Мера человек: Выбор (СИ) - Изотов Александр - Страница 48

«Нет, не прав, Марк. Других таких же вселенных нет. Абсолют перенесёт его на несколько месяцев назад, но история должна будет произойти снова».

— Да и по хрену, — ответил «другой», — Уж я найду способ. Не для этого я столько прошёл, чтобы наткнуться на себя-тряпку.

Он презрительно посмотрел на меня.

— А ты был в Горах Ящеров? — неожиданно спросил я.

Тот поскрёб бороду:

— Это между Зелёным и Синим Приоратами? Нет. А зачем?

Я не ответил. Снова пошёл кругом вокруг него, внимательно глядя на копьё.

— Я тебя не понимаю, — двойник пытался подобрать слова, — Инфериор — это мир нулей. И сила, которую они получили в древности, обратилась против них самих.

Он говорил про то, что люди, звери, первушники — никто его не интересует. За нулей бы он ещё поборолся, но только у него другие дела. Как-нибудь в другой раз…

Когда Марк метнулся ко мне, я тоже рванулся вперёд. Хали помогла, влив каплю силы, а дальше… коснуться его копья, чтобы проснулась техника, попробовать обойти, вступить в борьбу.

— Семья, Марк! — «другой» прищурился, глядя в упор, — Это всё ради неё!

Нет, «другой Марк», я тоже — сильная воля. И это мне искать другой способ, не тебе.

Удачная ты копия или нет, я не знаю, но вот только сегодня ты пройдёшь обнуление.

Мои пальцы обхватили его кулаки, мы закружились, толкая друг друга и пытаясь выбить оружие.

— Ради семьи!

— Я знаю, — спокойно ответил я, бросая себя в нулевую меру.

Пусть спокойно спит Отец Апепов, баюкаемый демоном-Просветлённым.

В моей версии путешествия достойно захоронена Просветлённая в Горах Ящеров, я встречал проповедника в деревне Рогачей, и я вывел мастера Женю на чистую воду.

«Другой Марк» закричал, удивлённый сменой меры.

— Какого хрена? — он округлил глаза, — Просва пробудилась?!

Я молча вмазал кулак прямо в бородатую рожу. Копьё полетело в сторону, техника скорпионов уже не работала, зато вспомнились навыки рукопашной борьбы. Главное, не отпускать.

Вот только этот тоже был контрактником, его тоже гонял сержант, он тоже был телохранителем. Поэтому мой план оказался не таким простым, как казалось.

Мы катались по песку, мутузя друг друга, всё вокруг давно было залито кровью из разбитых носов. И мотивация у моего оппонента тоже была будь здоров.

— Ради неё, Марк!!!

Он орал, называя имена моей жены и дочери, и с каждым ударом я чувствовал себя предателем. То есть, бездумно уничтожать целый мир ради нескольких месяцев счастья с близкими — это нормально?

Не знаю, почему он был таким везучим, что память сохранилась. Но одно знаю точно — близких нам не накопируют.

Видимо, мои сомнения дали трещину, и в какой-то миг противник оказался сверху, отвешивая мне удары один за другим. Кровь заливала глаза, я пытался закрываться…

— Кротов! — рявкнул я.

— Что?! — он замер, услышав ненавистную фамилию.

— Он здесь, в Каудграде!

«Другой Марк» вытаращился куда-то на горизонт, будто пытался разглядеть этот самый город.

— Что за Кауд… — удар основанием ладони в подбородок оборвал ему слово.

Кажется, вылетел кусочек языка, а я сразу же схватил его за руку, перекинул ноги через шею, выходя на чистый армейский залом. Если этот приём проводить «неправильно», есть шанс сломать шею противнику.

Сержант часто повторял об этом на тренировках, и говорил, что с друзьями всё надо делать правильно.

Хрустнула шея, и противник затих.

Тяжело дыша, я отвалился от него, отползая, словно от прокажённого. Твою нулячью меру, это что было-то?!

Я полз, полз, и полз…

«Марк, очнись! Всё закончилось».

Лучше бы и не начиналось. Я стал замедляться, вспоминая, что нахожусь в нулевой мере. И в толще песка такие твари, для которых ноль — беззащитный лакомый кусочек.

Усевшись, я посмотрел назад. След от моего побега остался явный, а вот тела не было.

