Ассистент убийцы - Шарапов Валерий - Страница 4

Павел Васильевич тут же вспомнил, что старший лейтенант Костин Вениамин Петрович – подчиненный и, что уж тут лукавить, любимый воспитанник Зверева – именно сегодня в первый раз за весь период службы должен был быть назначен старшим дежурной оперативной группы и заменить пожилого следователя Ивана Алексеевича Боброва, заболевшего гриппом.

Зверев полез за папиросами, закурил и несколько раз нервно затянулся. Что же у них там такого случилось, что водитель дежурки проскочил едва ли не на красный?

Мимо него прошла группа ребят, несущих модели планеров. Женщина с коляской почти бегом проскочила к навесам.

Зверев сделал еще пару затяжек, только сейчас вспомнил про красавицу в сиреневом жакете и обернулся. Женщины у памятника уже не было. Павел Васильевич огляделся по сторонам и увидел ее, идущую в сторону Летнего сада.

При желании он с легкостью мог бы догнать эту красавицу, подался было вперед, потом снова обернулся в сторону домов, к которым свернула дежурная машина.

– Наверно, старею, – с усмешкой буркнул себе под нос Зверев, еще раз глянул вслед удаляющейся незнакомке и быстрым шагом направился в сторону улицы Некрасова.

Вскоре он подошел к подъезду, возле которого стоял управленческий автобус, и увидел Гришу Панюшкина, пожилого седовласого мужчину с пышными усами, сидевшего в кабине и читавшего «Роман-газету».

Зверев подошел, постучал по стеклу и спросил:

– Чего читаешь, Михалыч?

Тот оторвался от журнала, приподнял очки и негромко спросил:

– Павел Васильевич, а ты-то здесь чего?

– Да вот мимо шел, вижу, вы тут.

– Мимо? Вон оно что! А я уж подумал, что что-то случилось, раз тебя к нам в помощь направили, – убирая очки в футляр, сказал водитель дежурки.

– Нет, говорю же, мимо шел.

– Мимо? – в голосе Михалыча проскользнуло сомнение.

Звереву не хотелось говорить, что он так бездарно провел выходные, поэтому он спешно повторил вопрос:

– Так чего ж читаешь-то?

– Олесь Гончар, «Знаменосцы». Хорошая книжка, про войну.

Тут Зверев не растерялся и небрежно заявил:

– А я вот в кино собрался! – Он вытащил из кармана билеты, купленные у конопатого мальчугана, и показал их Михалычу.

– Кино, это хорошо. А фильм какой?

– Тоже про войну, – ответил Зверев и тут же сменил тему: – Я чего к вам явился-то. Увидел, как ты газуешь как на пожар, вот и решил, что дело серьезное.

– Да какое там серьезное? – Михалыч только махнул рукой. – Картину украли.

– Что за картина?

– А пес его знает. Вроде как ценная. Ее какой-то француз написал. Фамилия его не то Шапиро, не то как-то в этом роде. А газовал я оттого, что движок новый испытывал. – Михалыч ласково похлопал ладонью по приборной доске. – Автобус-то только что прибыл, вот я его и тестировал слегка.

– Ну да, ясно! – Зверев тут же вспомнил красотку в сиреневом жакете и мысленно отругал себя за то, что так опрометчиво поступил, не догнал уходящую красавицу.

Михалыч же вытащил из футляра очки и сказал:

– Ступай уж на свой фильм про войну. Тут у нас Вениамин Петрович заправляет. Он и без тебя разберется, что там за картина такая и какая беда с ней приключилась.

Зверев улыбнулся, услышав, как этот бывалый дядька величал его подопечного Костина по имени-отчеству. Сам же Зверев всегда звал молодого опера просто Веней, а если хотел позлить, то Венечкой, на что парень постоянно обижался.

– Ступай, Павел Васильевич, а то вон промок весь, – продолжал Михалыч.

Перспектива протопать еще с пару сотен шагов под дождем Зверева сейчас вовсе не привлекала. Да и все эти киношки тоже.

– Да черт с ним, с фильмом этим. Пойду поднимусь, погляжу, что там за французские страсти, – сказал Зверев и забежал в подъезд.

Михалыч пожал плечами, зевнул и снова уткнулся в потрепанный журнал.

