Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 44

Мэт не должен был трахаться с Фелнером! Не должен был! И теперь не оставил Тому выбора. Том не допустит, чтобы его приказам не подчинялись. Мэт должен это понять. Пусть убирается прочь. Без него будет трудно, очень трудно. Может быть, Том и не справится с грузом, который взвалил на себя. Но, все равно, оскорбления он терпеть не будет. Надо бы еще проучить и Фелнера. Но не сейчас. Когда-нибудь потом. В конце концов, Фелнер не был виноват: он не получал никаких предупреждений от Тома. А перекрыть ему музыкальную карьеру всегда успеется. Нет, сначала Мэт. Порвать с ним. Указать место этому мальчишке, вылезшему из неведомой, грязной дыры. Пусть уползает назад, в ту же задницу. Мэт еще узнает, кто такой Том Бреннан и на что он способен!

Обидно, очень обидно. У его жены – Горгоны – должно быть, сейчас настоящий праздник, тут Мэт был прав. Проклятье, она опять подомнет всё под себя! Том обхватил голову руками и застонал.

Потом снова посмотрел на дрыхнувшего в его постели парня. Том даже не помнил его имени. То ли он подцепил его в каком-то кабаке. То ли вызвал из эскорта. Да какая к черту разница? Он даже не помнил, как трахался с этим парнем. Или они даже не трахались? А, плевать.

Мэт, Мэт, ну почему именно Фелнер? Почему? Да, Том не был идиотом. Он понимал, что Мэт любит не его, а высокое положение, которое Том занимает, и огромное состояние. Но, кстати, Мэт на практике оказался не таким уж требовательным любовником. Подарки принимал, но никогда ничего не клянчил. Не просил купить ему виллу во Флориде или роскошный автомобиль, как иные любовники Тома. Хотя и не скрывал своей любви к красивой жизни. И по ряду неуловимых признаков Том видел, что богатая жизнь для Мэта привычна, он умел жить в роскоши безо всякого снобизма, а это особое искусство. Откуда это было в нем? Наверняка, жил прежде с богатым любовником.

Том готов был принимать то, что Мэт не питает к нему особых чувств. Да, по большому счету, чувства Мэта были Тому безразличны. Ему просто нравилось, что он получил во владение молодого, красивого и опасного хищника. Но если хищник не слушается приказов хозяина, он должен получить пинка под зад. И Том испытывал мрачную гордость оттого, что дал Мэту пинка.

Но теперь его жгла мысль о том, что Мэт, скорее всего, уйдет к Фелнеру, этому ничтожеству, а он, Том Бреннан, снова останется один. Один. Тому было слишком хорошо знакомо чувство одиночества, с которым он жил… да почти всю жизнь. Исключением была давняя романтическая любовь к парню, с которым он играл в одной бейсбольной команде. Любовь, которой не суждено было продлиться долго. Тот парень, в конце концов, послал Тома куда подальше, обозвав его тупым, эгоистичным ублюдком. Том смертельно обиделся и сумел, благодаря связям родителей, основательно испортить парню жизнь. Обидчику Тома прочили блестящую карьеру финансиста, а в итоге он сумел устроиться лишь жалким бухгалтером в какой-то третьеразрядной компании грузоперевозок. Что с ним стало потом, Том не знал и не интересовался. Его жажда мести была удовлетворена, но он так и остался одинок. Многочисленные любовники и любовницы не спасали от одиночества.

Была еще женитьба по настоянию отца. Женитьба на женщине, которая была ему безралична и которой он тоже был безразличен, но которая была умна, прекрасно его понимала и принимала таким, каким он был. Именно эта готовность понять и принять и привлекла Тома в русской красавице Елене. А еще то, что она, не имевшая в ту пору ни денег, ни американского гражданства, полностью зависела от него. И от нее не стоило ждать неприятностей, какие ему могли доставить хорошо знающие свои права дочки американских миллиардеров, которых ему сватали. Он выбрал именно эту женщину и не ошибся. Элен родила ему двоих сыновей. Она взяла себя управление гигантской корпорацией, избавляя Тома от тысячи забот. Но все это, конечно, не избавляло его от одиночества и осознания собственной никчемности, которое он пытался прятать за внешним блеском и любовными похождениями.

Появление Мэта все взорвало. Том сам не понимал, почему. Чем Мэт отличался от остальных его любовников? Он ведь был не лучше чем они: любил деньги, блеск, роскошь, был циничным, алчным, беспринципным. И вовсе этого не скрывал, даже бравировал своей порочностью. Наверное, дело было в том, что Мэт стал единственным в бесконечной череде красавчиков, кто дал Тому больше, чем красивое тело и сладкую задницу. Мэт дал Тому возможность. Возможность превратиться из короля без королевства в настоящего повелителя. Возможность поверить в свои силы. Возможность бороться и побеждать.

Именно это завораживало Тома в Мэте. Именно это заставляло его вновь и вновь желать Мэта, несмотря на все доводы рассудка, аргументы супруги и предупреждения службы безопасности.

