Несознательный (СИ) - Каталкин Василий - Страница 38

— Сказали здесь подождать.

Ну что можно сказать? Печальна судьба осужденных в эти непростые времена, пусть он и на производстве, пусть и инженерная должность, но отношение к «бывшему» со стороны окружающих очень неприязненное. И это при том, что большая часть работы по допиливанию делалась именно им, можно сказать, товарищи с воодушевлением рубят сук, на котором сидят.

— А чего он там один возится? — Делаю удивленное лицо.

— Пусть возится, — сплюнул рабочий, — беляк бывший, интеллигент, поделом. Некуда ему деваться, если бригада план не выполнит, он в первую очередь за все ответит.

Такое не слишком приветливое отношение к специалистам меня не сильно покоробило, уже успел насмотреться на моторостроительном, но все же, там специалистов ценили, ибо знали, без них никак. Но здесь, если смотреть со стороны моих шкурных интересов, все складывается как нельзя лучше — раз не ценят, значит легко отпустят. Так и произошло, как только начальник цеха увидел записку от директора завода, так сразу облегченно выдохнул:

— Забирай, а то как на паровом котле сижу, не знаю в какой момент взорвется.

Удивительно, правда. Это все потому, что пока за невыполнение плана с него не сильно спрашивают. Но ничего, времена стремительно меняются, еще незаметно, но гайки производственной дисциплины начинают закручивать, потом дойдет, что разбрасываться специалистами себе дороже.

— Эй, ты куда его забираешь? — Забеспокоились лодыри, когда предъявил бригадиру приказ начальника цеха.

— Как куда? — Тупо смотрю на них. — У вас здесь есть кому работать, а там работа стоит.

Какая работа? Где стоит? Никто уточнять не стал, авралы здесь хроническое явление. Еще бы им не быть при такой организации работ.

— Угощайтесь, — подвигаю я ближе к Калинину кружку с «чаем», а проще с травяным сбором, который здесь заменяет настоящий индийский чай. Следом выставляю из тумбочки сахарницу и газетный кулек с маленькими плюшками, это Антонина Ивановна выпечкой увлекается и надо сказать получается у нее очень хорошо.

— Благодарю, — кивает Константин Алексеевич.

Я невольно обращаю внимание на его руки, в отличие от других работников сборочного цеха они у него чистые. Почему удивляюсь? Да потому, что в эти времена перчаток рабочим не выдают, верхонки, конечно, есть, но какая в них работа, поэтому чернота от металла за многие месяцы работы прочно въедается в кожу, никакое мытье не помогает.

— Секретный состав? — Киваю на его руки.

— Да никакой это не секрет, — ухмыляется он, — воск с тавотом, перед работой смазываю руки. Отмывается быстро и чернота сходит.

— С тавота не только чернота сходит, — качаю головой, — от длительного применения и кожа заодно с грязью может сойти.

В ответ только пожимание плечами. Понятно, ведь этот человек за свою долгую жизнь не только над чертежами корпел, зачастую он сам, своими руками воплощал задумки в металле, так что опыт по этой части у него большой.

— Какой работой на этот раз предстоит мне заниматься? — Не выдерживает Калинин.

И я его понимаю, ведь как это выглядит со стороны: в цех приходит какой-то молодой рабочий, а здесь я предпочитаю не выпячивать свою принадлежность к работникам умственного труда, предъявляет записку и забирает расконвоированного с собой. При этом утверждает, что он нужен срочно для выполнения другой работы. Но работы нет, вместо нее предлагают чаи распивать.

— По специальности, Константин Алексеевич. — Тоже швыркаю горячий чай и тянусь за плюшкой.

— Это понятно, — кивает он, — но в чем конкретно она заключается.

— Конкретно? Даже не знаю, — изображаю задумчивость, — но думаю, вы сами с этим определитесь.

— Даже так, — хмыкает Калинин, — вы меня заинтриговали, молодой человек. И все же?

— Нет, так будет неинтересно, — мотаю головой, — сейчас я схожу к представителю НКВД переоформлю на вас заявку, а потом состоится организационное собрание. А пока можете почитать газеты, и есть еще информационные обзоры за этот год, подозреваю, вам будет очень интересно взглянуть на них.

