Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 22

- Что, ожидал увидеть черные простыни и подушки, красные занавески и порнографию на стенах, как в борделе? - проследив за взглядом Андреаса, осведомился Матиас. - Как видишь, я почти аскет. Хотя квартира дорогая. Ну, это же Шёнеберг. Располагайся на диване. Что будешь: бренди, виски, водку, шнапс? Или предпочитаешь вино? Пиво не предлагаю, ты же у нас утонченный австриец. Говорят, для австрийца пиво – это пойло для плебеев. Впрочем, я и сам пиво не пью, разве что за компанию.

- На твое усмотрение, мне все равно.

- Надеюсь, у тебя нет завтра концерта? Я волнуюсь за твои руки, вдруг будут дрожать, - хмыкнул Матиас.

- Почему они должны дрожать? - не понял Андреас.

- После пьянки, - невозмутимо пояснил Матиас.

- Планируешь напиться?

- Похоже, мы оба напьемся. Наливаю виски, раз тебе все равно.

- Я думал, ты предпочитаешь водку, - заметил Андреас.

- Почему? - непонимающе уставился на него Матиас.

- Ты же из России.

- Ааа, - Матиас прищурился, - уже разузнал… Как интересно.

- Я всего лишь…

- Сначала выпить, - безапелляционно перебил его Матиас. - Остальное - потом.

- Мне со льдом, пожалуйста, - попросил Андреас.

- Обойдешься. Ты сам сказал, что я из России. Будешь пить виски из рюмки, как водку. Закусывать будем шоколадом.

Андреас слегка ошарашенно смотрел, как парень решительно наполняет большие рюмки, каждая граммов по сто.

- Сам напросился, - пожал плечами Матиас, проследивший за взглядом Андреаса. - Ну, за встречу. Пей, пей, до дна! Иначе обижусь. И буду молчать как русский партизан в фашистском гестапо.

Андреас помедлил, но осушил рюмку под бдительным взглядом Матиаса. Тот немедленно наполнил вторую.

- Матиас…

- В России говорят: “между первой и второй промежуток небольшой”, - Матиас произнес эту поговорку по-русски, затем перевел на немецкий. - Извини, но раз уж ты явился сюда, будь добр следовать моим правилам.

- Хочешь меня напоить?

- Я уже это делаю. Пей! Пей, пей. Иначе разговора не будет.

Андреас повиновался. Его щеки порозовели. Сидевший в кресле напротив Матиас внимательно смотрел на него.

- Пока ты не споил меня окончательно, расскажи, как попало к тебе это кольцо, - проговорил Андреас.

- Один любовник подарил, - Матиас закинул ногу на ногу и, подперев рукой подбородок и раскачиваясь в кресле, блядским взглядом уставился на собеседника. - Ему очень понравилась моя задница. Она ведь и впрямь хороша, правда?

- Как его звали? - быстро спросил Андреас.

- Послушай, это было… лет семь-восемь назад. Ты знаешь, сколько людей побывало в моей постели с того времени? Думаешь, я помню их всех? - презрительно пожал плечами Матиас.

- Не знаю, со сколькими ты спал, - сухо сказал Андреас. - Но того, кто подарил тебе это кольцо, ты должен был запомнить. Я никогда не поверю, что ты не помнишь.

- На самом деле помню, конечно, - небрежно бросил Матиас, продолжая раскачиваться в кресле и задумчиво любуясь кольцом на руке. - Именно благодаря этому подарку. И… еще кое-чему. Нет, в сексе ничем особенным тот парень не отличался. Зато самомнение просто зашкаливало. Да, я помню его. Такой светловолосый, курносый. С виду невинный мальчик с большими наивными глазками. Но на самом деле это была блядь еще та. Он трахался направо и налево. Как и я, впрочем.

- Как его звали? - нетерпеливо повторил Андреас, глаза которого загорелись при описании внешности давнего любовника Матиаса.

- Антон, - после паузы произнес Матиас.

- Вальковский? - едва не вскрикнул Андреас. - Антон Вальковский?

- Да, он, - с каким-то брезгливым видом произнес Матиас. - Такой развратный/, зажравшийся типчик, сынок богатенького папеньки. Очень богатенького. В России таких мальчиков называют “мажорами”. Помню, за ним постоянно телохранители таскались. Я с ним трахался несколько раз, так ты представь себе, меня даже при входе в его спальню обыскивали. Разве что в задницу не залезали.

