Сон ведьмы - Доннер Флоринда - Страница 21
- Предыдущая
- 21/53
- Следующая
— Упаси бог, Пэтра, — сказал мэр, крестясь, — не делай из мухи слона.
Какой вред в деревьях и играх? Посмотри, как детям это нравится.
Проворчав что-то неразборчивое, она хотела было уйти, но вдруг остановилась: — мне стыдно за дона Серапио! Он более чужд нам, чем истинные иностранцы. Мне стыдно за то, что он более чужой нам, чем даже его жена. Благодаря им большинство детей в городе не получит подарков трёх волхвов шестого января, как то полагается каждому доброму христианину, — она достала на прилавок пачку сигарет, — сейчас они собирают их на рождество, — продолжала она, — называя каких-то типов Санта Клаусами. Это позор!
Прислонясь к двери, она угрожающе рассматривала мэра, не замечая, что сигарета из её рта давно упала на пол. Она потянулась к полуоткрытой бутылке рома рядом с бильярдным столом и пропустила стаканчик, шепча что-то про себя.
Улыбнувшись, Лоренцо ясно вспомнил тот день, когда грузовик, нагруженный необычными ароматными деревьями, приехал в город. Дон Серапио, фармацевт, назвал их рождественскими ёлками. Он заказал их в Каркасе вместе с украшениями и пластинками европейских рождественских песен.
Не желая уступать друг другу, друзья дона Серапио вскоре последовали его примеру и, уплатив кучу денег за хрупкие деревья, выставляли их так, чтобы они были заметны в их жилых комнатах.
К большому огорчению старых родственников, живущих в этих домах, деревья ставили рядом, а то и прямо в тех местах, которые по традиции отводились для рождественских сцен.
Открывая окна, чтобы каждый прохожий мог заглянуть и услышать незнакомые мотивы «тихой ночи» и «танненбаума», женщины украшали тощие веточки стеклянными шарами, бусами, золотой и серебряной мишурой и снегом из ваты.
Шорох дребезжащей занавеси рассеял воспоминания Лоренцо. Он помахал рукой мужчинам, покидавшим бар, а затем принялся расставлять бутылки на полках. Его взгляд остановился на маске, засунутой за дешёвые статуэтки богородиц, святых и страдающего Христа. Фигурки дарили бедные клиенты, которые не в силах были оплатить спиртное. Он вытащил маску. Это была маска дьявола с огромными рогами. Её оставил приезжий из Каркаса. Он не смог оплатить заказанный стакан рома.
Прислушиваясь к тому, как Пэтра гремит горшками и кастрюлями на кухне, он поставил маску обратно на полку. Вместо того, чтобы запереть бар, он вытащил своё кресло-качалку на тротуар. Широкие ветви древних деревьев на площади резко вырисовывались на бледном предрассветном небе.
Он неторопливо раскачивался взад и вперёд. Сквозь полуприкрытые веки он следил за стариками, которые, наверное, никогда не спали на рассвете.
Они сидели у своих дверей, беседуя и вспоминая поминутно детали прожитых дней с какой-то всё возрастающей живостью.
Сквозь тишину плыла мелодия. Через улицу прямо на Лоренцо смотрела Бирджит Брицена, жена фармацевта. Это звучало её радио. Ему стало интересно, проснулась ли она только что или тоже ещё не ложилась.
Её лицо было безупречно овальным. Уголки её маленького, чувственного, прекрасного рта выражали вызов и нахальство. Её жёлтые волосы оплетали голову косой, а холодные голубые глаза, казалось, блеснули, когда она улыбнулась ему.
Он кивнул ей в знак безмолвного приветствия. Он всегда немел в её присутствии. С первого дня, как он увидел её, она была для него идеалом красоты, — это из-за неё я прожил до сорока лет, так и не женившись, — подумал он. Для него все женщины были привлекательны и неотразимы, но Бирджит Брицена была более чем неотразима, она была действительно недосягаема.
— Почему ты не зашёл к нам вечером на рождественские игры? Сегодня вечером будет рождество Евы, — прокричала она через улицу.
Старики, дремавшие у своих дверей, внезапно оживились и повернули головы к владельцу бара. Нетерпеливо усмехаясь, они ждали его ответа.
До сих пор Лоренцо постоянно отказывался от приглашений дона Серапио.
