Предателей (не) прощают (СИ) - Суботина Татия - Страница 39

– Та-а-ак, – нахмурилась я. – Пойдем-ка мы на воздух.

– Он умер. Почему он умер? – отчаянно закусила нижнюю губу Славная.

Вику трясло, словно в лихорадке. Мы вышли в коридор, мне пришлось поддерживать девушку за талию, сама она шаталась из-за нетвердой походки пьяницы. А потом вдруг ее ноги подкосились, словно сломанные веточки.

– Артем! – заметила друга. – Помоги!

Славная хоть и была хрупкого телосложения, но удержать ее на весу я бы точно не смогла. Хорошо, что Широкий быстро среагировал, подхватил девушку на руки.

– Что с ней? – встревожился он.

– Хотела бы я знать… – Сердце зашлось от тревоги, девушка закатила глаза. – Вика, э-эй!

Пришлось легонько похлопать ее по щекам, чтобы пришла в себя.

– Вика, что с тобой? Что болит? – допытывалась я.

– Са… хар, – прошелестела Славная.

– Что? – Мне такой ответ абсолютно ничего не дал, а вот Широкий весь подсобрался.

– Упал? Поднялся? – напряженно уточнил он.  – Эй! Не смей отключаться, слышишь?!

Одно слово отняло у нее столько сил, что девушка вспотела, начала надсадно дышать, а потом и вовсе потеряла сознание.

– Твою мать! – взревел Артем.

– Ты что-то понял? – У меня затряслись руки и ноги.

– Похоже, она диабетик, – ответил друг, а потом сорвался с места вместе с Викой на руках.

Я никогда не видела, чтобы он так быстро бегал.

– Ты куда?!

– В больницу!

– Артем! – Я побежала следом, но была остановлена его криком.

– Захвати ее сумочку и спускайся к моей машине! – скомандовал Широкий.

Я поддалась панике, а он, похоже, прекрасно знал, как действовать в такой ситуации.

Даже страх встретиться с Давыдовым или Ольгой не остановил меня от возвращения в приемную, где я быстро отыскала сумочку Вики.

Когда я спустилась, Артем уже завел двигатель, а Славная лежала на заднем сиденье автомобиля. Все так же без сознания. От одного ее вида у меня затряслись коленки.

Друг выхватил сумочку и тут же тронулся с места.

– А я?!

– Каждая минута на счету! – закричал он. – Я позвоню.

Машина так резко набрала скорость, что у меня дыхание сперло от страха.

И как я могла подумать, что Вика плетет гадкие интриги за моей спиной? Хоть бы с ней все было в порядке!

Вместо Вики приемную заняла Люба из кадров, она частенько подменяла Светочку, а мой рабочий день завершился, так и не начавшись. Вот такая диверсия.

Домой я решила добираться пешком, привез-то меня на работу Широкий, такси вызывать не хотелось. Расстояние хоть и было немаленьким, но вполне посильным. Погода стояла отличная – последние летние деньки радовали теплом. Да и голову проветрить не мешало.

И хоть в груди все ныло от душевной боли, но мир вокруг не изменился. Он не выцвел, не потерял своей привлекательности, и даже небо не поменялось с землей местами. Человеческий организм уникален: когда кажется, что больше не выдержишь, сорвешься, неожиданно открывается второе дыхание, резерв. Ты отталкиваешься от дна и выплываешь наружу – вновь упоительно жить.

Однажды я уже это проделала. Смогу и теперь.

В первые дни после того, как Давыдов улетел в Америку, мне жить не хотелось. Только мысль, что внутри меня уже растет жизнь, заставляла вставать с постели и полноценно питаться.

Тайну своего интересного положения мне тогда удалось хранить почти два месяца. Живот поначалу вообще особо не рос, это после двенадцати недель я стремительно стала превращаться в шарик на ножках, а на раннем сроке визуально почти ничего не менялось.

Родители активно строили планы по поводу моего будущего студенчества, я же набиралась храбрости, чтобы их разочаровать. Лампа громко уволилась из театра своего несостоявшегося любовника и пыталась утвердиться в новой труппе, поэтому репетировала с утра и до поздней ночи. В то время мне легче было пропадать у Лампы дома, чем с родителями, которым приходилось постоянно врать.

