Хочу тебя в долг (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 88

Вывезу или нет? Интрига, бля. Ради этого можно отменить закон, который тут установлен. Больше никакого нейтралитета. Каждый сам за себя.

Гребаные умки. Они правда верят, что бросают меня в клетку с волками? Нет. Ни черта. Это волков закрывают со мной. Я их зубами рвать буду. Растерзаю. На хрен загрызу.

А потом меня током пробивает. Насквозь. Каждый позвонок прожигает. Кишки не от боли скручивает. От другого чувства. Странного. Непонятного. Незнакомого. Аж потряхивает. Не гнев и не ярость. Страх?

Я же не один тут. Больше не один. Зайка. Моя маленькая. Сладкая. Нежная. Сочная. Она может пострадать.

Перед глазами темнеет. Едва разбираю дорогу.

Я должен найти свою девочку. Должен охранять сам. Оберегать от всего.



Убить Шайтана. Уничтожить врага, который охренел настолько, что пытается сорвать поставки моего товара и занять мое место под солнцем. Раскатать «Табула Раса» под ноль, разрушить до основания.

Четкий план. Простой и понятный. Действовать можно в произвольном порядке. Сначала грохнуть неизвестного ублюдка, после поквитаться со старым врагом. При любом раскладе «Табула Раса» будет на десерт. Еще не знаю, как это сделаю и когда, других забот хватает. Но вердикт вынесен. Приговор на смерть.

Леон предупрежден. Уже подбирает нужных людей. Выполняет распоряжения. На него могу положиться целиком и полностью. Доверяю как себе самому.

Чую скоро станет горячо. Разборка произойдет прямо здесь. Австрия. Вена. Вопрос времени и места. Неизбежность. Лучше быть готовым заранее. И дьявол раздери, я готовлюсь. На удачу давно не надеюсь.

Но про кайф забывать нельзя. Дел много, а самое важное одно. Вот. Прямо по курсу. Отступает. Медленно. Пятится. Назад. Мелкими шажками. Потешно. Шухарно. И подрагивает забавно.

Зайка. Зайчишка.

Смотрю на нее. Жрать охота. До одури. В эти пухлые губы вгрызться. Языком в рот ворваться. И трахать. Одержимо. Дико. В бешенство впасть. В неистовство.

Решаю ни в чем себе не отказывать. Ухмыляюсь. Надвигаюсь на девчонку. А она шагает дальше. Вглубь отельного номера. В спальню. Ступает, не оборачиваясь.

— Мне страшно, — шепчет она, медлит и выпаливает: — У тебя такой взгляд.

— Какой? — хмыкаю.

— Горячий, — бормочет. — Очень горячий.

А потом нижнюю губу кусает.

Все. Пиздец мозгам. Меня срывает. Резко и сразу. В момент. Кипучей волной обдает. Накрывает и утягивает в бездну. Уволакивает во тьму.

Я целую девчонку. Впиваюсь в нее. Склоняюсь и за талию притягиваю. Дрожь ощущаю. Трепет и шок улавливаю. Пью. Крупными глотками. Напиваюсь.

Хотя… нет. Ею напиться нереально. Невозможно. Никогда сыт не будешь. От этого рта оторваться нельзя. Влипаешь. Увязаешь. Гребаная трясина. Вязкая. Сладкая.

Еще хочу. Сильнее. Больше. Всегда. Какая же она вкусная.

Раньше от поцелуев не тащился. Наплевать на такие нежности. Не привлекало. Не помню, чтобы других баб нацеловывал. А эта прямо манит. Магнитом тянет.

И не баба она. Девчонка. Девочка. Девушка. Моя. Только моя. Пусть только кто-то пасть на нее раззявит. Выдеру зубы, вырву на хрен и проглотить заставлю.

Про Ахметова помню. Долг за ним. Солидный. Сперва руки распустил. Облапал в австралийском пабе. После языком трепал. Все черты перешел. Все границы. Он ответит. Ох как ответит. Мало ему досталось. И по боку мне запреты богини из «Табула Раса».

Есть только одна богиня. Настоящая. Реальная. Это она сейчас плавится под моими губами и стонет в мой рот. Откликается на каждое касание.

— Амир, — протягивает, когда отстраняюсь, требовательно так, настойчиво, и как будто очень разочарована паузой. — Амир…

Оглядываю ее. Изучаю. От макушки до пяток обсматриваю. Свободный светлый свитер. Голубые джинсы. Сам наряд скромный, но на ней выглядит откровенным блядством. Чудеса.

— Тебе нужна другая одежда, — говорю. — Жопа напоказ.

