Травница (СИ) - Гуйда Елена Владимировна - Страница 7

- Мр-мяу?! – поинтересовался Малек.

- Сон приснился, - ответила Ижка хрипло и сдавленно, сжимая руку в кулак и ощущая, как по ладони растекается что-то тёплое и липкое. – Или не сон?!..

Лунный свет просочился в окно и упал прямо на сундук с бабушкиным наследством, словно звал, подсказывал, направлял.

Казалось Ижее, даже противные пауки замерли по углам.

Девушка спустила ноги на пол, не замечая вгрызающегося в голые ступни холода. Словно зачарованная, приблизилась к сундуку, откинула крышку.

- …Кровью связываю! – прошептала она и приложила руку к кожаной обложке  старой ведьминской книги.

И в то же мгновение будто тёплый весенний ветер дохнул в лицо, пробежался по дому. Закололо ладони, сжалось сердце и помчалось вскачь. С этим ветром Ижея вдыхала силу, настоящую, родную, чувствовала, как растекается она по венам, открывает глаза.

Позволяет видеть то, чего ранее не видела и не слышала… И книга открылась.

ГЛАВА 10

ГЛАВА 10

«Оборотень, ещё зовущийся перевёртышем, полузверь-получеловек. Он может принимать звериное обличье и видит и слышит, как зверь. Имеет прямую связь с луной. Чем полнее луна, тем сильнее зверь в перевёртыше. И в полнолуние, даже если и не перекинется зверем, инстинкты в оборотне берут верх».

Ижка бросила осторожно взгляд на Яррея. Сразу вспомнилось, как он о полнолунье спрашивал, и стало не по себе. Мороз по коже пробрал. Кого она домой притащила?! Просто раненого или…

Ох!

«У оборотней, как у волков, одна любовь на всю жизнь. Если оборотень встретит свою истинную пару, то никогда не сможет от неё отказаться, бросить, причинить вред. И ценой собственной жизни будет её защищать».

Девушка вздохнула и поджала губы. Разве так бывает? Ижка прикрыла глаза, припоминая, кто жил со своей парой хотя бы в ладу. И как-то не много и насчитала. Разве что Валена да Маришка… Дарена. О почему-то Ижке казалось, что ей счастья не сыскать вот такого. Простого. Хотелось, конечно, и рубашки расшивать мужу обережными узорами, и детей качать в резной колыбели, но теперь…

Ведьме нет счастья меж людей. Нет места любви простой, человеческой, семейному теплу. Цена ведовству всегда такова. Не выдержит мужик жену знающую рядом. Разве что и сам ведьмак, но где же его найдёшь здесь?

Бабка всю жизнь одна прожила. Мать с табором ушла. Прабабка, рассказывала бабушка, тоже век одна доживала. И вздыхала как-то бабуля, что, может, проклятье какое на ведьмовском роду. А Ижка всё больше в то верить начинала.

Только сердце дурацкое чуть с ума не сходило, стоило с Ярреем взглядом встретиться, да мороз по коже пробегал, а по венам огонь. А кто из деревенских парней окликнет, так едва могла дождаться, чтобы отвязаться от них. И разве будешь жить с человеком, когда и три слова выслушать тяжко?

А Яррей… Ижка взглянула в окно – из-за леса выглянула полнеющая луна. Ещё чуть и оставит её чужак. И от этого сердце обрывалось почему-то!

Ижка снова опустила взгляд, скользя по неровным строчкам, писаным разной рукой. Может, когда-то и Ижка чего припишет в родовую книгу?

«Истинный облик перевёртыша можно через зеркало увидеть». Беда только – последнее бабуля разбила, когда злого духа поймала и отрезала ему путь обратный. А теперь или идти в город, или ждать торговцев… Может, к тому времени Ижке уже и зеркала не понадобятся.

Девушка растёрла лицо ладонями и захлопнула книжку. При таком свете глаза уставали быстро.

- Мя-а-ау! – тревожно откликнулся Малёк, взглянув на неё каким-то умным, почти человеческим взглядом. В книжке о Мальке целых две страницы написаны.

Кто бы подумал, что привычный Малёк – хранитель рода ведьмовского?! Ижка смотрела на него, и как-то не верилось. А если приглядеться… Мало какой кот, словно тень, за хозяйкой бродит, такой скверный характер имеет и живёт так долго.

Только что человечьим языком не говорит.

- Мр-р!

Ижка на него шикнула, дабы не разбудил идущего на поправку Яррея. И, завернувшись в платок, шмыгнула на улицу, прикрыв за собой дверь.