- Ты знал Антона… - потрясенно проговорил Андреас, словно не слыша полных презрения слов Матиаса.

- Я многих знал, мой милый, - ухмыльнулся Матиас. - А что тебя этот Антон так взволновал? Он давно на том свете. Влетел в дерево на “феррари” на скорости чуть ли не 200 км/ч. Пьяный был, конечно. А может быть, обколотый, не знаю. В общем, смерть настоящего “мажора”. Жаль парня, конечно. А еще больше жаль, что я из него денежки не успел вытянуть. Богатенький был любовничек, да… А тебя-то как угораздило в него втрескаться? Ты что, бывал в России?

- Да, - задумчиво кивнул Андреас. - Да. Первый раз приехал десять лет назад. Мне тогда было всего 17 лет. Я участвовал в международном конкурсе имени Чайковского. И там познакомился с Антоном.

- А он разве был музыкантом? - Матиас равнодушно рассматривал свои ногти. - Вот уж не думал.

- Нет, он был просто зрителем. Он сам подошел ко мне после моего выступления. Сказал, что…

- Стоп, - Матиас вдруг поднял глаза на Андреаса. - Ты говоришь, что это было десять лет назад, так? А ведь этому Антону тогда еще и 16-ти лет не было. Ты что, несовершеннолетнего развратил?

- Я не спал с ним! - возмущенно воскликнул Андреас. - Никогда!

- Никогда? - Матиас непонимающе уставился на Андреаса. - Что, вообще ни разу?

- Нет, - с обезоруживающей улыбкой сказал Андреас. - Вообще ни разу. Я просто любил его. Очень любил.

Матиас посмотрел на Андреаса как на ненормального и продолжил любоваться своими ногтями.

- Я играл в московской консерватории, на конкурсе, в первом туре. Выступил неудачно. Сразу понял, что мне не то что первое место не светит, но даже второй тур под вопросом. Вышел в фойе совершенно расстроенный. Я так рассчитывал, что возьму главный приз, я столько сделал для этого! Мне тогда казалось, что жизнь кончена. И тут ко мне подошел он. Он был таким светлым-светлым, у него были такие лучистые глаза…

- Ну, ясно, - заметил Матиас. - Ты увидел ангела, который рассеял тьму в твоей душе и озарил ее небесным сиянием.

- …он сказал, что слушал, как я играю прелюдии Шопена. Поблагодарил меня. Сказал, что… я не помню уже его слов, но он говорил, что моя игра легла ему на сердце, что она ему была очень нужна, потому что он грустил о чем-то… Вроде бы ничего особенного не сказал, но так искренне благодарил… И да, он мне в тот момент показался ангелом, ниспосланным свыше.

- Как романтично, - губы Матиаса скривились. – И очень пОшло.

- Мне было 17 лет, я был романтиком. И он тоже.

- Он? - Матиас посмотрел на Андреаса как на ненормального и рассмеялся. - Этот Вальковский?? Хм, не знаю, не знаю. Может быть, в 15 лет он и был романтиком. Я с ним познакомился, когда ему было уже 18. И он был конченой шлюхой. Трахался направо и налево. Но секс с ним был так себе. Я и спал-то с ним только потому, что он был богатеньким, и папа у него был крутым бизнесменом. Можешь меня осуждать за это, мне плевать. Я, видишь ли, не из богатой семьи. Все детство прошло в глубокой заднице. Даже вспоминать не хочется. А мне тоже, знаешь ли, хотелось пожить всласть! Почему одним с детства достается все, катаются как сыр в масле, а другие должны в грязи ползать и даже не надеяться выкарабкаться?? Да, я подставлял задницу твоему драгоценному Антону, и не потому, что он мне так уж нравился. Это ты в него влюбился, а для меня он был просто одним из моих ебарей. Вот и все.

- Но он, получается, любил тебя, - эти слова Андреас произнес с нескрываемой болью. - Любил, потому что подарил тебе кольцо. Мое кольцо!

- Ревнуешь к покойнику? - усмехнулся Матиас. - Перестань. Давай лучше еще выпьем. За упокой его души. Не чокаясь, в России не принято в таких случаях чокаться. Пей, пей! До дна пей!

Андреас выпил. Матиас тоже.

- Что ты так зациклился на этом Вальковском? - спросил Матиас, откусывая от плитки шоколада и проводя языком по губам. - Его давно уже нет, и ты с ним даже не спал ни разу. Столько красивых парней вокруг. Мммм… Ты и сам красив.