— Я же в штанах, — лопочет чуть слышно. — Ну в джинсах…

— Да, — чеканю. — Надо свободный крой. Пусть меньше обтягивает. А то облепило задницу. Каждый мужик слюни пускает. Представляет, как тебя натягивает.

— Ты что, — заливается краской, вспыхивает, аж в темноте румянец видно. — Никто об этом не думает. Я нормально одеваюсь. Обычно. Ничего провокационного в моем гардеробе нет.

— Здесь я буду решать, — скалюсь. — Твое тело только для моих глаз.

Прохожусь ладонями по груди, заставляя девчонку подпрыгнуть от неожиданности, потом зад помечаю, жму ягодицы, принуждая взвиться и вскрикнуть.

— Что не так с моим нарядом? — не сечет суть. — Я ведь без декольте. Не в мини-юбке. Никаких разрезов нет. Вообще, никаких спорных вещей. Я скромно выгляжу.

— У нас так не принято, — отрезаю.

— Почему? — поражается. — Я на работу в подобном стиле одеваюсь. Где же тут разврат? Где непристойный внешний вид? Что именно смущает?

— Про работу забудь, — кривлюсь.

— В каком смысле? — моргает.

Ну и ресницы. Накрасилась? Вроде нет. Свои. Натуральные. Охренеть. Опахала. Ветер гоняют.

— Ты туда не вернешься, — выдаю в ответ.

— Как? — рот распахивает, после губы поджимает, нервничает явно. — Ты всех своих любовниц насильно переодеваешь? Запрещаешь им работать? А дальше? Ну, когда наиграешься, когда кукла надоест. Просто выбрасываешь?

— Не знаю.

— Амир, — начинает и не решается закончить, боится разозлить.

— У меня никогда не было любовниц.

— Шутишь, — роняет шепотом. — Ты слишком искушен.

— Одноразовых шлюх не считаю, — признаю правду. — Я себя долгими отношениями не напрягал. Трахал и отправлял к чертям. Но с тобой хочется иначе. Долго. Серьезно. И придется тебе по моим правилам играть. О работе даже не заикайся. Времени на твой гребаный офис не останется. Зарплата будет идти, стаж тоже. Не дергайся. Не обижу. Заскучать не успеешь. Будешь учить мой язык. Я подобрал человека для этих целей. Объяснит тебе нашу культуру, обычаи, традиции. Как вернемся — начнешь занятия. Тогда и про одежду понятнее станет.

— Хочешь в паранджу меня нарядить? — бледнеет.

А это идея. Умница она. Без учебы главное усвоила.

Паранджа. Или хиджаб? Так и на улицу согласен выпускать. Иногда. Но вообще буду держать взаперти. Моя. Никто не посягнет. Не тронет. Даже взглядом не коснется.

— Прошу, не нужно, — стрекочет она. — Амир, пожалуйста. Это ведь безумие. Не надо запирать меня в четырех стенах. Разумеется, я очень хочу больше узнать и понять про твою жизнь, про весь ваш уклад, но…

— Раздевайся, — обрываю поток.

— Ты же хотел видеть на мне больше одежды, — она пытается пошутить, даже улыбку выдавливает, но под моим взглядом быстро приходит в себя и выполняет приказ.

Повторять не приходится. Девчонка стягивает свитер. Расстегивает джинсы. Действует быстро. Лихорадочно. Торопится. Спешит подчиниться. Боится разозлить.

— Белье оставь, — говорю и пожираю ее полуголое тело глазами.

Грудь вздымается. Часто-часто. Так трясется, что скоро выпрыгнет из лифона, выскочит из кружевных чашек. Маленькая, а ладная. Тянет потрогать, помять, выкрутить соски. Выпускать из пальцев не хочется. Высший сорт.

Трусы обычные. Белые. Хлопковые. Закрытые. Короче, скромные очень. Не разврат, не из веревок. А у меня пах горит. Похоть яйца дерет.

Знаю, она мокрая. Готовая уже. Без разогрева. Течет, когда я рядом. Краснеет, смущается, стыдится. Но течет. Ее звезда мне всегда рада. С первого дня своего законного хозяина узнает. Чувствует. Откликается. Отзывается на мой кол.

Я эти тряпки сам срывать буду. Раздирать. Треск ткани заводит. Будоражит. Дразнит. Подстегивает. Когда оголяю свою собственность. Свою женщину. Любовницу.

Бля, ну и жесть в башке разыгралась. Оголодал по девчонке. Зайчонке. Оголодал и одурел. Непривычно это. Дико. Хотеть одну. Трахать одну. Одержимо. Остервенело. Вгонять до спазмов. До судорог пробивать. Раз за разом ее заваливать, подминать под себя, раскатывать по постели. Брать, помечать спермой.