Бабушка мне казалась погруженной в свой творческий мир, неспособной сложить два и два. Иллюзия развеялась неожиданно, как раз во время прогона очередной пьесы. Я мучилась тошнотой, а Лампа вдруг сорвалась на кухню.

– Выпей, Шуша, полегчает, – вернулась она со стаканом мятной воды с лимоном.

– С-спасибо… – отказываться я не стала.

– Только мелкими глотками, детка, – сказала под руку она. – Я когда отца твоего носила, лучшего средства унять тошноту не нашла.

Я тут же благополучно подавилась.

– Ты?.. – выпучила глаза, как только откашлялась.

– Шуша, ты еще, по сути, такой ребенок, – покачала головой Лампа. – Ну конечно, я давно догадалась о твоем интересном положении! Чай опыт-то имеется.

– А-а-а…

– Родители не знают, Князевы своих не сдают! – гордо вздернула подбородок она. – Даже своим…

Бабушка и не сдала. Я сама с успехом с этим справилась.

Токсикоз мучил меня почти весь первый триместр. И в очередной раз, когда я вернулась из туалета, мама не выдержала.

– Не нравится мне твой желудок, Машуня, – сказала она. – Надо бы показаться врачу.

Вся семья собралась в гостиной чаевничать. Даже Лампа забежала на огонек.

– Не надо, – промямлила я, чувствуя, как вся кровь вдруг прилила к голове. – Я уже была.

– Да? – выгнула брови мама. – И что же он сказал?

– М-м-м… – я впала в ступор.

– Маш? Что-то серьезное? – побледнела родительница, папа отложил газету в сторону и тоже посмотрел на меня.

– Ничего смертельного, естественный процесс, – пришла на выручку Лампа, видя, что у меня язык отняло, даже двух слов связать не могла.

– Что? – захлопала ресницами мама.

– Что-что, – закатила глаза глава рода Князевых. – Бабушкой и дедушкой вам скоро быть, а мне примерить звание прабабки, вот что.

Отец разлил чай – рука дрогнула, и он выронил чашку. Мама же села прямиком мимо стула.

– Мама! – кинулась я к ней.

– Маша… – прохрипела родительница. – Это правда?

– Правда, – бежать было некуда, когда признание сорвалось с моих губ, и самой стало легче.

– Вова, – не своим голосом выдала мама, схватившись за сердце, – неси капли.

Папа метнулся на кухню, мы с Лампой помогли матери добраться до дивана. У меня руки-ноги затряслись от одной мысли, что довела родного человека до сердечного приступа.

– И что ты собираешься делать? – метнула на меня полный надежды взгляд родительница.

– Рожать буду.

– Рожать?! – взревела она. И куда только состояние умирающего лебедя делось? Папа как раз вернулся с каплями, его рука с протянутым стаканом была безжалостно отодвинута в сторону, словно досадное препятствие. – Еще молоко на губах не обсохло, а рожать собралась? Диплом кто получать будет? Учиться?!

Лампа оттянула меня в сторонку, расхохоталась и зааплодировала.

– Браво, Наталья! На бис! – подначила она невестку. – А ведь раньше я свято верила, что природа на тебе отдохнула в плане актерских способностей, как с Володей. На самом деле ты просто хорошо их скрывала за аналитическим складом ума.

– Не сейчас, мама, – скривилась моя родительница и зашипела не хуже кобры: – Все твой гаденыш виноват!

О ком именно зашла речь, я поняла сразу. Тут и ванговать не стоило. Родителям никогда Ваня не нравился. Несколько раз они даже пытались запретить нам встречаться, только вот я считала себя слишком взрослой, чтобы поддаваться на такие манипуляции.

Нельзя отбраковывать людей по статусу, количеству денег или непутевым родителям. Это неправильно! Об этом мое мнение совершенно не поменялось, но вот насчет другого… Возможно, материнское сердце не обманывало, мне не стоило влюбляться в Давыдова.

– Вот где он сейчас? – ярилась мама. – Сделал дело, получил свое и улетел? Скотина малолетняя!