Тяжко на душе было. Как камень кто взвалил на грудь, а как сбросить – неизвестно!

Ночь ранней осени дышала туманом и теплом. Тихо так было. Ни собаки не лаяли, ни люди не заговорят, ни филин не угукнет. Даже лиса, особо охочая до лёгкой в это время года добычи, не тявкала.

Ижка хмурясь смотрела от крыльца на жавшиеся в долине домики, прикрывающиеся клочьями тумана. На тянувшуюся полосу леса.

Половинка луны, зацепившись за тучу, едва разбрасывалась бледным светом.

Девушка нахмурилась. Что за дурное чувство? Что за предчувствие? Откуда?! Или просто показалось?

- Надо отдыхать больше, - пробормотала она себе под нос, спустившись с крыльца и заглянув за угол. Может, там чего? Но хоть кругами дом обходи – пусто и спокойно. И пёс спит, как щенок новорождённый.

И едва, выдохнув и отмахнувшись от своих предчувствий, развернулась, дабы в дом вернуться, как совсем рядом раздался волчий вой. Протяжный, заунывный, словно душу вытягивающий. У Ижеи сердце в пятки ушло. Слышала его уже девушка. Такой же протяжный, заунывный, ни с чем такой не перепутаешь… Волчий вой!

Волки в деревне – жди беды. И сразу так страшно стало. Волки – предствестники суровых зим, голода и войн. Ижке бабка об этом говорила. Но сама девушка в деревне их ни разу не видела. Да она вообще их не видела – разве что того оборотня…

А если это он и был?

Но как ни вглядывалась девушка в ночной полумрак, ничего разглядеть не могла. Может, всё же почудилось? Подменыши балуют. Дразнятся.

- Точно так! – решила Ижка и уже хотела вернуться в дом, как…

- Ты чего не спишь? – раздалось неожиданно в полной тишине, и Ижея едва с крыльца не свалилась. Сердце подскочило к горлу и ухнуло в живот.

- Чур меня!!! Ты… ты… ты чего? – запинаясь и заикаясь, а ещё дрожа и осеняя себя защитным знаком, спросила Ижея. – Чего встал? Едва в себя пришёл! Я зря с тобой вожусь. Не жалеешь себя…

- Не выходи ночью из дома! Одна! – процедил сквозь зубы Яррей, не обратив внимания на её ворчание.

Вот кто ей ещё не указывал. Сам едва на ногах держится, на косяки опирается, а всё туда же. Но в то же время Ижка была рада, что поднялся. А и немножко стало грустно. Ведь если так пойдёт, то совсем скоро травница снова останется с котом, псом, козой и курицей в пустующем доме.

- Идём, помогу до кровати дойти, - не ответила на его очередное рычание Ижея. – Увидит тебя кто – бед не расхлебаю.

Но Яррей словно не слышал. Осторожно, будто не мог решить, правильно ли делает, поправил светлую прядь, упавшую Ижее на лицо. И, как зачарованный, глядя ей в глаза – провёл костяшками пальцев по её щеке.

Ижея замерла, как громом поражённая. Впервые у неё так сердце колотилось: то останавливалось, то пускалось вскачь. Впервые дыхание перехватывало, а ноги отказывались слушаться. И глаза. Его странные глаза притягивали, манили… И зрело в груди такое чувство, что именно он тот единственный, кого она ждала.

Что это было? Магия какая?

Ижка отпрянула, тряхнула головой, прогоняя наваждение.

И с какого перепугу это Яррей так к ней? Слышал-таки, что Ивек говорил!

И сразу душа словно коркой льда подёрнулась.

- Не стой тут! – холодно велела она. - Ты поправишься – уйдёшь, а мне ещё жить в этой деревне! Сплетни мне ни к чему.

И пусть самой от этих слов горько было, но в них была чистая правда. А правда вообще редко когда сладкой бывает.

Яррей сделал шаг к девушке, и сразу стало так тесно на маленьком крыльце, склонился к Ижке, обдавая её тёплым дыханием:

- Сама не прогонишь – не оставлю тебя! – прошептал он совсем тихо.

И глупое девичье сердце запорхало от счастья вопреки всему, что Ижея знала, понимала и во что верила.

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

“Человек говорит, судьба смеется”

В доме травницы Ижеи было тихо-тихо. Только домовой шуршал под печкой, придумывая очередные шалости на голову молоденькой ведьмы, да Хранитель вылизывался и умывался – гостей ждал.