Вместо этого на земле кто-то сидел по-турецки… кажется, это был ноль. В белом длинном одеянии, абсолютно лысый, и белый кружок на лбу.

Да чтоб вас, неужели ещё не всё закончилось?

«Я не знаю, кто это, Марк».

Когда ноль заговорил, казалось, что его голос зазвучал в каждом сантиметре пространства, даже в моей голове.

— Здравствуй, моя частица.

— Ты — Абсолют? — я подошёл и тяжко сел на холодный песок, прямо напротив нуля в белом.

Солнце уже выглянуло из-за горизонта, окрашивая пустыню в рассветные цвета. Кажется, сразу стал отступать холод — в нулевой мере я остро чуял это.

Незнакомец чуть склонил голову, посмотрев на меня с некоторым сожалением. В этом взгляде я прочёл всё: и что у меня разбито лицо, и что я потерял друзей, и что мой путь не такой гладкий, как ему хотелось бы.

— Жалеть меня не надо, — не дожидаясь ответа, проворчал я.

Ноль молчал, и я, вздохнув, погрузил свой взгляд в стержень духа. Пора становиться человеком.

«Марк, помочь?» — спросила Хали, которая в последнее время поняла, что делать что-то со мной без разрешения не следует.

— Нет, — ответил я, мысленно карабкаясь вверх.

— «Нет» — это всё ещё твой ответ, Марк? — спросил ноль.

Он не двигал губами, лишь смотрел на меня, но его голос звучал прямо в моей голове.

Я упрямо промолчал. Не может быть, чтобы он не слышал моего ангела и наши с ним разговоры.

Тяжело. Пальцы сжали песок, выдавливая его из кулаков, зубы стиснулись до скрипа. Я много сил потерял в бою с «двойником», но моя мера — это мой выбор. Небо определило её мне, а значит, если не смогу вернуть, то и не достоин.

«Это действительно Абсолют…» — с лёгким испугом прошептала Хали.

Ну, этот ноль тут не единственный, кто может вести странные разговоры. Если он хочет беседовать, как гималайский мудрец, значит, и отвечать будем тем же.

«Марк, ты должен понимать, что его сила неизмерима!»

— Так ты — всё же Абсолют, — пробормотал я, облегчённо выдыхая.

Сила человеческой меры потекла по жилам, и я выпустил все стихии, выставляя уровни защиты на максимум. Я не боялся этого пришельца, но не мог позволить животным пустыни напасть на нас.

И тут же меня взяла некоторая оторопь: впереди никого не было. То есть, я видел белого нуля, слышал его, но все стихии твердили на один лад: там никого и ничего нет.

— Если тебе так будет легче, то да, — наконец ответил ноль, потом в его руке оказалась палочка, и он нарисовал на песке глаз в треугольнике, — Но в то же время я — ничто.

— Нет, пожалуйста, — я проворчал, покачав головой, — Говори яснее. Мне не нужны загадки.

Ноль усмехнулся:

— Ты действительно остался таким же. Но при этом стал другим, сильная воля.

Я поджал губы, пытаясь хотя бы взглядом показать, что такие философские разговоры не для меня.

— Если есть, что сказать, то говори прямо, — вырвалось у меня, — Ты тот мастер, потомок древнего рода Жёлтых Скорпионов?

Снова улыбка коснулась лица нуля. Он указал палочкой на свой рисунок, тронул круг-зрачок в центре нарисованного глаза:

— Это — ноль. Ничто, пустота, и в то же время начало всему.

Я вздохнул. Ну, ясно, без этой духовной дребедени никак не обойдётся. Впрочем, если рассудить, сейчас опять может быть часть какого-то испытания, поэтому мне придётся всё это выслушать. Я же хорошая частица Абсолюта.

А ноль продолжал говорить, плавно двигая палочкой. Вот он указал на глаз, обведя его ещё раз. Прутик коснулся двух уголков глаза:

— Это — выбор видимый. Добро и зло, свет и тьма, Небо и Бездна. Но глазами мы можем узреть только то, что видно…

Палочка вышла за пределы глаза, и стала обводить треугольник, а потом ткнула по трём углам:

— А ведь вариантов не только два, всегда есть ещё один. У кого в сердце нет чистоты, не сможет его узреть.