И вот теперь… Том снова смотрел на дрыхнувшего в его постели парня. Смазливого и сладкого, с холеным личиком и отшлифованным телом шлюхи. Мальчика на одну ночь. Теперь Тома снова ждала череда мальчиков на одну ночь. Может быть, на две. Эти тупые, алчные бляди с яйцами не заменят ему Мэта. Мэта вообще никто не заменит. Таких как Мэт больше нет.

Нет, Мэт не слаще других мальчиков. Он вообще не сладкий. Он хищный, опасный, дерзкий, наглый. Он любит подчиняться сильным, а с ним Том чувствовал себя сильным. Для Тома это было важнее всего: чувствовать себя сильным. Советы, которые нашептывал ему на ухо циничный любовник, были уже вторым делом. Главное – ощущение силы. Это давал Тому только Мэт. А что теперь?

Том снова обхватил голову руками и жалобно заскулил как побитый пёс. Мэта нельзя было выгонять. Надо было устроить ему порку, на сей раз безжалостную порку! До кровавых ран. А потом… потом бы они занялись сексом, безудержным сексом, и Том трахал бы Мэта так, что тот визжал бы на всю округу. И все было бы улажено. Но теперь все кончено. Он не может просить Мэта вернуться, потому что это будет проявлением слабости. А он, Том Бреннан, больше никогда не позволит, чтобы его считали слабым.

Не позволит… Том скривился как от зубной боли. Он знал, что позволит. Еще как позволит. Да жена и спрашивать его не будет. Она просто снова возьмет в руки все. Все, что Том отвоевал благодаря Мэту.

Мэт был сном. Ярким, феерическим, захватывающим. Безумной вечеринкой с немереным количеством спиртного. Теперь наступило тяжкое похмелье. Том снова покосился на парня в постели. Нет, он его не хочет!

Том принялся расталкивать парня, но тот категорически отказывался просыпаться, зарывался головой под подушку, отбрыкивался. Из-за этого голова Тома, и без того раскалывавшаяся, разболелась еще сильнее. Он выругался, набрал вызов охраны.

- Эш? Это я. Сейчас пойду принимать душ. Когда вернусь, спальня должна быть пустой. Да. По обычной схеме. Дайте этому типу денег и пинка под зад.

Черт, где-то же был виски… А, вот полупустая бутылка на полу. Том жадно глотнул прямо из горла. По телу стало разливаться блаженное тепло, боль начала притупляться.

Алкоголь принес физическое облегчение и чуть затуманил чувство пустоты, но лишь чуть-чуть. На самом деле все было плохо. Очень плохо. Даже ужасно. Пустота. Вокруг была пустота. И ей не было конца. И уже не будет.

Но в эту пустоту вдруг ворвался звонок телефона. Том недовольно поморщился. Ему и так плохо, кому еще понадобилось донимать его какими-то проблемами?

На проводе был Скелтон.

- Том? Доброе утро. У меня тут есть кое-какие новости.

***

Москва, сентябрь 2015 года

Элен задерживалась в Москве вопреки первоначальным планам. Переговоры затягивались. Ее встречи с людьми из кремлевских башен приносили плоды, однако дело продвигалось медленно. Но покидать российскую столицу без результата Элен не собиралась. Она никогда не сдавалась без боя, и сейчас твердо была намерена получить гарантии, что Brennan сможет продолжать бизнес в России на приемлемых условиях.

А вот выбить эти гарантии из московских чиновников было не просто сложно – почти невозможно. И дело было не в пресловутых «откатах» - это Элен как раз не смущало. Дело было в политике: отношения между Москвой и Вашингтоном все сильнее замерзали, возвращаясь к временам «холодной войны». Россия не скрывала заинтересованности в продолжении сотрудничества с Brennan и закупке ее высокотехнологичной продукции, но выдвигала условия, которые однозначно подставили бы Brennan под американские санкции. Нужно было искать обходные пути. И эти пути пролегали через Китай, где у Brennan были обширные производственные сборочные мощности. Причем не только официально принадлежащие американской корпорации, но и формально не имеющие к ней отношения, более того, считающиеся конкурентами Brennan. Семейство Бреннанов контролировало этих псевдоконкурентов через запутанную сеть подставных структур. Формально это были китайские бренды, причем Brennan время от времени даже подавала иски в международный арбитраж, обвиняя эти китайские фирмы в краже ее интеллектуальной собственности. Но это делалось лишь для отвода глаз. Прибыль от китайского «контрафакта», конкурировавшего с Brennan, шла все тем же Бреннанам. И, разумеется, немалая ее часть оседала на счетах китайской элиты. Часть этого «контрафакта», в принципе, могла поставляться в Россию. Но это было деликатное и рискованное дело, которое невозможно было провернуть без переговоров в Китае: причем не в деловых центрах, таких как Гонконг или Шанхай, а в центре политической власти Китая – Пекине.