Он не мог терпеть важного вида фармацевта. Ему претила его неуступчивость в попытках убедить всех знакомых и близких в том, что он самый влиятельный человек в городе, и что только он может служить примером цивилизованного человека.
Но каким несносным ни казался ему этот мужчина, Лоренцо не мог сопротивляться приглашению его жены. Громким голосом он пообещал Бирджит Брицене, что придёт этим вечером. Он затащил в дом своё кресло и отправился спать в заднюю часть дома, довольный и уверенный в себе.
Одетый в белый льняной костюм, Лоренцо вышагивал по своей спальне, испытывая новые лакированные туфли. Это была большая комната, заставленная тяжёлой витой мебелью из красного дерева. Она стояла прежде в гостиной, но отец перестроил её несколько лет назад в небольшой бар. Лоренцо сел на постель, снял туфли и носки и надел матерчатые сандалии.
— Я рада, что ты не зря старался, — отозвалась Пэтра, входя в комнату, — нет ничего хуже, чем неудобная обувь. Она делает человека абсолютно ненадёжным.
Её небольшие тёмные глаза одобрительно засияли, когда она осмотрела его костюм, — и всё же ты никогда не заманишь Бирджит Брицену обычными средствами, — заявила она, поймав его взгляд в зеркале, — эта иностранка отзовётся лишь на хитрости ведьмы.
— Неужели? — пробормотал Лоренцо, пожимая плечами с напускным безразличием.
— Не в этом ли причина того, что ты хотел увидеться с ведьмой?
Попросить приворотное зелье для Музии? — подзадоривала она его, скрестив тонкие руки на плоской груди. Понимая, что он не посмеет ответить, она добавила: — ладно, но почему ты не следуешь совету ведьмы?
Лоренцо усмехнулся и внимательно посмотрел на свою тётку. Она жутким образом знала всё, что было в его мыслях, а её оценка всегда была точна.
Пэтра поселилась в доме после смерти отца. Ему было тогда десять лет.
Она не только присматривала за ним все эти годы, но и заведовала баром до тех пор, пока он не вырос и не стал справляться с этим самостоятельно.
— Бирджит Брицена ответит только на уловку ведьмы, — угрюмо повторила Пэтра.
Лоренцо осмотрел себя в зеркале. Он был слишком мал и приземист, чтобы выглядеть достойно. У него чересчур сильно выступали скулы, рот был тонким, а нос большим. Однако он без смущения любил женщин и знал, что женщины любят мужчин такого образа поведения. Но любить Бирджит Брицену — что можно желать более? И он желал её больше всего на свете.
Он никогда не сомневался в силе ремесла ведьм. Рекомендации ведьмы в том, как соблазнить иностранку, однако, были слишком необычными, — приворотное зелье готовят для людей, не имеющих силу идти прямо к душе вещей, — говорила она ему, — любая исполнит твоё желание, твоё самое серьёзное желание, если у тебя имеется достаточно силы, чтобы желать прямо в душу вещей. У тебя есть маска дьявола. Попроси маску соблазнить Бирджит Брицену, — он решил, что всё это слишком неясно. Он был очень практичен и мог полагаться только на что-то конкретное.
— Ты знаешь? — спросил он, взглянув на свою тётку, — бирджит Брицена сама пригласила меня к себе в дом.
— Она наверное пригласила полгорода, — цинично ответила Пэтра, — а не приглашённая половина тоже будет там, — она встала, но прежде чем оставить комнату, добавила: — я не предлагаю тебе — не ходить к Бирджит Брицене. Но запомни мои слова. У тебя ничего не получится с помощью обычных средств.
Он отбросил совет ведьмы из-за того, что больше не хотел соблазнять шведку; он хотел, чтобы она любила его, пусть даже на мгновение. В этот миг эйфории он подумал, что до встречи осталось менее часа.
Парадная дверь и окна дома Брицены были открыты настежь. Даже с площади можно было увидеть высокую ель в гостиной, которая пылала бесчисленными яркими огнями во всём своём великолепии.
Лоренцо вошёл в дом. Что-то здесь напоминало железнодорожный вокзал.
В патио на возвышающейся платформе были расставлены ряды стульев. Из гостиной вместе с мебелью из ивы вынесли кожаные кресла, диваны и сафьяновые табуретки. Мальчишки и девчонки носились босиком, таща на буксире своих матерей, которые на ходу пытались поправить их костюмчики.
- Предыдущая
- 21/53
- Следующая