Газеты конструктора не интересовали, а вот в обзоры он вцепился, оно и понятно, хоть эти документы и не были секретными, но гриф «Для служебного пользования» на них имелся, так что никто его с зарубежной техникой знакомить не собирался. Что касается «Для служебного пользования», то подозреваю, все дело в ограниченных мощностях наркоматовской типографии, на всех журналов не хватало, чтобы они дошли до специалистов были вынуждены ввести ограничения. Спорное решение, надо сказать, от того и потом и возникали проблемы с кругозором.

С представителем вопрос согласовал быстро, следом метнулся в ОНУ и закрепил полученный результат, оформил Калинина как инженера-конструктора. Будет он работать с полной отдачей или нет, интересовало мало, главное есть его имя, теперь никто не будет гнуть губы в усмешке, обсуждая амбиции комсомольцев.

Вечером в мастерской, как и планировалось, собрались «комсомольцы», веселая компашка, шутки и смешки, подколки… надо признать, «совместный труд, для моей пользы, он, объединяет» (кот Матроскин). Речь толкать не стал, хотя может, и надо было, но решил, пусть привыкают к рутине, а то за лозунгами иной раз работы не видно.

— А теперь позвольте представить вам Калинина Константина Алексеевича…

Эх как его проняло, думал он мне здесь в качестве авиационного конструктора надобен, чтобы вывести проект на приемлемый уровень, нет шалишь, пока он мне нужен как наставник, учитель, а уж думать о «высоком» ему придется когда-нибудь потом. Кстати, понял, чего от него ждут быстро, и не стал отказываться от наставничества, сразу без подсказки «пошел в народ». Это хорошо, значит, сработаемся. Естественно, первое время, ничего дельного от молодежи не ждал, нечего от них ждать, здесь и специфика и полное отсутствие знаний, поэтому не сильно беспокоился. Но все же иногда приходилось подгонять, учеба это хорошо, но нужно чтобы и выхлоп был. И, естественно, приходилось корректировать ход творческой мысли молодых да ранних, хоть и можно было достичь требуемого разными путями, но откровенный тупик мне даром не сдался.

Прошло около месяца и первые чертежи силовых элементов, наконец-то, увидели свет. Очень хорошо, возможно мы даже в сроки уложимся. Ну а я пока приступлю к созданию макета. Но не успел обзавестись верстаком, как Калинин решился на серьезный разговор.

— Виктор, я понимаю, что нужен вашему комсомольско-молодежному КБ только на момент становления, — начал он, — но все же хотелось бы знать, понадобится ли мой опыт в дальнейшем?

— Конечно понадобится, — хмыкаю в ответ, — после того как мы сумеем собрать опытные экземпляры истребителей, о КБ станет широко известно и многие молодые люди захотят к нам присоединиться.

— Я не совсем о том, — поморщился конструктор, — я не отказываюсь учить молодежь, но хотелось бы иметь свое направление.

— Константин Алексеевич, — вздыхаю я, уставившись в пол, — вы же понимаете, что вам нельзя заниматься проектированием самолетов. Стоит появиться хоть одному чертежу за вашей подписью и на нас наедет НКВД, инициируют проверку деятельности и обязательно приплетут какой-нибудь саботаж.

— А если это будет что-то не связанное с летательными аппаратами?

Так-то я могу понять этого человека, его лишили права заниматься делом, которому он посвятил всю свою жизнь, даже сегодня, помогая молодым повысить свою квалификацию, он мечтает заняться чем-то своим, во что может вложить свою душу. Так-то у меня есть планы на будущее, но там будет все сложно, причем настолько, что справиться смогут очень немногие. Однако если подумать, то может быть это как раз и есть то, что сделает из Калинина незаменимого специалиста. Но все это потом, сначала надо доказать состоятельность КБ, а это возможно только после того, как полетят наши опытные изделия.

Хотя, нет, есть одно дело, которое надо сделать срочно, ведь собирать фюзеляжи мы будем не на стапелях, а значит, желательно иметь трехмерный координатограф, помощью которого можно будет контролировать положение деталей при сборке. Вещь не очень сложная, но времени на ошибку и раздумья нет, этот инструмент нам нужен срочно, желательно еще вчера. Но мечты, мечты, макет придется мне собирать без него… да пофигу, у меня в голове такой координатограф, все компьютеры двадцать первого века завистью изойдут.