Хозяйка квартиры, довольно рослая и грузная женщина, очевидно, уже начинала седеть и поэтому подкрашивала волосы хной.

Она открыла дверь, взглянула на Зверева, стоявшего на пороге, и проворчала:

– А вам чего?

– Я с ними, – ответил гость и одарил женщину улыбкой, которая никакого впечатления на нее не произвела.

Поэтому Павел Васильевич предъявил удостоверение и представился:

– Капитан Зверев.

– Ну вот, еще одного принесло! Натоптали мне тут, все вверх дном перевернули. Черт бы подрал эту картину и все, что с ней связано, – едко процедила женщина и махнула рукой, но в дом очередного посетителя все-таки пустила.

– А вас, простите?..

– Сычева Зинаида Павловна! – гулко произнесла пожилая хозяйка квартиры.

Зверев втянул живот и, не снимая обуви, проскользнул через коридор, едва ли не половину которого занимала эта особа, стоявшая в проеме.

Проходя мимо кухни, капитан увидел там эксперта Леонида Валерьевича Мокришина, копавшегося с лупой у окошка. Тот был так увлечен работой, что даже не заметил, как в доме появился Зверев.

На кухонном столе Зверев увидел почти пустую молочную бутылку без крышки. На полу у серванта зеленела рассада в горшках. Тут же у серванта стояла миска с молоком.

Квартира Сычевых была довольно просторной, всюду царил порядок. На стенках и подоконниках красовались кашпо с цветами.

Войдя в комнату, Павел Васильевич увидел молодого оперативника Александра Горохова, которого в отделе обычно звали просто Шурой. Тот сидел за столом и писал протокол. Костин беседовал с хозяином.

Сычев оказался невысоким старикашкой лет шестидесяти пяти с седенькой бородкой и огромной залысиной. В прошлом врач, а ныне самый обычный пенсионер, Андрей Николаевич сидел на табурете в углу и щурился, глядел через очки то на милиционеров, прибывших в квартиру, то на жену, вставшую в проходе.

К появлению на месте происшествия Зверева сотрудники следственно-оперативной группы отнеслись довольно спокойно. Все, кроме Костина.

Увидев на месте происшествия своего непосредственного начальника, Вениамин Петрович тут же нахмурил брови. Потом он буркнул что-то типа «здрасте», пожал Звереву руку и уселся на диван.

«Опять будет говорить, что я ему работать не даю. Ну и ладно, пусть себе дуется», – подумал капитан, усмехнулся и тут же взял дело в свои руки.

– Так, значит, как только вы вернулись с дачи, то сразу же обнаружили, что в вашей квартире побывали воры? – насел на хозяина Зверев.

– Что вы, какое там сразу? – заявил Сычев и замахал руками. – Поначалу мы ничего такого и не подумали. Дверь же была заперта. Я открыл ее своим ключом, мы вошли, и Зиночка тут же побежала кормить Манюню.

– Манюня, это ваша кошка?

– Вы только представьте себе, этот живодер забыл налить Манюне молока! – весьма эмоционально встряла в беседу Зинаида Павловна.

Манюня услышала свое имя, коротко фыркнула и повернула голову. Зинаида Павловна тут же метнулась к кошке, взяла ее на руки и принялась чесать за ухом. Манюня чихнула, легонько встряхнулась и даже не подумала замурлыкать.

– Зиночка, не драматизируй, – начал оправдываться Сычев. – Ничего такого страшного с ней не случилось.

– Как это не случилось? Сегодня она даже есть не стала! Обиделась моя девочка. – Зинаида Павловна снова принялась гладить Манюню, та жалобно мяукнула. – Расстроилась моя красавица! – не унималась грузная хозяйка квартиры.

– Зина, перестань! Ты сейчас снова будешь вся в шерсти! Линяет она у нас, – пояснил Сычев Звереву.

– Как он мог? Как посмел не покормить мою девочку? Живодер, бессердечный человек! Вы только подумайте, она у нас целых два дня просидела голодная. Это уже не впервые приключается. – Женщина наконец-то опустила кошку на пол. – В прошлый раз, когда мой муженек забыл налить Манюне молока, она орала так, что даже соседи жаловались.

– Кто у нас работает по соседям? – тут же поинтересовался Зверев.

– Евсеев, – ответил Шура Горохов.

– Узнай у него, слышал ли кто, как кошка кричала.