Беспощадный рай (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 23

Я закрываю глаза, тихо ругаясь. Какая глупая, очевидная ошибка.

— А оттуда? Как нас выследил? Камеры в поле, где мы разгружали грузовик и где его бросили, были отключены.

— Хакнул военный спутник.

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова. Он умеет взламывать правительственные спутники? С каким гангстером я связалась?

Он знает, что я в шоке. В его смешке можно разобрать все виды удовольствия.

— Ты еще здесь, милая?

— Боже, меня действительно бесит твое самодовольство.

— О, не сердись. Признайся, что ты впечатлена.

Да, но я никогда, никогда, даже через миллиард лет не признаюсь в этом.

— Взлому техники, вращающейся вокруг Земли, тебя учили в школе мафиози?

— Ах, нет. Я постиг это задолго до того, как попал в мафию.

— Да неужели, — скучающе протягиваю я.

— Не так уж было и трудно. Спутники не защищены системами кибербезопасности, поэтому любой, кто имеет базовое представление о компьютерных системах и языках программирования, может обойти жалкие брандмауэры, установленные правительственными оборонными ведомствами. Я могу показать тебе, если хочешь.

— Великолепная идея. — Мой тон сочится сарказмом.

— Может пригодиться для одной из твоих будущих «подработок».

Нутром чую, что сейчас он старается не заржать, сукин сын.

— Я бы с удовольствием поболтала еще, но лучше заболею диабетом второго типа.

— Признай это, девочка. Ты считаешь меня очаровательным?

— Ты очарователен, как горящий сиротский приют.

— Никак не можешь перестать думать, что почувствуешь, когда я наконец поцелую тебя?

— Неужели рядом нет пули, под которую тебя нужно прыгнуть?

— Если бы я тебе действительно не нравился, ты зарезала бы меня в такси, когда у тебя была такая возможность. Или застрелила бы меня из пистолета, который стащила из тумбочки в моей гостевой комнате и спрятала в кармане.

Меня очень нервирует то, как он примечает каждую деталь.

— Мне следовало сделать и то, и другое. Смысл твоей жизни — стать донором органов.

Когда он разражается взрывом смеха, я не могу не улыбнуться. Но сохраняю спокойсвие в голосе, когда говорю:

— Смотри не подавись от смеха. Пока.

И, чертовски расстроенная, вешаю трубку. Затем, поскольку я предполагаю, что он наблюдает через скрытую камеру, кручусь в его мачо-кресле, как будто мне все равно.

Затем пишу Макс, что я все еще жива и что им с Фин нельзя возвращаться домой, пока не получат от меня сигнал. Если дьявол прав, и эти парни охотились за мной, а не за ним, то квартира небезопасна.

Через несколько минут я получаю смайлик с большим пальцем от Макс, но это не очень успокаивает мои нервы. Судя по тому, как мне везет, она, вероятно, думает, что «не ходи домой» — это код, означающий «у нас закончилась туалетная бумага».

Затем, с нарастающим чувством ужаса, я понимаю, что, если Киллиан знает этот номер телефона, возможно, он отслеживает мои сообщения. И что еще хуже, он мог следить за телефонами Макс и Фин... и использовать их, чтобы отслеживать геолокацию!

Если он может взломать спутник, чтобы найти нас, то манипулировать мобильным телефоном для него вообще проще простого.

Я посылаю Макс еще одно сообщение:

Новости: телефоны скомпрометированы. Уничтожьте как можно скорее. Переберитесь в свое тайное место. Уходите в затишье до тех пор, пока я не отправлю «все-чисто» код.

Макс требуется всего несколько секунд на ответ.

Пожалуйста, скажи мне, что ты больше не оскорбляла его!

Я повторяю:

ЗАТИШЬЕ ОЗНАЧАЕТ НИКАКИХ РАЗГОВОРОВ!

Затем вынимаю сим-карту из телефона и растаптываю ее каблуком. Убираю обломки в карман, не желая рисковать, оставляя в мусоре что-то, что он мог бы как-то использовать. Зная его, он, вероятно, создаст устройство наблюдения из крошек моего сэндвича с тунцом.

Около часа я брожу по пентхаусу и капаюсь в его ящиках, но не нахожу ничего личного, ничего интересного. Если у него и есть семья, то нет ни одной их фотографии. В библиотеке огромная коллекция книг, но ни одной безделушки на полках. Здесь нет ни комнатного растения, ни журнала, ни смятого чека из магазина. Пыли и той нет. Как будто он живет в музее.

В конце концов меня одолевает усталость. Я заваливаюсь на диван в гостиной, надеясь, что он один из супер-педантичных чистюль увидит меня в одной из своих камер и разозлится, что я не сняла обувь.

Я не хочу, но почти сразу засыпаю.

А просыпаюсь в объятиях Киллиана. Он несет меня к лифту.

— Расслабься, милая, — бормочет он, когда я начинаю панически блеять. — Я отвезу тебя домой.

Я замираю, мои глаза расширяются.

— Домой? Правда?

— Правда.

Мы входим в лифт, и двери закрываются. Кабина начинает спускать нас вниз.

— Эм, — смотря на его профиль, бормочу я, — ты можешь опустить меня прямо сейчас.

— Могу. Но не хочу.

Я задумываюсь на мгновение, но решаю, что у меня есть другие, более важные вопросы.

— Мне безопасно возвращаться домой?

Он поворачивает голову и смотрит на меня томным взглядом.

— Не можешь смириться с мыслью, что будешь от меня вдали?

Я подавляю в себе желанием треснуть его по плечу.

— Пожалуйста, скажи мне, что происходит. Те люди, которые напали на нас…

— Все мертвы, — перебивает он, и его взгляд темнеет. — И теперь я знаю, кто их послал и почему. Этот человек тоже скоро умрет.

Она всматривается в мое лицо, заставляя меня дрожать. Миллион вопросов проносится у меня в голове, но больше всего меня интересует один.

— Кто их послал? — спрашиваю я.

— Враг твоего отца, — с леденящей мягкостью отвечает он.

Он знает, кто я. Мое сердце замирает в груди.

Я не могу перевести дыхание или отвести глаза от глубокого, темного взгляда Киллиана. Мы молча смотрим друг на друга, пока лифт плавно опускается, унося нас неизвестно куда.