страсти. Но Офа ответила по-другому.
– Ты можешь считать меня мозгом в банке, – улыбнулась она. – Но, во‐первых, я не старый мозг, потому что нейроны не старятся. У них нет фиксированного срока жизни, он есть только у тела. Во-вторых, ты сама – такой же точно баночный мозг. Просто этот мозг еще глупый, а твоя банка очень дешевая, хрупкая и недолговечная, из костей и мяса. Она понемногу разрушается. Ее нельзя спрятать в безопасном хранилище – она ходит по поверхности земли в постоянных поисках пищи… вернее, разноцветных иллюмонадов. И даже эти разноцветные иллюмонады ищет не она сама, а рыночные силы в ее импланте. Твоя банка подвергается множеству опасностей и не может выбирать, какой ее увидят другие. За нее это выбирает природа и отчасти фонд «Открытый Мозг».
– Все правда, – вздохнула Маня.
– Но если ты нормально отработаешь контракт, и Прекрасный возьмет тебя на второй таер, между мной и тобой особой разницы не будет… Заходи еще, Маня. И больше не ищи причину, заходи просто так.
Но Маня от стеснительности снова стала придумывать причину – и думала целых две недели. А потом Гольденштерну в ее черепе опять стало страшно – и вместе с ним ей тоже.
Произошло это на Истории Искусств – предмете безобидном и скучноватом, посвященном главным образом культуре позднего карбона – так называемому гипсовому веку. Гольденштерн этот предмет весьма любил.
Преподавательница, старенькая Анна Натальевна, не мучала учащихся строгостями. Она была из идейных сердоболок, называла лицеистов «детками» и не упускала случая пнуть павшую династию – даже провела один раз урок на тему «Трагедия и подвиг русского народа как кормовая база семьи Михалковых». На уроке показали лихой киноотрывок про ограбление поезда, а потом Анна Натальевна долго рассказывала про Михалковых-Ашкеназов.
Оказывается, династия произошла не из чресел великого русского режиссера – клонов вырастили из нескольких волосков его левого уса, сохранившихся в качестве вещдока в архиве Департамента Юстиции. Михалковы не размножались обычным порядком – по мере необходимости их, как выразилась Анна Натальевна, «допечатывали». Ашкеназами династию называли потому, что в ее геном были добавлены сегменты кода Четырех Великих Матерей, от которых вела род почти половина евреев-ашкеназов. Это превратило клонированных государей в галахических евреев по DNA-Галахе. Вдобавок их сделали еще и генетическими неграми – во всяком случае, people of color по американским понятиям.
– Однако никакой дополнительной легитимности России это не добавило, – подвела Анна Натальевна горький итог. – Увы, дело было не в генах, а в контроле над ресурсами. И сейчас дела обстоят точно так же. Только ресурсы уже не там, – она показала в пол, – а вот тут…
И она постучала себя костяшками по голове тем самым жестом, который так любил коуч по трын-трану.
- Предыдущая
- 19/21
- Следующая